Велемудр

ПЕРВАЯ КАЗАЧЬЯ ЭМИГРАЦИЯ

 В 1708 г. 2 тыс. булавинцев привел на Кубань Игнат Некрасов. Он не являлся природным казаком. По некоторым источникам, в начале 1690-х служил солдатом на южной границе, убил офицера и бежал на Дон. Стал кузнецом в городке Голубых [55]. А во время восстания чернь нескольких городков избрала его атаманом. Да и в отряде у него природных казаков было мало. В основном бурлаки, воронежские крестьяне, волжская шпана атамана Павлова. Но в ходе бунта они объявили себя казаками и приняли казачьи порядки. Беженцы обратились к крымскому хану и получили разрешение поселиться в его владениях. На Дон был направлен Семен Селиванов и привел еще тысячу бурлаков и казаков из Старо-Григорьевского, Есауловского, Кобылинского и Нижне-Чирского городков. Некрасов был авторитетным лидером, хорошим организатором, ярым последователем раскола. Сумел создать крепкую общину, организованную по типу Казачьего Войска и к ней стали примыкать более ранние эмигранты.

 Основными законами общины стали «Заветы Игната Некрасова», и входящие в нее казаки назвали себя некрасовцами. Согласно этим «Заветам» требовалось строго хранить старую веру, язык, обычаи. Некрасовцы приняли и некоторые старые донские порядки — например, возбранявшие казакам земледелие. Главными промыслами стали рыбная ловля, скотоводство, охота. Но был и еще один завет — никогда не возвращаться в Россию. С Отечеством они порывали навсегда. Ведь по раскольническим понятиям, государство и Православная Церковь признавались уже окончательно погибшими, значит, против них не грешно было блокироваться даже с «басурманами». Впрочем, когда речь идет о некрасовцах, важно помнить и то, что последующие их поколения, создававшие великолепные этнографические «заповедники» старинной русской культуры, уже сильно отличались от того, что было изначально. А изначально на Кубань пришла буйная вольница, для которой лозунги Булавина и старообрядчества являлись лишь поводом «замутить» и идти «на добычь». Так какая разница, с кем идти?

 

Уже в 1709 г., когда русская армия сражалась под Полтавой, крупный отряд некрасовцев появился на Верхнем Дону, пограбил, пытаясь раздуть новый мятеж. В 1715 г. они вместе с татарами участвовали в набеге на окрестности Астрахани. И в дальнейших нападениях и войнах проявили себя активно и жестоко. Историк Г.П. Надхин писал, что они «были гвардией крымского хана; в набегах крымцев на Россию некрасовцы всегда шли вперед, указывали знакомый путь, выискивали скрывавшихся в знакомых местах жителей, были самыми злейшими нашими врагами: зеленые их знамена носились всегда в тех местах, где проливалось больше русской крови, где более было пожаров и более забиралось пленников» [57]. Из некрасовцев, как самых верных воинов, стали формироваться подразделения личной охраны ханов.

 Иначе складывалась эмиграция в Поднепровье. Под власть хана ушли с Правобережной Украины участники антипольского восстания Палия. Потом добавились запорожцы и сердюки Мазепы. Турецкие и крымские власти предлагали отдать всех казаков, которых набралось до 20 тыс., под покровительство Польше, но она от подобного «подарка» отказалась. И запорожцы, объединившись с палиевцами, построили новую Сечь в Алешках. А Мазепа вскоре умер, его преемником стал Филипп Орлик. Он устроил свою резиденцию в Бендерах, женился на турчанке, перешел в ислам. И султан признал его украинским «гетманом в изгнании». Теоретически все казаки должны были подчиняться ему, но этого не произошло. Запорожцы от Орлика дистанцировались и от его казаков держались отдельно [261].

 На чужбине сечевикам пришлось тяжело. Хан им выплачивал жалованье лишь первые пару лет, потом перестал. Правда, и налогов не брал. А для прокормления предоставил рыбные ловы на Днепре, Тилигуле, Березани, право охотиться на дичь, несколько переправ через Днепр и Буг с собиранием платы за перевоз. Но таких заработков не хватало. И запорожцы становились наемными работниками жителей Очакова, Аккермана, Бендер, Измаила. Сечь попыталась выступать и «коллективным феодалом». Принимала беглых из российской и польской Украины, Молдавии, разрешала селиться на отведенных ей землях и считала «своими» крестьянами, взимая с них налог. Объявила подданными и поселян на р. Самаре, которая по Прутскому миру снова отошла к Крыму.

 Казаки нанимались на службу, несколько сотен несло ее на турецко-польской границе в Приднестровье. А по договору с ханом Кош должен был выставлять войско в походы крымцев. К набегам на Украину запорожцев не привлекали, понимая, что при виде страданий соотечественников, они могут не выдержать и повести себя совсем не лояльно. Но когда против хана восстали черкесы, сечевиков позвали на войну. Результат был печальным. Пока казаки ходили на Кавказ, против них взбунтовались их подданные, жившие на Самаре. Захватили, разграбили и сожгли Алешковскую Сечь, а тех, кто находился в ней, перебили. Вернувшись из похода, запорожцы отомстили, разорили самарские поселения, порубив и перевешав восставших. А Сечь перенесли в Каменку.

 Впрочем, и сами запорожцы оставались в ханстве на положении униженных пасынков, как они сообщали, «имели много нужд и кривд». Торговать в Крыму и турецких городах им не дозволили, чтобы не нарушать итересов собственных купцов. И те же купцы приезжали в Сечь, подешевке скупая рыбу и другую продукцию казаков. Запрещалось возводить укрепления Сечи, держать пушки. Запорожцев регулярно продолжали привлекать в походы на Кавказ и в Закавказье — без всякой платы, разве что добычу возьмут. Каждый год брали по 300 и более человек в Крым на работы по ремонту фортификационных сооружений. Тоже без платы. Ногайцы, кочевавшие по соседству, с границами запорожских владений не считались. Рубили там лес, пасли скот. При случае угоняли у казаков коней, скот, похищали людей. Когда же запорожцы совершали ответные нападения, правительство всегда принимало сторону ногайцев, заставляло компенсировать ущерб. Сечевики, конечно, и сами не были безобидными овечками, пытались ради заработка совершать набеги на польскую территорию. Но по жалобам Варшавы с них тоже взыскивали убытки. А нечем платить — отдавай людьми. Был случай, когда по такой жалобе хан содрал с Коша 24 тыс. руб., в другой раз продал 1,5 тыс. казаков на турецкие галеры.

 Если из татарского плена бежал человек, то «хотя они, казаки, о том и знать не будут, однако принуждены были за него платить, понеже они аки бы стража при границах татарских имелись». Или плати за раба или замени его запорожцем. Периодически наведывались и проверяющие от султана и хана, соседние мурзы «в гости» со свитой не менее ста человек. Таких, сколько ни пробудут, требовалось кормить, содержать, подарки подносить. В казачьих песнях эмиграцию вспоминали, как каторгу: «Ой, Олешки, будемо вам знаты и той лихой день и ту лиху годыну, ох будемо довго пом`ятаты тую погану вашу личину» [57]. И сразу после смерти Петра начались тайные обращения Сечи с просьбами вернуться под власть России.

 Но Екатерина I подтвердила инструкцию: «Казаков изменников запорожцев и прочих ни с товары, ни для каких дел… и ни с чем отнюдь не пропускать». Петр II склонялся было принять Сечь в подданство, но опекавшие его сановники спустили дело на тормозах. Позиция в отношении запорожцев изменилась только при Анне Иоанновне. И не только запорожцев, при ней вообще улучшилось отношение государства к казачеству. Инициатором такого поворота стал президент Военной коллегии фельдмаршал Миних. Он был хорошим администратором, талантливым полководцем. И, как ни парадоксально, если русские сановники все еще слепо копировали западные образцы, то немец, успевший послужть в нескольких европейских армиях сумел взглянуть на казаков непредвзято. Просто из практических соображений.

 Было ясно, что не за горами война с Турцией. Между тем положение на южной границе было безобразным. Татары нападали на Украину, а созданный Петром корпус ландмилиции оказался против них непригодным. Он получил структуру регулярных войск, но настолько неопределенные функции, что попавшие в него дворяне и казаки по сути только занимались собственным хозяйством и потеряли боевые качества. Ну а регулярная кавалерия в результате петровских реформ почти полностью состояла из драгун, «ездящей пехоты». Они не могли эффективно противостоять легкой турецкой и татарской коннице, не были способны преследовать и догонять степняков, вести разведку, не знали особенностей действий в степях.

 Хотя все это прекрасно умели делать казаки! И Военная коллегия наконец-то стала проявлять заботу о них. Для прикрытия от крымских набегов с 1731 г. начала строиться Украинская линия протяженностью 285 верст — по притоку Днепра р. Орель и до Северского Донца. Службу на ней несли Полтавский, Сумской, Миргородский, Харьковский, Ахтырский, Изюмские казачьи полки и ландмилиция. А особое внимание было уделено запорожцам, отлично знающим театр грядущей войны и давно просящимся в подданство. Генерал-губернатору Украины Вейсбаху было приказано начать с ними секретные переговоры.

 

 ВОЗРОЖДЕНИЕ СЕЧИ

 Россия держала союз с Австрией. А их противница Франция сколачивала антироссийский блок из Швеции, Польши и Турции. Первое столкновение произошло в 1733 г. Турки вели войну с Персией, и татарская конница двинулась в Закавказье через Кабарду. Петербург протестовал, но султан и хан переманили в свое подданство ряд горских князей и заявили, что Кабарда принадлежит им. Однако 4 тыс. солдат и казаков генерала Еропкина и принца Гессен-Гомбурга встретили 25 тыс. крымцев в верховьях Кубани и разгромили. Татары в ответ набезобразничали по Тереку, докатились до Дербента.

 А в Польше умер король Август II и развернулась борьба за трон между его сыном Августом III и русофобом Станиславом Лещинским — ставленником Франции. Паны поддержали его. Зазвучали антирусские лозунги. Но Россия направила войска в поддержку Августа. В походе участвовало 16 тыс. донских и украинских казаков. В общем-то с тех пор, как Польшу разгромил Алексей Михайлович, она так и не оправилась. Выбыла из числа великих держав и стала разменной монетой в чужих играх. И серьезной боевой силы поляки не представляли. Адъютант Миниха, Х. Манштейн, писал: «Никогда русский отряд в 300 человек не сворачивал с дороги для избежания 3000 поляков, потому что русские привыкли бить их при всех встречах». Разнесли за несколько месяцев и Лещинского, и десантный корпус, который прислали ему французы.

 Однако на его стороне вмешалась Турция. В начале 1734 г. татары совершили налет на окрестности Полтавы. А запорожцы получили приказ хана выступить в Польшу против русских. Это подтолкнуло решение их проблемы. За сечевиков ходатайствовали Миних, Вейсбах, гетман Данило Апостол. А кошевой Иван Белецкий в Польшу вроде бы выступил, но дошел только до Буга и остановился, ожидая вестей из России. Они были благоприятными. К запорожцам отправилась миссия генерала Тараканова, а затем в Лубнах был заключен договор — Анна Иоанновна принимала Кош под свое покровительство, даровала казакам все их прежние вольности и земли, за службу выплачивалось ежегодное жалованье в 20 тыс. руб. Для поселения выбрали урочище Красный Кут на р. Подпильной, казаки отправились туда, построили так называемую Новую Сечь и принесли присягу России. Правда, имелось одно «но». По условиям Прутского мира вся территория Запорожья считалась владениями крымского хана, и императрица могла дать ее казакам только в результате войны. Но уже никто не сомневался, что пушки скоро загремят [293, 296].

 Турки и татары, узнав о присяге запорожцев, всполошились. Прислали делегацию уговорить их одуматься. Ее приняли без почестей и выдворили ни с чем. Пытался воздействовать и Орлик, но его эмиссаров сечевики выдали Миниху. Рассвирепевший хан обратился с угрозами: дескать, раз приняли подданство России, то и уходите с моих земель, но впредь не возвращайтесь, любому вернувшемуся будут рубить головы, а если не уйдете, то пеняйте на себя. Поскольку Сечь и впрямь располагалась за пределами русской границы, казаки забеспокоились, просили прислать им в помощь регулярные войска. Этого договор с запорожцами не предусматривал, но раз они сами выразили такое желание, Миних согласился. Еще не нарушая формального мира с ханом, под предлогом, будто бы для покупки коней, в Сечь прибыли 800 солдат, военные инженеры и построили рядом с ней Новосеченский Ретраншемент, где разместился постоянный гарнизон. Но вмешиваться во внутреннюю жизнь Коша русским офицерам и солдатам строго воспрешалось.

 Хотя фактически мира уже не было. Татары не прекращали набегов, и чтобы наказать их, осенью 1735 г. корпус генерала Леонтьева с запорожцами двинулся на Крым. Но в октябре вдруг ударили морозы, выпал снег. И пришлось отступить, потеряв 9 тыс. солдат от холодов и болезней. В 1736 г. была официально объявлена война Турции. В апреле армия Ласси осадила Азов. 3 тыс. донских казаков под командованием Краснощекова с ходу захватили передовые укрепления, что позволило удобно расположить батареи. И 20 июня после бомбардировки город сдался. А армия Миниха из 54 тыс. воинов (из них 6 тыс. запорожских, 5 тыс. донских, 10 тыс. украинских казаков) вышла к Перекопу. Хан вывел 80 тыс. своей конницы, но ее прогнали и пошли на штурм. Полуобвалившиеся укрепления даже не успели изготовиться к обороне, казаки первыми преодолели ров и вал. Корпус Леонтьева был отряжен против крепости Кинбурн и взял ее. А основные силы Миниха прошлись по Крыму. Разорили Бахчисарай, Султансарай, Ак-Мечеть, Евпаторию. Но татары, не принимая крупных сражений, повели партизанскую войну. Жгли степи, портили колодцы, клевали наскоками. От жары, нехватки воды и фуража падали лошади, начались болезни. Из строя выбыло 15 тыс. человек. Большинство из них удалось сохранить (погибло 924), но армии пришлось отойти на Украину [77].

 Тогда хан нанес ответный удар. Зимой 40 тыс. татар прорвали Украинскую линию, опустошая села и местечки. Войска были спешно подняты с зимних квартир и выгнали степняков. По тревоге подняли и казаков. Запорожцы под предводительством кошевого Ивана Малашевича и донцы Краснощекова напали на отходивших крымцев, отбили множество пленных и добычи. Но стало известно, что движется еще и кубанская орда с черкесами. На Егорлыке она столкнулась с дружественными России калмыками, завязался бой. Краснощеков и Ефремов с 4 тыс. донцов стремительным рейдом полетели туда. С марша смяли врага, пленив кубанского хана. А потом вместе с калмыками разорили правобережье Кубани, взяв город Копыл, захватив 10 тыс. пленных, множество коней и скота [63].

 В кампании 1737 г. армия Миниха взяла штурмом Очаков. А армия Ласси опять ударила на Крым. Татары ждали ее у Перекопа, однако царские полки и казаки обошли их по Арабатской стрелке, очутились в тылу и разгромили в битве у Карасубазара. Но все повторилось. Жара, сожженная степь, болезни, и армия вынуждена была отойти на Украину. А осенью и зимой снова разыгралась страшная степная война. Крымские, ногайские, черкесские загоны силились прорваться в густонаселенные места, а казаки и кавалерийские части перехватывали их. Сталкивались в снегах и метелях, рубились насмерть… Кстати, в боевых действиях и набегах активно участвовали некрасовцы. Но и ответные рейды донцов не прошли бесследно. Некрасовцы поняли, что на Кубани они могут быть досягаемыми для России. И с 1740-х гг. начали постепенно переселяться на Дунай.

 В 1738 г. Миних выступил на Днестр. Но и турки двинули армию навстречу. 2400 запорожцев во главе с кошевым Белецким шли в авангарде и вдруг у р. Савраны их атаковали 30 тыс. неприятелей. Казаки спешились, окружили себя возами и отбивали натиск врага пять часов, пока не подошли главные силы армии. Но когда русские полки достигли Днестра, оказалось, что переправы прикрывают 60 тыс. турок. А в тылы вышли 30 тыс. крымцев. Вдобавок из Молдавии распространялась эпидемия чумы… Решено было отступить. Отход был тяжелым, враги нападали, жгли степь, из-за падежа лошадей и волов приходилось уничтожать обозы [297]. В это же время на Азовском море потерпел поражение русский флот, которым неумело командовал воронежский вице-губернатор Лукин. Турки уничтожили все корабли, хорошо действовали и уцелели в боях только 100 лодок донских казаков походного атамана Петрова.

 И неприятели, окрыленные успехами, перешли в контрнаступление. В августе черкесы Касай-мурзы вторглись на Дон, уничтожили Быстранякий и Нижне-Каргальский городки. Все защитники погибли, стариков вырезали, молодых женщин и детей угнали. Главный удар готовился на Украине. Но и русское командование предпринимало меры по усилению обороны. Одной из таких мер было предложение к запорожцам — тем, кто пожелает, переходить в Миргородский полк, где им выделяли землю для поселения. Кош, правда, протестовал, но запорожские законы не нарушались — дело было сугубо добровольное, а из Сечи мог уйти каждый. И 550 человек согласились, таким образом, пограничный Миргородский полк Капниста укрепился великолепными кадрами разведчиков и бойцов. В конце 1738 г. эти разведчики и запорожский отряд Часника выявили подготовку к массированному вторжению. К нему успели приготовиться, и лавина татар была отбита от крепостей Украинской линии, а 20 тыс. турок отражены от Кременчуга.

 Следующий год стал куда более удачным. Миргородский полк по приказу Миниха совершил глубокий рейд по вражеским тылам, посеял панику и ввел противника в заблуждение. Турки сочли, что русские идут на Бендеры, перебросили туда свои силы. А наша армия форсировала Днестр у Хотина. 90-тысячное турецкое войско было разгромлено под Ставучанами. Хотин сдался… Но наложились иные факторы. С Минихом враждовал фаворит императрицы Бирон. Заволновался, как бы победы не возвысили соперника. А в это время поражения от турок терпели союзники-австрийцы, склонялись прекратить боевые действия. И Бирон этим воспользовался. Когда русская армия побеждала на Днестре, в Белграде вдруг был заключен мир. Правда, выгодный. По его условиям Турция обязалась возвратить всех русских невольников, когда бы они ни были захвачены, наказывать татар за набеги, к России отходили Кабарда, Азов (без права укреплять его и иметь флот на Черном море) и Запорожье.

 Между тем, оставался третий член антироссийской коалиции, Швеция. Она слишком долго прособиралась и не успела вмешаться в русско-турецкую схватку. Однако в 1740 г. умерла Анна Иоанновна, оставив наследником внучатого племянника младенца Иоанна VI при регентстве Бирона. Миних произвел переворот, сверг Бирона и передал правление матери Иоанна, Анне Леопольдовне. Шведы рассудили, что такая кутерьма дает им все шансы на успех, и в 1741 г. объявили России войну. Причем действовали весьма коварно. Объявили, что воюют ради «освобождения достохвальной русской нации… от тяжкого чужеземного притеснения и бесчеловечной тирании»! Призывали русских «соединиться со шведами», «отдаваться сами и с имуществом под высокое покровительство его величества» — шведского короля [201]. Готовился и удар в спину, через французского посла Шетарди в Петербурге был организован заговор в пользу Елизаветы Петровны — а от нее за оказанные услуги требовалось возвратить Швеции провинции, завоеванные Петром.

 Но Елизавета перехитрила шведов и французов. Деньги брала, помощь принимала, но от письменных обязательств уклонялась — мол, слишком опасно. И переворот осуществила сама, без иноземных «покровителей». После чего об их требованиях больше не вспоминала, продолжив войну. Армия Ласси разгромила шведов в Вильманстранде и погнала к Гельсингфорсу. Казачьи части возглавлял И.М. Краснощеков. За турецкую войну он получил чин бригадира и стал первым казаком, достигшим генеральского ранга. Преследуя разбитых шведов, Краснощеков получил приказ совершить обход. Но он привык сам всегда быть впереди и увлекся. Всего с несколькими казаками разведывал дорогу в лесах и нарвался на большой шведский отряд майора Шаумана. Бригадир и его конь были ранены, он завяз в болоте и попал в плен. Убили его с особой жестокостью — с живого содрали кожу… Однако ни зверства, ни подлости шведов не спасли. Их били во всех схватках. И в 1743 г. они запросили мира. Отыгрались на собственных полководцах, обезглавив за поражения генералов Левенгаупта и Буденброка, а к России отошла Южная Финляндия. Тело Краснощекова фельдмаршал Ласси вытребовал у врагов, и герой Дона был торжественно похоронен в Черкасске [63].

 Библиография:

 55. Задонский Н.А. Донская либерия /Избр. произв. в 2-х т, т.2, М., Худ. Литература, 1981.

 57. Запорожская Сечь. Рыцарский орден Днепра. Сб. документов, М., Алгоритм, 2004.

 63. Иллюстрированная история казачества, Волгоград, Ведо, 1994.

 77. Керсновский А.А. История русской армии в 4 т. М., Голос, 1994.

 201. Харитонов И. За Царя, за Родину, за Веру! Ростов-на-Дону, Феникс, 2000.

 261. Сапожников И.В. Запорожцы в Очаковской области и Украине Ханской в период «крымской протекции (1711–1734 гг.)».

 293. Шпиталев Г.Г. Запорожская конница в боевых действиях российской армии 1735–1739 годов.

 296. Шпиталев Г.Г. Запорожское войско во второй половине 30-х годов ХVІІІ века.

 297. Шпиталев Г.Г. Запорожское войско периода Новой Сечи.

  Источник

 

4 комментария на “ПЕРВАЯ КАЗАЧЬЯ ЭМИГРАЦИЯ”