Велемудр

Не первый век идёт спор между учёными об этнической принадлежности племени русов («русь» летописей, «россы» греческих источников, «ар-рус» арабских и т. д.), объединивших под своей властью славян и ряд неславянских племён Восточной Европы и создавших Русское государство. 

1060-летию Русского Героя
Л.Р. Прозоров

ВСТУПЛЕНИЕ

Не первый век идёт спор между учёными об этнической принадлежности племени русов («русь» летописей, «россы» греческих источников, «ар-рус» арабских и т. д.), объединивших под своей властью славян и ряд неславянских племён Восточной Европы и создавших Русское государство.

В последнее время вопрос этот решается с чисто лингвистической, даже с чисто ономастической точки зрения(1). Основным доводом при определении происхождения русов служит этимология слова «русь», имён послов «рода Русского» в договорах с Византией Х в., «русские» названия порогов у Константина Багрянородного. В то же время упускается огромный пласт сведений о культуре и быте, обычаях русов, содержащийся в источниках. В частности, описания внешнего облика и «причёски» русов, самым ярким из которых является описание внешности вел. кн. Святослава Игоревича у Льва Диакона (кн.9, гл. 11):
«Вот какова была его наружность: умеренного роста, не слишком высокого и не очень низкого, с мохнатыми бровями и светлыми глазами, курносый, безбородый, с густыми, чрезмерно длинными волосами над верхней губой. Голова у него была совершенно голая, на одной стороне её свисал клок волос — признак знатности»(2).
Это описание чрезвычайно ценно для нас тем, что является единственным подробным описанием внешности знатного руса той эпохи, сделанным его современником под непосредственным впечатлением либо со слов очевидца.

Возникает ряд вопросов: во-первых, может ли причёска служить признаком этнической принадлежности, во-вторых, насколько это обличье было характерно для русов IX-XI вв., в-третьих, поскольку сейчас господствует теория скандинавского происхождения русов, как соотнести эти описания со скандинавскими обычаями, в-четвёртых, поскольку, как мы увидим ниже, эту причёску связывают с тюркским влиянием, насколько она соответствует тюркским традициям. Наконец, каковы были славянские обычаи в этой области быта и сильно ли они отличались от обычаев русов. Решив эти вопросы, мы сможем судить о внешнем облике вел. кн. Святослава Игоревича в частности и русов вообще, как этноопределяющем признаке, что поможет в решении проблемы этнической принадлежности русов средствами, как представляется, более надёжными, чем ономастические.

гл. 1 ПРИЧЁСКА КАК ПРИЗНАК ПРИНАДЛЕЖНОСТИ.

В Средневековье, равно как и в древности и вообще в традиционном обществе вопрос внешности, в частности причёски, менее всего был делом моды и личного выбора. Как правило, внешность человека определялась его принадлежностью — этнической, конфессиональной, сословной (в языческий период эти факторы могли сливаться, точнее, ещё не разделились). Так, поздние римские авторы указывают, что алан от скифов отличала именно причёска — соответственно, остриженные в кружок волосы вместо длинных, до плеч(3). В библии содержится запрещение иудеям стричь бороды и брить головы, «ибо вы сыны у господа, бога вашего» (Втор.14:1-2. См. также Лев.19:27-28,21:1-6). В Спарте к обязанностям мужчины-спартиата, т.е. полноправного гражданина, в равной степени относилось «Посещать сиситии, брить усы и повиноваться законам»(4).

Наиболее любопытный пример — история причёски в Византии. В IV-VI вв. большинство подданных и сам император чисто брили лицо, бороды и усы были признаком «эллина», т. е. язычника(5). Напротив, иконография VII-IX вв. практически не знает безбородых императоров, с бородами и усами изображаются и их подданные (волосы, как правило, стригли не выше ушей. Впрочем, бывали и исключения — см. ниже). Дело в том, что упомянутые периоды разделяет эпоха иконоборчества. Изображения Христа с девственно чистым лицом ангела или евнуха (Христос Добрый Пастырь, Христос Диоген пр.)(6) были большей частью уничтожены, и сменились, по её окончанию, иконами ближневосточной, сирийской школы, где Христос был представлен с бородой и усами. И средневековые христиане, свято помнившие слова библии об «образе и подобии» (Быт 1:26), и ориентируясь на новые иконы, стали отпускать бороды и усы.

Итак, ориентиром в отношении внешнего вида причёски служило изображение Божества или представление о Нём, что вообще естественно для действий традиционного или религиозного человека: «религиозный человек… осознаёт себя истинным человеком лишь в той мере, в какой он походит на Богов, Героев-основателей цивилизаций, мифических Предков… Воспроизведением своих мифов религиозный человек желает приблизиться к Богам и приобщиться к Бытию»(7).

Эта взаимосвязь немаловажна для нашей темы. Во-первых, мы установили, что в причёске традиционный человек стремился подражать Богам и Предкам. Поскольку на языческом уровне конфессиональное и этническое не различимы — см. договор 912 года: «русин али бо христианин»(8) — то причёска становится достаточно надёжным этноопределяющим признаком.
Во-вторых, изображения и описания языческих Богов, следовательно. являются надёжным источником в области обычаев почитающих их народов.

Гл.2 ОБЫЧАИ РУСОВ.

Видимо, следует сразу заметить, что Святослав не был исключением среди русов. Лев Диакон прямо говорит, что обликом князь «ничем не отличался» от своих приближённых. Как намёк на отличие можно вспомнить лишь одинокий «клок волос — знак знатности рода». Следовательно, прочие русы были безбороды и наголо обриты.

Арабские авторы, описывая русов, редко говорят об их причёске. Этому есть два объяснения: во-первых, снимать головной убор вне дома противоречило обычаям русов. Выражение «опростоволоситься» по сей день сохранило неодобрительный смысл. Русские князья XI в. даже в церкви (!) стояли с покрытыми головами(9). Во-вторых, бритоголовым мусульманам бритые головы русов могли показаться чем-то обыденным, само собой разумеющимся и недостойным упоминания. Впрочем. Ибн-Хаукаль положительно сообщает о бритье голов у русов(10). У него же, Идриси и Димешки узнаём, что часть русов бреет бороды, другие же отпускают их, завивая «наподобие гривы», или красят шафраном(11). Следует обратить внимание, что бородачи в сообщениях арабских авторов неизменно следуют после бреющихся: возможно, потому, что последние составляли большинство среди русов.

Франкский хронист Адемар Шабанский пишет о русах рубежа X-XI вв.: “… пришёл в Россию некоторый греческий епископ… и заставил их принять обычай греческий относительно рощения бороды и всего прочего»(12). Из этого ясно видно, что «ращение бороды» для русов Х в. было «обычай греческий», пришедший вместе с христианством. До того русы, очевидно, брились.

Сохранились прижизненные изображения русских князей X-XI в.- на монетах Владимира I — сына Святослава — и его внука. Святополка I(13). В Новгороде найдена печать Ярослава Мудрого с портретным изображением князя(14). Сохранился барельеф, где, по предположениям учёных, изображён в виде своего небесного патрона, св. Дмитрия Солунского, Изяслав Ярославич(15). Его брат Святослав запечатлён на миниатюре носящего его имя изборника(16).

На монетах невозможно разглядеть причёску, очевидно одно — это не длинные волосы (что изобразить их было в силах чеканщиков, становится ясно, стоит перевернуть златник Владимира, на реверсе которого изображён Христос с длинными волосами и бородой). Волосы не выбиваются из-под короны или шапки. Бороды также нет, видно лишь длинные усы, обрамляющие голый круглый подбородок.

Впечатляет внешность Ярослава Владимировича. На печати мы видим облик, сильно отличающийся от реконструкции Герасимова — перед нами типичный европейский рыцарь X-XI вв., в коническом шлеме с наносьем, из-под которого торчат в стороны длинные усы. Бороды нет, волосы не видны из-под шлема.

На киевском барельефе мы видим причёску византийского образца — расчёсанные на пробор волосы с локонами на уровне ушей. Принадлежит ли эта причёска реальному князю или иконописному канону св. Димитрия, совершенно неясно. Одно можно смело признать портретной чертой Изяслава — выбритый подбородок и загнутые книзу усы. Византийцы той эпохи бород не брили!

Наконец, в Изборнике Святослава видим: волосы ни у князя, ни у его пяти сыновей не видны из-под шапок, открывающих уши. Лица княжичей голые. Подбородок князя покрыт щетиной (но не бородой!). Под носом — небольшие, густые, загибающиеся книзу усы.

К изображениям стоит добавить описание. В «Сказании о Борисе и Глебе», составленном, как предполагают, в XI веке, можно прочесть описание старшего из братьев-мучеников: «Телом был красив, высок, лицом кругл, плечи широкие, тонок в талии, глазами добр, весел лицом, возрастом мал и ус молодой еще был»(17). В этом описании, вероятнее всего, восходящем к воспоминаниям очевидца, описаны усы князя, но ни слова про бороду, ни про волосы, в отличие от позднейших икон, написанных уже под влиянием византийских мод и иконописных канонов.

Итак, по обозрению имеющегося у нас материала можно уверенно сказать: облик князя Святослава Игоревича отнюдь не был его личной причудой. Русы IX-XI вв. брили бороды, а до XI в. — и головы. Впоследствии, возможно, волосы коротко подстригали.

Поскольку норманнисты утверждали и утверждают, что русы — это скандинавы, следующим этапом нашего исследования должно стать изучение скандинавских обычаев в области причёски, а так же того, что скандинавская традиция говорит о бритье головы и бороды.

Гл.3 ОБЫЧАИ СКАНДИНАВОВ.

Вот что пишет справедливо признаваемый ведущим «антинорманнистом» XIX в. С. Гедеонов в своём капитальном труде «Варяги и Русь»:

«Длинные волосы были (у германцев и скандинавов — Л. П.) отличительным знаком свободного мужа, бритая голова — клеймом раба. Германские язычники клялись волосами и бородою (Водановой). Скандинавский Один прозывался длиннобородым, Тор — краснобородым. Обритие бороды почиталось у германцев высшим бесчестьем»(18).

Но Гедеонов — «антинорманист». Быть может, он заблуждается или намеренно искажает факты?

Как уже отмечалось, люди традиционных культур внешностью старались подражать своим Богам. Те же «эллины» времён Юстиниана отпускали бороды не ради того, чтобы отличаться от христиан (что было и не безопасно), они подражали Зевсу-Юпитеру, Серапису и т. п.

Один, действительно, среди своих прозвищ и имён носил и имя Харбард — «Длинная (или Седая) борода». Этим именем, среди прочих, он называет себя в эддической «Песни о Гримнире», под ним выступает в особой одноименной песне Старшей Эдды(19). Гутторм Синдри в драпе в честь Хакона Доброго называет щит «кровом Харбарда»(20). Имеются изображения Одина с длинными волосами и бородой(21).

Сохранились также и изображения Тора с бородой(22). В саге об Эйрике Рыжем Торхалль Охотник говорит так:

— Ну что, разве Рыжебородый не оказался сильнее вашего Христа?

— имея в виду именно Тора(23).

Третий по могуществу из скандинавских Богов, Фрейр, мало отразился в Эддической поэзии и в его прозвищах отсутствуют упоминания о бороде, но идолы этого Бога снабжены длинной острой бородкой(24).

Верующие не отстали от своих Богов. Случаев, когда упоминается борода, в сагах просто не перечесть. Чего стоят одни прозвища: Бьёрн Синезубобородый, Бродди бородач, Бьяльви Бородач, Гнуп Борода, Грим Мохнатые щёки, Сигтрюгг Шёлковая борода, Торвальд Кучерявая Борода, Торвальд Синяя Борода, Торгейр Борода По Пояс, Торд Борода, Торольв Борода(25), Николас Борода, Свейн Вилобородый, Торир Борода, Торир Деревянная Борода, Торольв Вшивая Борода, Харальд Золотая Борода, Харальд Рыжебородый(26).

Часты также прозвища, отмечающие цвет волос (Рыжий, Белый, Чёрный, Золотой), их красоту (Прекрасноволосый), или печальные последствия плохого ухода за ними (Харальд Косматый, Кальв Перхоть). У идеального героя скандинавского эпоса, Сигурда-Зигфрида, «волосы… были темно-русые и красивые на вид и ниспадали длинными волнами. Борода — густая, короткая, того же цвета»(27). Один из йомсвикингов, приговорённый к казни, просит кого-нибудь подержать его волосы, чтоб их не коснулся топор, и не обрызгала кровь(28). И окружающие воспринимают это как должное! Русская поговорка «Снявши голову, по волосам не плачут», вряд ли была бы понята тут. Зато комплекс поговорок, отмеченных Далем в его собрании пометкой (раск.) — раскольничьи — «Режь наши головы, не трожь наши бороды», «без бороды и в рай не пустят», «Образ Божий в бороде, а подобие в усах»(29) — норманны, судя по всему, поняли бы прекрасно, разве что под Богом разумея не православного Спаса, а Одина.

Следует специально подчеркнуть, что приведённые поговорки — раскольничьи, старообрядческие, т. е., во-первых, сравнительно поздние, во-вторых, не отражающие мнения и обычаев всей массы восточного славянства, в-третьих, опять-таки обусловленные религией, причём религией чужой, привнесённой.

Как относились скандинавы к людям без волос и бороды? Прядь об Аудуне с Западных Фиордов, описывая заглавного героя, возвращающегося из паломничества в Рим, перечисляет признаки его бедственного положения: «Напала на него ужасная хворь. Отощал он страшно. Вышли все деньги… Стал он побираться и просить на пропитание». Хуже для гордого норманна уже, кажется, не выдумаешь, но сказитель завершает описание штрихом, долженствующим подчеркнуть всю бездну падения Аудуна: «Голова у него бритая и вид довольно жалкий»(30). Примечательно, что Аудун в таком виде «не смеет показаться на глаза конунгу». Время действия — XI в.

В саге о сожжении Ньяля и его сыновей с глубоким сожалением, как о прискорбном физическом недостатке достойного и почтенного человека, заглавного героя, отмечается: «но у него не было бороды»(31). Ненавидящая Ньяля Халльгерд — только она и никто другой — называет его безбородым: «Вы с Ньялем друг другу подходите — у тебя все ногти вросли, а он — безбородый», «кто же нам отомстит? Не безбородый ли?”, «Почему он не навозит навозу на свой подбородок, чтобы быть КАК ВСЕ МУЖЧИНЫ (выделено мною — Л. П.)?”,«Мы зовём его безбородым, а его сыновей — навознобородыми»(32). На эти оскорбления сыновья Ньяля отвечают убийством родича Халльгерд. Действие саги происходит во второй половине X в.

Итак, бритая голова было признаком полного падения и обнищания, унизительным и постыдным, «безбородый» — смертельным оскорблением наряду с «навознобородый» для скандинавов X-XI вв.

Сразу следует заметить, что сведений об обычаях в области причёски у шведов, с которыми обычно отождествляют русов норманнисты, у нас далеко не так много. Разве что изображения на вывезенных из Сигтуны Корсунских вратах новгородского Софийского собора, где мы видим либо бородачей с прикрывающими уши волосами, либо гололицых юношей с волосами, убранными в косы, либо, наконец, чисто выбритых клириков католической церкви(33). Также в одной из шведских баллад герой побеждает противника, схватив его за бороду(34).

Кроме того, в Швеции почитали Одина, Тора и Фрейра как верховных Богов(35), а следовательно, и подражали их облику. Во-вторых, культ волос был не только общескандинавским, но даже и общегерманским. Ещё у Светония Калигула, рядя галлов — рабов в германцев для инсценировки триумфа над последними, приказывает им ОТПУСТИТЬ ДЛИННЫЕ ВОЛОСЫ(36), притом, что стандартным эпитетом Галлии в римской литературе было comata — косматая(37). Вандалами правил королевский род Хаздингов — буквально «Женсковолосых», «Длинноволосых»(38). У франков в VI в. длинные волосы — признак королевского достоинства, их остригают в знак унижения и отречения от престола (Григорий Турский)(39). В средневековой «Песни о Роланде» постоянно упоминается выпущенная поверх доспехов борода и седые кудри императора Карла, его «полк бородачей», в «Нимской телеге» вассал Карла, Гильом, убивает схватившего его за бороду мавра(40). Павел Диакон упоминает длинные бороды лангобардов, от которых, собственно, и происходит название племени(41). Сохранилась статуя шваба языческих времён с длинной бородой и девятью косами(42). В «Песни о Нибелунгах» Зигфрид побеждает противника, схватив за бороду(43). В германской средневековой «Песни о Гудруне» говорится: «Престарелые витязи Вате и Фруте являлись ко двору с длинными седыми локонами, перевитыми золотом, и все находили, что они поистине смотрелись заслуженными доблестными рыцарями (!)”. Тот же Вате далее появляется «с длинной окладистой бородой». Отец заглавного героя «Сказания о Вольфдитрихе», король Гугдитрих, обладал «длинными вьющимися белокурыми волосами, падавшими ему на плечи и доходившими до пояса». Воспитателю Вольфдитриха, герцогу Берхтунгу, враги сулят «по волоску выдрать всю бороду»(44) и т. д. Примечательно, что один из величайших представителей германского племени вошёл в мировую историю под прозвищем Барбароссы. Вряд ли возможно, чтобы обычаи шведов были бы исключением из общегерманского правила — во всяком случае, никаких указаний на это не сохранилось.

Итак, в скандинавской и шире — в скандогерманской традиции длинные ухоженные волосы и внушительная борода составляли необходимую принадлежность свободного и, особенно, знатного человека. Не только обритие бороды, но даже прикосновение к ней было смертельным оскорблением. Бритая голова была знаком крайнего убожества и позора. Слово «безбородый» — поводом для кровной мести.

Очевидно, что обычаи русов не только не совпадали со скандинавскими — непосредственно вытекавшими из этнического культа — но и прямо противоречили им.

Гл.4 ОБЫЧАИ ТЮРОК.

Обычно, комментируя внешность Святослава, исследователи предполагают «связь с обычаями степняков» (Сюзюмов, Иванов), «тюркскую причёску» (Петрухин), «облик не южнорусский, но печенежский» (Членов)(45).

Если бы это было так, то выглядело бы весьма странно. Мы установили, что облик Святослава был не исключением, а правилом среди русов и говорить надо не о единичном случае подражания чужому обычаю, а о всенародном перенимании его. Контакты же тюрок и скандинавов (которыми норманнисты считают русов) не были ни долгими, ни плотными в середине X в. Никаких условий для перенимания у совершенно чуждого народа обычая, к тому же позорного с точки зрения скандинавов, мы не видим.

Однако каким же был внешний облик восточноевропейских тюрок первого тысячелетия новой эры? Какую, конкретнее, причёску они носили? Это, как правило, коса — одна (на половецких идолах(46), на ободе хазарского жертвенного ковша(47), в византийских описаниях авар(48)), или несколько (лука хазарского седла(49)). Сам Петрухин пишет: «Косы — этнический признак средневековых тюрок. Особая же причёска — распущенные волосы — призвана подчеркнуть исключительность статуса правителя»(50). О какой «тюркской причёске» Святослава может, в свете этого, идти речь? Что до лиц половецких и хазарских идолов — они или полностью безволосы или снабжены, наряду с усами, и бородкой.

Но, может быть, это действительно специфически печенежский облик? О причёске печенегов — буде она действительно отличалась от общетюркской — у нас нет никаких данных, но как выглядело лицо печенега, известно: Абу-Дулеф в X в. говорит о длинных бородах и усах печенегов(51). Эпос родственных печенегам огузов, «Китаби дадам Коркут» заглавный герой которого почти тёзка Куркутэ-Кури, убийцы Святослава, часто упоминает длинные бороды героев: «Тебе не понравится седина моей бородищи? Души многих белобородых и чёрнобородых джигитов я забирал!”, «Твой белобородый отец», «За бороду Бейрека схватился»(52) и т. д.

Единственный источник, из которого можно было бы сделать вывод о подобии облика Святослава у тюрок, это цитата из Прокопия Кесарийского о внешности приверженцев одной из «цирковых партий» Константинополя. Эта внешность определялась как «подражание массагетам или гуннам» и заключалась в ношении особой одежды и причёски: оголённые щёки и подбородок, подстриженная кругом голова с пучком волос на затылке(53).

Кажется, почти полное соответствие внешности Святослава налицо. Однако, существуют два важных «но»: во-первых, слишком большой временной разрыв между этим свидетельством и «Историей» Льва Диакона, практически такой же отделяет Святослава от первых запорожцев, прямую преемственность с которыми исследователи обычно отрицают. Во-вторых, неясно, какой именно народ следует здесь понимать под «массагетами или гуннами»? Интересно, что у самого Прокопия это парное упоминание встречается ещё раз в описании славян и антов: эти народы ведут «массагетский образ жизни» и имеют «гуннские нравы»(54). Обычно эти слова считаются книжной, ничего не значащей риторикой. Однако в свете вышеприведённых данных, можно предположить, что это — указание на конкретные черты облика славян. Примечательно, что подражавшая «гуннам и массагетам» партия именовалась венетами, что полностью созвучно названию славян «венеты»(55). Возможно, созвучие и стало причиной столь необычного выбора примера для подражания.

В целом, рассмотрев обычаи средневековых тюрок, смело можно заключить: причёска Святослава и русов IX-XI вв. вообще не могла быть тюркским заимствованием хотя бы потому, что тюрки такой причёски не носили! Зато есть указания на то, что подобный облик могли иметь славяне VI в. Посмотрим, насколько распространено было у славян в целом бритьё бород и голов.

Гл.5 ОБЫЧАИ СЛАВЯН.

У русского читателя в массе сложился образ древнего славянина с волосами едва ли не до плеч, перехваченными выше бровей тесёмкой, с бородой лопатой и т. д. В ряде исторических романов — Б. Васильев «Вещий Олег», Ю. Никитин «Ингвар и Ольха» — бородатые славяне противопоставлены безбородым бритоголовым русам. Те же стереотипы подвигли Герасимова на придание реконструированному облику Ярослава Мудрого бородки «а ля Иван Грозный». Как мы помним, это оказалось ошибкой. Здесь видно, как стереотипы вненаучного происхождения влияют на вполне солидных учёных.

И снова начнём с облика Богов. Славянская языческая иконография (или правильнее будет сказать — идолография?) практически не знает длиннобородых Богов и совсем не знает длинноволосых. Чрезвычайно распространены идолы с усами, но без бород. Собственно русы IX-X вв. поклонялись не Седобородому Одину или Рыжебородому Тору, а Перуну, у которого «ус злат»(56) На миниатюрах Радзивилловской летописи усов не видно, как, впрочем, и бороды. Зато отчётливо виден чуб-оселедец, совсем по-запорожски спускающийся к левому уху(57). Любопытную аналогию летописному Перуну составляет снабжённый серебряными усами Черноглав с Рюгена(58). Основной кумир этого острова, Святовит, имел «волосы и бороду, острижены кратко» (в других переводах — «обриты»(59)) в соответствии «с обыкновением руян»(60).

Фигурки антских времён из знаменитого Мартыновского клада изображают мужчин с коротко остриженными волосами, усатых и безбородых(61). Что до Руси, то «представление о том, что все мужчины в допетровское время носили бороды, кажется преувеличенным. До XVI в. ношение бороды… не было обязательным даже для духовенства. На древних книжных иллюстрациях часты изображения безбородых мужчин (в частности, новгородский бирич — лицо должностное — также без бороды)»(62). На барельефах белокаменного георгиевского собора в Юрьеве-Польском изображены княжеские дружинники с подстриженными или обритыми волосами и безбородые(63).

В русских былинах есть любопытный эпизод, как бы зеркальное отражение истории Аудуна из Западных Фиордов. Добрыня Никитич после долгих скитаний возвращается в материнский дом, где его уже считают мертвым. Когда он называет себя, то слышит в ответ:

У молодого Добрыни Никитича были кудри желтые:

В три-ряд вились вкруг верховища (макушки? — Л. П.)

А у тебя, голь кабацкая, до плеч висят!(64)

Т. о., именно длинные волосы были у русов признаком маргинала, бродяги. Воинская знать носила волосы, остриженные «под горшок» («в три ряда» вокруг макушки). Запустившего себя, позволившего волосам отрасти Добрыню в буквальном смысле родная мать не узнала!

Неизвестно ни одного русского эпического или исторического персонажа, в прозвище которого отразились бы борода и её свойства (ср. прозвища викингов), зато: Василий Ус, Усыня-богатырь из сказок, Белоус, Сивоус(65) и т. д. Собственно к русам относится имя-прозвище Синеус(66), не выводимое из скандинавского именослова, а нелепая попытка «перевести» его, как «Син хауз» (свой дом) встретила отпор со стороны самих норманистов(67). Зато если просто, не мудрствуя, прочесть его как славянское прозвище, получится достойный «ответ» Торвальду Синей Бороде исландских саг.

Ещё Гедеонов, не ссылаясь на Адемара Шабаннскаго, утверждал, что ношение бороды и длинных волос приобрело сколь-нибудь массовый характер у восточных славян лишь после крещения(68), да и то, как мы видели, далеко не сразу. Московские бояре брили головы(69), а иногда и бороды, что можно заметить на западных гравюрах, изображавших московских послов. Стоглавый собор, запрещая бритьё бород и голов, как признак «ереси», тем самым свидетельствует о распространённости этого обычая(70). Но и после этого многие русские брили бороды, как, например, Борис Годунов — современные изображения снова рисуют нам далёкий от хрестоматийного шаляпинского бородача образ. Особый интерес представляет грамота царя Алексея Михайловича, где бритьё бороды ставится в один ряд с такими действиями, как кликание Коляды, Усеня и Плуга, распевание «бесовских» песен, скоморошество, печение обрядовых хлебцев в виде птиц и зверей и т. п. пережитками языческого прошлого(71).

Иловайский со ссылкой на перечень болгарских князей и Лиутпранда отмечает обычай брить головы у болгар(72). Тюркским влиянием это, как мы видели, объясняться не может. На миниатюре Ватиканского менология изображён болгарин с обритой бородой и головою(73).

Брила головы и бороды польская шляхта. Польско-украинское «кацап» — «как козёл» — отразило отрицательное отношение этой части славянства к бородам поздних московитов и постпетровских великороссов. У Саксона Грамматика именно по обритой голове опознают славянина в некоем Свено(74). Моравы брили головы и бороды(75). Козьма Пражский, описывая знатного чеха времён Болеслава Грозного, отмечает двойной чуб на его бритой голове(76). «Великая хроника», описывая последнего представителя родовой знати на польском престоле — Котышко — сменённого выходцами из простонародья, Пястами, говорит, что вся его голова была голой, за исключением одного клочка волос на макушке — полная аналогия со Святославом(77). Схожая причёска у князя Вацлава на миниатюрах Вольфенбюттельской рукописи(78). Западные авторы отмечают, что» верховный жрец руян носил длинные волосы и бороду вопреки народному обыкновению(79). В летописных статьях IX-XI вв. борода упомянута лишь единожды и тоже в приложении к волхвам: «потергаше браде ю»(80). Не были ли бородатые русы арабских источников жрецами? Титмар Мезербургский приписывает ношение чубов воинственному племени лютичей(81).

Любопытно, что если скандинавы рассматривали, как позорную черту, обритые бороды и волосы, то славяне, в свой черед, рассматривали, как позорный, «бабий», обычай скандинавов носить длинные волосы и заплетать их в косы. Предание, сообщаемое польским хронистом Кадлубеком, говорит, что, по мнению поляков, скандинавов принудили носить «женские» прически покорившие их славяне, в знак подчинения и позора(82).

Родственные славянам балты тоже не были склонны отпускать волосы и бороды. В литовских легендах рыцари-крестоносцы скандогерманского происхождения носят устойчивый эпитет «бородачи», «бородатые злодеи»(83), что подразумевает безбородость подчёркивавших эту черту сказителей и их слушателей. На средневековых изображениях пруссов видим обритые бороды, длинные усы и коротко остриженные волосы (иногда угадываются чубы)(84). В иконографической традиции Литвы изображение Ягелло (Ягайло) очень походит на князя Святослава. Таков же был и общий облик литовской шляхты того времени(85).

Итак, мы видим, что полярно противоположный скандинавским обычаям и не имеющий аналогий в тюркских, облик Святослава вполне укладывался в балто-славянские традиции.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

Подводя итоги нашего исследования, можно сказать: причёска являлась немалым этноопределяющих признаков в традиционном обществе, в особенности в языческую эпоху, т. к. была одним из видов imitatio dei, подражания этническим Богам-покровителям и обеспечивало мистическое единство с ними и благополучие народа и страны. Причёска Святослава отнюдь не была причудой князя или подражанием какой-то внешней моде. Это — за исключением, быть может, чуба — был наиболее распространённый внешний облик руса IX-X вв.. во многом сохранившийся до конца XI в. Этот облик находился в вопиющем противоречии со скандинавскими обычаям: если у русов обритые голова и подбородок были «признаком знатности рода», то у скандинавов — клеймом позора и предельного унижения. Этот облик не был схож с обликом тюрок, носивших в массе своей косы. Этот облик полностью укладывается в традиции балтославян.

Можно, конечно, привести примеры причёсок подобного рода у неславянских народов. Можно привести примеры, когда славяне (глубокие старики, языческие жрецы или, напротив, христиане) выглядели по иному. Но всё это ничуть не поколеблет основного вывода этого исследования — а именно. что славяне выглядели так более чем часто, и, что ещё более важно, ни тюрки, ни, в особенности, знатные скандинавы, НИКОГДА И НЕ ПРИ КАКИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ так не выглядели.

Отчего же норманисты, в том числе такой блестящий знаток тюркских обычаев, как Петрухин, вопреки всякой очевидности твердят о «тюркской причёске Святослава? Надо полагать, что в противном случае им придется признать — и как-то объяснить — совершенно невероятный факт: «скандинавские» русы в течение неполного столетия, в третьем поколении династии позаимствовали обычай не просто чуждый, но и прямо позорный в глазах их скандинавских «предков» обычай, и заимствовали даже не у соседей — пусть и дикарей печенегов — а у покорённых данников, славян, и стали, в довершение всего, считать этот обычай «признаком знатности рода».

Излишне говорить, что подобных примеров история попросту не знает. Пришельцы-завоеватели либо прилагали все усилия, дабы не смешаться с покорёнными (пример забавной крайности — легендарный индийский царь Сагара, завоевав РОДСТВЕННЫЕ племена, принудительно заставил их изменить обычаи, в том числе, кстати, «заставил их… либо обрить себе головы, либо отпустить бороды, чтобы они отличались от его исконных подданных»(86)), либо навязывали им свои обычаи, вплоть до полной ассимиляции (хрестоматийный пример — германцы на востоке от Эльбы).

Какой же вывод можно сделать из вышесказанного? Разумеется, данные «причёски» — не единственные, позволяющие отвергнуть версию о скандинавском происхождении русов и убедиться в балтославянских корнях последних. За это описания татуировок русов, их одежды, вооружения и боевого искусства, имена и изображения их Божеств и устройство святилищ, обстоятельства принятия ими христианства, их письменность и имена — всё, что можно объединить в понятие этнического портрета. Но именно «причёска» ярче и очевиднее чего бы то ни было доказывает — на Дунай пришёл во главе своих славянских дружин князь Святослав, а не вымышленный норманистами «конунг Свендислейф»

1..См., напр., Петрухин В. Я. Начало этнокультурной истории Руси IX-XI вв. Смоленск, Русич: М., Гнозис, 1995.
2.Лев Диакон. История. М., Наука, 1988, С.82
3.Иловайский Д. И. История России. Начало Руси. М., «Чарли», 1996, С 344.
4.Андреев Ю. В. Цена свободы и гармонии. Несколько штрихов к портрету греческой цивилизации. СПб., Алетейя, 1999, С 145.
5.Ковалёв С. И. История Рима. Л., Изд-во ЛГУ. 1986
6.См., напр., Мифы народов мира. М., Советская энциклопедия, 1991, Т.1, илл. на С 503. Семёнов Ф. Ф., Кириллова А. А. Альбом по истории средних веков. М., ГУПИМП РСФСР, 1960, С 17 и т. д.
7.Элиаде М. Священное и мирское. М., Изд-во МГУ. 1994, СС 66,70.
8.Памятники литературы Древней Руси XI — начала XII века. М., Художественная литература, 1978, СС 48-49.
19.Иловайский Д. И. Указ. соч. С 366.
10.Гедеонов С. А. Варяги и Русь. СПб., 1876, С 365.
11.Там же. Иловайский Д. И. Указ. соч., С 174.
12.Карпов А. Ю. Владимир Святой. М., Молодая Гвардия. 1997, С 173.
13.Сотникова М. П.. Спасский И. Г. Тысячелетие древнейших монет России. Сводный каталог русских монет X-XI вв., Л., Искусство, 1983, С 61. Авторы прямо проводят параллель между изображениями на монетах и описанием Святослава у Льва Диакона.
14.Янин В. Л., Гайдуков П. Г. Актовые печати Древней Руси Х-ХV вв. М., Интрада, 1998, С 19, илл. на С 259.
15.История искусств народов СССР. М., Изобразительное искусство, 1973, С 391.
16.Рабинович М. Г. Очерки материальной культуры русского феодального города. М., Наука, 1988, цв. вкл., л 1.
17.Памятники… С 303.
18.Гедеонов С. А. Указ. соч., С 365.
19.Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о Нибелунгах. М., Художественная
литература, 1975, СС 21, 219-223.
20.Снорри Стурлусон. Круг земной. М., Ладомир, 1995, С 70.
21.Piecarcyk St. Mitologia germanska. Warszawa, 1979, s 105
22.Мифы народов мира. Т. 2, илл. на С 519.
23.Исландские саги. Ирландский эпос. М., Художественная литература, 1973, С 120.
24.Мифы народов мира. Т.2. илл. на С.572.
25.Исландские саги… СС 840-854.
26.Снорри Стурлусон. Указ. соч., СС 671-681.
27.Сага о Волсунгах.//Корни Иггдрасиля. М., ТЕРРА, 1997, С 217
28.Снорри Стурлусон. Указ. соч., С 124.
29.Пословицы русского народа. М., Русская книга, 1993, Т.1, С 76.
30.Исландские саги… С 83.
31.Там же, С 192. Безбородость Ньяля, судя по его кельтскому имени, связана с другой этнической традицией, но здесь мы не будем вдаваться в эту достаточно интересную тему.
32.Там же, СС 213, 224, 227, 228
34.Стиг-знаменосец: шведские и датские народные баллады. Л., Детская литература, СС 13-14.
35.Адам Бременский. История гамбургской церкви//Глазырина Г. В. Исландские викингские саги о Северной Руси. М., Ладомир, 1996, С 210.
36.Широкова Н. С. Культура кельтов и нордическая традиция античности. СПб., Евразия, 2000, С 83.
37.Корнелий Тацит. Сочинения. М., Ладомир, 1993, Т 1, С 189.
38.Селицкий А. И. «Воданические короли»: религиозный аспект формирования королевской власти у древних германцев.// Скандинавские чтения 2000 года. Этнографические и культурно-исторические аспекты. СПб, Наука, 2002, С 29.
39.Григорий Турский. История франков.//История Средних веков. М., Просвещение, 1969, С 30-31.
40.Песнь о Роланде. Коронование Людовика. Нимская телега. Песнь о Сиде. Романсеро. М., Художественная литература, 1976, СС 83, 119, 124, 125, 251, 252 и др.
41.Мифы народов мира. Т. 2, С 241.
42.Найджел Пеннинк, Пруденс Джонс. История языческой Европы. СПб., Евразия, 2000. С 232, илл на стр.234.
43.Беовульф… С 415.
44.Наследники Вюльфингов. М., Аргус, 1994, СС 135, 220, 231, 244.
45.Сюзюмов Н. Я.. Иванов С. А. Комментарии//Лев Диакон, Указ. соч., С 214. Петрухин В. Я. Указ. соч., СС 110, 193. Членов А. М. По следам Добрыни. М., Наука, 1971, С 120
46.Степи Евразии в эпоху Средневековья. М., Наука, 1981, СС 264-265.
47.Петрухин В. Я. Указ. соч., С 187.
48.Иловайский Д. И. Указ. соч., С 173. Мерперт Н. Я. Авары в Восточной Европе//Очерки истории СССР М., Издательство АН СССР, 1958, Т.2, С 571.
49.Плетнёва С. А. Хазары. М., Наука, 1986, С 25.
50.Петрухин В. Я. Указ. соч., С 187.
51.Плетнёва С. А. Печенеги//Очерки истории СССР, Т.2, С 726.
52.Книга отца нашего Коркута. Баку, Язычеч, 1989, СС 114, 118, 213 и др.
53.Иловайский Д. И. Указ. соч., С 173. Видимо, Иловайский пользовался другими переводами. В позднейших изданиях эта причёска выглядит совершенно по иному: Прокопий Кесарийский. Война с персами. Война с вандалами. Тайная история. М., Наука, 1993, С 338.
54.Прокопий Кесарийский о славянах//Материалы по истории СССР. вып 1, М., Высшая школа,1985, С 226.
55.Седов В. В. Славяне в древности М., Фонд археологии,1994, С 5.
56.Памятники литературы Древней Руси. СС 94-95
57.Радзивилловская летопись. СПб, Глагол, М., Искусство, 1992, Т.1, л 16, 26, 45.
58.Фаминцын А. С. Божества древних славян. СПб, Алетейя, 1995, С 29.
59.Цит. по Херрман Й. Ободриты, лютичи, руяне//Славяне и скандинавы. М., Прогресс.1986, С 358.
60.Фаминцын А. С. Указ. соч. С 27.
61.Седов В. В. Славяне в раннем Средневековье. М., Фонд археологии, 1995, С 77.
62.Рабинович М. Г. Указ. соч. С 202.
63.Древняя Русь. Быт и культура. М., Наука,1997, С 197, Таб. 113 на С 359, илл. 25-57.
64.Буслаев Ф. И. Русский богатырский эпос. Русский народный эпос. Воронеж, Центрально-Черноземное Изд-во, 1987, С 124.
65.Гедеонов С. А. Указ соч. С 363.
66.Памятники литературы Древней Руси СС 36-37.
67.Петрухин В. Я. Комментарии//Ловмяньский Х. Русь и норманны. М., Прогресс,1985, С 275
68.Гедеонов С. А. Указ. соч. С 363.
69.Валишевский К. Иван Грозный. М., ИКПА, 1989, С 110.
70.Стоглав. СПб, Изд. Котанчинова,1863, С 124.
71.Грамата царя Алексея Михайловича.//Сказания Русского народа, собранные И. П. Сахаровым. М., Художественная литература, 1990, СС 388-390.
72.Иловайский Д. И. Указ. соч. С 173.
73.Нидерле Л. Славянские древности. М., Алетейа, 2000. илл. на
С 254.
74.Гедеонов С. А. Указ. соч. С 363.
75.Нидерле Л. Указ. соч. С 259. Автор отчего-то считает такую прическу неславянской, заимствованной. Данные источников показывают, как видим, обратное.
76.Гедеонов С. А. Указ. соч. С 361.
77.»Великая хроника» о Польше, Руси и их соседях XI-XIII вв. М., Изд-во МГУ, 1987, С 62, Комментатор (С. 208) особенно отмечает сходство с причёской Святослава.
78.Нидерле Л. Указ. соч. Илл на СС 190, 247.
79.Фаминцын А. С. Указ. соч. С 52.
80.Памятники литературы Древней Руси. СС 190-191.
81.Гедеонов С. А. С 363.
82.Гильфердинг А. История балтийских славян. М., ВНИИОНЭГ, 1994, С 78.
83.Дайны. Народные литовские песни. М., Гослитиздат,1944. С 28.
84.Мифы народов мира. Т. 1. Илл на С 156. Петрухин В. Я. Славяне. М., Росмэн, 1997, Илл. на С 91.
85.Личные наблюдения автора в Каунасском историческом музее в июне 1985 г.
86.Темкин Э. Н., Эрман В. Г. Мифы Древней Индии. М., РИКРусанова, Астрель, АСТ. 2000 СС 283-284
87.Скрынников Р. Г. Древняя Русь. Летописные мифы и действительно

Источник

3 комментария на “Внешность князя Святослава Игоревича как этноопределяющий признак”