Велемудр

Есть область исконной Руси, очерченная тремя реками — Днепром, Ирпенем и Стугной, пересеченная с севера на юг грядой холмов-останцов, издавна слывущих у нас горами. Зеленые крутобокие горы бегут от Вышгорода до Триполья, напоминая о том времени, когда здесь чудовищным плугом двигался ледник, выпахивая русло Днепра…

По берегам Троеречья с незапамятных, чуть ли не ледниковых пор садились местные и пришлые племена, разбивали свои поселения; на холмах строили укреплённые грады, сплошными насыпями отгораживались от хищной кочевой Степи. Подлинных названий племен не знает никто: греки их окрестили скифами, то есть сердитыми, хмурыми; археологи же новых веков, не мудрствуя лукаво, именовали по месту находки первого поселения: зарубинцами, черняховцами… В сравнении с возрастом многих здешних культур Киев, достаточно поздно ставший стольным градом, можно было бы назвать Новгородом. Иные скромные села, Подгорцы или то же Триполье, древностью равняются Риму, а то и Уру Халдейскому…

  По всему Троеречью, выходя и за его пределы, вьются могучие, скруглённые временем насыпи. Подчас они тянутся на много километров без перерыва. Разве что распашка сведёт на нет обветшалое звено вала, или раскопает его местный кирпичный завод, или съедят яры-овраги. А если уцелеет, то высится кое-где почти отвесной, покрытой дёрном и полевыми цветами, стеной ростом с двухэтажный дом. Да перед ним ещё ров немалый…

Это — овеянные множеством мифов и просто слухов Длинные или Змиевы валы.

 Свое второе, более известное название они получили благодаря легенде. Некогда на славянские земли нападал громадный Змий-дракон — поедал крестьян, огнем из пасти сжигал грады. Но нашлись два силача-кузнеца, Кузьма и Демьян, которые изловили Змия, запрягли его в гигантский, ими же выкованный плуг и заставили пропахать борозду вокруг всей Русской земли и её столицы Киева. Грунт, вывернутый из борозды, образовал высокие и длинные насыпи, а сама борозда стала глубоким непроходимым рвом. Изнемогая от тяжёлого труда и жажды, Змий дотянул плуг до реки (в других вариантах сказки — до моря), а там рухнул и стал пить воду, пока не погиб… Об этом написал стихотворение «Змеиный вал» молодой Алексей Толстой.

 И змей пошел, и прах степной

С бразды поднялся тучей…

По рёбрам бил его кузнец…

Океан червлёный

Гудел. И змей, согнув крестец,

Припал к воде солёной…

И пил, мутя волну с песком,

Раздулся выше гор он…

И лопнул…

 Иногда роль змееборца сказка отводит известному Никите (или Кириллу) Кожемяке. По поводу одного из валов близ Роси существует местная легенда о том, как кузнец Улас, схватив Змия клещами за язык и ведя за собой, принудил чудовище плугом выпахать вал, «как церковь, высокий», и ров, «как глубокий погреб». С этой же темой связано еще одно украинское сказание: доползя до реки, Змий застогнав (застонал) и подох; с той поры река зовется — Стугна…

 Наш виднейший археолог, академик Борис Александрович Рыбаков, писал, что кузнецы Козьма и Демьян — персонажи поздние, возникшие уже в христианскую эпоху. Вообще же драконоборческий эпос, в том числе и сюжет о драконе пойманном, запряженном в плуг, зародился чуть ли не в каменном веке. Хотя, собственно, и обыкновение племен, нуждавшихся в обороне, огораживаться валами и рвами — тоже невероятно древнее. Возможно, подобные укрепления делались еще представителями трипольской культуры и уж точно — чернолесской, существовавшей около трёх тысяч лет назад. Валы эти, хоть и далеко не столь грандиозные, как Змиевы, тянутся у реки Тясмин на Черкасщине. Вероятно, чернолесские земледельцы строили их против хищных пришельцев с Востока, называемых киммерийцами. Были в нашем прошлом войны, не менее кровопролитные, чем поединок Руси с татаро-монголами; эпохи иноземного порабощения, более долгие и жестокие, чем иго Орды. Только вот нет документов о тех временах…

 Змиевы валы, сгруппированные в Лесостепи южнее и юго-западнее Киева, между Днепром и Тетеревом до Роси и до её западных притоков на Правобережье, а также вал вдоль левого берега Днепра и нижнего течения Сулы имеют общую протяженность свыше 950 километров.

 Изучение этих гигантских земляных сооружений, начатое в первой половине ХІХ века, до относительно недавнего времени ограничивалось описанием и картографированием их остатков. Тем не менее, и эта задача не была до конца решена. Валы имеют огромную протяжённость и притом довольно-таки труднодоступны: они пересекают поля, огороды, пустыри, леса, болота, реки… До появления аэро- и космической съёмки были почти невозможны их визуальное обследование, обмеры и составление планов. В основном, учёные осматривали сравнительно небольшие участки валов, расположенные поближе к Киеву. Работа была затруднена ещё и тем, что на многих участках насыпи уже не сохранились.

 Первая краткая информация о необычно длинных древних валах у реки Рось была опубликована в 1844 году действительным членом Одесского общества истории и древностей Тетбу-де-Мариньи, который, судя по тексту, сам эти валы не осматривал. Однако наиболее ранний план искусственных возвышенностей в междуречье Днепра-Роси сделан ещё раньше, в 1837 году. Это гравюра на меди, и хранится она в Киеве, в Центральной научной библиотеке. Автор плана неизвестен.

 В 1848 года была издана весьма серьезная и вдумчивая книга — «Обозрение могил, валов и городищ Киевской губернии». Ее написал человек, оставивший немалый след в истории украинской столицы, грек по происхождению, историк и археолог по пристрастиям, — киевский губернатор Иван Иванович Фундуклей. (Напомним, что нынешняя улица Богдана Хмельницкого, еще недавно — Ленина, до революции звалась Фундуклеевской.) Наряду с другими категориями древностей, автор описывает расположение и внешний облик многих Змиевых валов.

 Первичное картографирование и описание валов в «киевском треугольнике» — между Днепром, Ирпенем и Стугной — завершилось работами нескольких ученых начала прошлого века, в том числе столь старательного и одаренного исследователя, как археолог Василий Григорьевич Ляскоронский.

 Но поистине рубежными для всей истории изучения «древнерусской стены» стали экспедиции киевского энтузиаста-любителя Аркадия Сильвестровича Бугая. Автор имел счастье пройти с ним десятки километров по древним насыпям… Математик по профессии, уже весьма немолодой, Аркадий Сильвестрович самолично обследовал почти все как сохранившиеся, так и разрушенные, но ещё видимые на поверхности участки валов в Среднем Поднепровье.

 Уже в начале своих неутомимых странствий, в 1960-х годах Бугай обнаружил случаи несоответствия старых схем действительному расположению валов. Но, увы, уточнить эти схемы по-настоящему героический ходок-искатель не сумел. И на его планах линии насыпей нанесены приблизительно, по местоположению населенных пунктов, возле которых они проходят; пропущены продолжения отдельных валов или же за их остатки приняты сооружения иного характера. Тем не менее, это — первая сводная схема валов Среднего Поднепровья, запечатлевшая результаты их непосредственного осмотра на местности.

 На ней, по сути, и закончился период посильного для краеведов картографирования валов. Наступило время решать главные вопросы: кто, когда и для какой цели перевернул миллионы тонн грунта, осуществив труд, намного превосходящий строительство больших пирамид Гизы и сравнимый лишь с возведением Великой Китайской стены?..

 Для определения возраста валов каких-либо конкретных данных просто не было. Тот же Фундуклей, опираясь на данные о постройке римским императором Траяном (І — ІІ вв.) так называемых Траяновых валов в Поднестровье и Подунавье, относил к римскому времени и возникновение насыпей Среднего Поднепровья.

 Несколько раз они упомянуты русской летописью: под 1093 годом — два вала южнее низовьев Стугны за Треполем (современное село Триполье), под 1095 и 1149 — пара валов у Переяслава, под 1151 годом — вал к югу от Василева (современный город Васильков). Но летопись не даёт ответов на вопросы о времени постройки и о назначении валов. Они лишь упоминаются при описании военных действий как русских против половцев, так и между самими русскими князьями: войска «проидоша вал», «ставшим межи валом», «изидоша стрилци из валу», дружина «иде за вал», «пришедше к валови и не проходяче валу»… Словом, таким же образом, для привязки, могли бы упоминаться какие-нибудь холмы или озёра.

 В летописи под 1223 годом говорится о появлении в южнорусских степях орд Чингиз-хана, которые прошли через половецкие владения и «придоша близ Руси, идеже зовется вал Половецкий». Тоже, прямо скажем, маловато сведений…

 Так всё-таки, когда и в связи с чем возникли валы? Одни исследователи считали их древнерусскими, воздвигнутыми для защиты Среднего Поднепровья от кочевников; другие — относили к более раннему времени и рассматривали как защитные сооружения более широкого назначения.

 Сторонники первого мнения, как правило, ссылались на свидетельство архиепископа Брунона, проезжавшего в 1008 году через Киев к печенегам для проповеди христианства. В письме к германскому императору Генриху ІІ Брунон сообщал, что Владимир Святославич с дружиной два дня сопровождал его до границы своего государства, которое великий князь окружил (circumklausit), защищаясь от бродячего (кочевого) врага (vagum hostem), очень мощным и очень длинным (firmissima et longissima) ограждением (sepe). Латинский термин sepe переводят и как «засеки, завалы», и как «частокол», и как «изгородь», и как «забор, деревянное ограждение». Аналогом описанного Бруноном сооружения, по мнению большинства специалистов, может быть только Змиев вал с деревянной стеной наверху.

 Василий Ляскоронский датировал валы по включённым в их линии курганам и городищам-майданам. Он отметил, что в длинных насыпях были найдены предметы, относящиеся, по-видимому, к очень отдалённой эпохе. Так, в толще одного вала на Суле нашли «человеческие кости, окрашенные в красный цвет, куски черепков древнего типа». Но ведь кости и обломки глиняной посуды вполне могли попасть в вал при его строительстве, например, из находившихся на пути курганов. Последние вполне могли срыть, а землю использовать для новой насыпи…

 Когда академик Рыбаков в 1947 году обследовал Большой Переяславский вал, местные жители сообщили ему о находках вблизи вала наконечников стрел, судя по всему, раннего железного века. Археолог предположительно датировал насыпь скифским временем. Позднее было установлено, что Переяславские валы, образующие в плане полукруг, действительно являются остатками большого скифского городища. Другой вал, подковообразный, в урочище Круглик на реке Вита, ученые также считают памятью о скифах.

 Однако историк Михаил Юлианович Брайчевский в 1952 году высказался против датировки всех Змиевых валов скифским временем. Некоторые, возможно, и имеют такой возраст, но не система в целом. Брайчевский отметил, что существование таких валов в условиях общинного строя, при отсутствии единой централизованной власти и единой военной организации, лишено всякого смысла. Да и кто бы согнал трудовую армию, необходимую для их строительства?..

Аркадий Бугай полагал, что Змиевы валы возникли задолго до Киевской Руси и служили рубежами между племенными княжениями, защищавшими свои земли от общего врага. Какого же? Вероятно, аваров, гуннов…

 Еще до революции полтавский историк Л. В. Падалка выдвинул совершенно парадоксальную идею, отголоски которой встречались в прессе и на много десятков лет позже. Падалка считал, что валы, состоящие из непрочного грунта — песка и супеси, не могли применяться для оборонительных целей, их можно было легко разметать до основания. Поэтому он был убежден, что древние жители Поднепровья возводили… ограждения для выпаса и защиты скота! Любитель парадоксов не знал того, в чем убедились современные археологи: валы состоят не только из земли. В большинстве из них внутри — деревянные конструкции. Более того, изрядную часть Змиевых валов вообще можно назвать бревенчатыми срубами с земляной досыпкой!..

 Впрочем, бревенчатые каркасы валов в огромном большинстве были найдены сгоревшими. Причину этого объясняли по-разному. Согласно мнению Бугая, на насыпи нарочно разводили огромные костры, — чтобы придать спеченному грунту большую прочность. Аркадий Сильвестрович также утверждал, что по трассе строящегося вала выжигали лес — и почему-то землю насыпали на ещё горящие остатки деревьев. Также, по мнению Бугая, наши предки могли выпаливать молодую поросль, с годами выраставшую на валу.

По предложению Института археологии АН УССР и Украинского общества охраны памятников истории и культуры, в 1974-1976 и 1979 годах были проведены первые пробы серьезного археологического изучения валов. Раскопки возглавил замечательный украинский ученый, истинный подвижник Михаил Петрович Кучера.

 

Чтобы получить сведения об устройстве валов и рвов, как правило, проложенных рядом с ними, археологи делались поперечные разрезы — траншеи шириной в метр, длиной в 15-20 метров. Где обнаруживали следы пожара, — закладывали раскопы для горизонтальной расчистки обугленных конструкций.

Наконец, было однозначно подтверждено древнерусское происхождение валов. Насыпи более ранних времен, те же скифские, просто вошли в более позднюю оборонительную систему.

За раскопками в Киевской и Черкасской областях последовали работы в Житомирской и Полтавской. Валы были обследованы на обеих берегах Днепра, по рекам Сула, Бобрица, Рось, Ирпень, Стугна, в междуречьях Стугны — Плиски, Ирпеня — Унавы, Днепра — Тетерева, Роси — Гуйвы… Число траншейных разрезов дошло до сотни; множились раскопы. Археологи упорно трудились на валах каждое лето, вплоть до 1985 года.

 Ныне Змиевы валы Среднего Поднепровья делятся учеными на следующие тринадцать групп: Витянско-Бобрицкий в междуречье Днепра — Ирпеня; валы по левому берегу Стугны и в междуречье Стугны — Ирпеня; валы в междуречье Ирпеня — Тетерева; Дорогинский вал в междуречье Унавы — Ирпеня; валы по правому берегу Стугны; Фастовско-Житомирский вал вдоль верхнего течения Унавы и Ирпеня; валы в междуречье Днепра — Красной — Ротка — Каменки, по левому берегу Роси, в верховьях Унавы, южнее и западнее верхнего течения Роси; Днепровский левобережный вал; вал по Суле; Переяславские валы в междуречье Днепра — Трубежа — Супоя.

 Системы насыпей, защищающие Киев с юга, слагаются в три мощных эшелона, а если обобщить до предела — в колоссальную тройную «подкову», открытую к столице Руси. Севернее всех и ближе к Киеву лежит Витянско-Бобрицкий вал, длиной в 25 километров. Средняя оборонительная линия, вдоль Стугны, имеет 34 километра длины. Самые южные форпосты включают Белую Церковь и почти достигают Богуслава. На левом берегу валами эшелонирован сам Днепр, они как бы отрезают великую реку от опасных в ту пору, принадлежавших кочевникам северо-восточных степей. Отдельная могучая ветвь валов тянется к северу вдоль Сулы.

 Каждая насыпь — весьма серьёзное инженерное сооружение, говорящее о высоком уровне крепостных работ в древней Руси, о наличии местных «кадров», а стало быть, и о развитии математики, геометрии, геодезии, фортификации… Были, должно быть, и хорошие карты местности, и нечто вроде школ или курсов, где опытные наставники обучали будущих строителей. Кто были эти наставники? Не те ли, кого принято называть волхвами?..

 Линия того же Витянско-Бобрицкого вала на всем протяжении учитывает все перепады местности; она очень удачно «вписана» в природные возвышения; ров, как правило, расположен на эскарпированном уступе ниже вала. В нескольких местах насыпь пересекает балки, порой спускаясь до самого их дна. Сверху на валу кое-где виден бруствер…

 …Для автора этих строк древние валы Киевщины имеют особое значение. Отшагав не один километр по жаркому, пыльному проселку вдоль бесконечной извивающейся насыпи, ваш покорный слуга поднимался на ее склон, штурмуя пахучую путаницу желтого дрока, пижмы, вьюнков и жесткого белого тысячелистника. Наверху, где когда-то за бруствером ждал степняков остроглазый славянский лучник, росли деревья. Особенно хороша была одна старая, корявая груша-дичка. Растет она и по сей день… В тени приземистой кроны, на мягкой траве, автор разворачивал пакет с едой. Громоздясь, уходили к горизонту рыжие шкуры хлебов, сизо-зеленые мазки капустных гряд, лесозащитные полосы. Лишь подчеркивая объемлющую все тишину, деловито тарахтели кузнечики, взревывал грузный шмель да где-то под неподвижным небом урчала сенокосилка. Автор умащивал редиску влажной свалявшейся солью, жевал булку с ветчиной и, запивая все это теплым лимонадом из горлышка, думал: не есть ли эти, не замутненные никакой суетою, минуты — лучшими минутами в его, автора, жизни?..

Тридцать лет прошло с тех пор. Минуты вправду оказались лучшими…

 Надо сказать еще и том, насколько точно, с какой способностью предвидения военных ситуаций выбраны места для насыпей. Ведь многие участки Змиевых валов использовались в 1941 году советскими войсками, встречавшими немцев на подступах к Киеву. Возле села Круглик в вал врезан крупный артиллерийский дот; на другом участке установлен памятный знак с изображением ордена Отечественной Войны…

 Снова бой. Равнины зачарованы.

Солнце в небесах, как вечный стяг.

Вновь гвоздики странные, махровые

Вырастут на вражеских костях…

 Все Змиевы валы отлично сочетаются с защитными особенностями рельефа, — но выбор таких особенностей подчинен общему направлению оборонительной линии. Для приречных валов направляющей служит река; строители стремились обойти низины, возводя насыпь по линии максимального перепада высот или по краю поймы. Это позволяло устраивать ров намного ниже вала; достигалось увеличение высоты вала по отношению к дну рва.

 Обычно склон вала непосредственно переходит в ров, но иногда ров и насыпь разделены промежутком, так называемой бермой, шириной в несколько метров.

К Змиевым подчас ошибочно причислялись не только включенные в них валы более древних городищ, но и средневековые («казацкие») укрепления, и оборонные рубежи XVIII века, и обкопки лесов, и следы сельскохозяйственных работ, и земляные сооружения Великой Отечественной войны. А южный вал в междуречье Стугны и Красной оказался… остатками старой железнодорожной насыпи!

 Особенности планировки, местоположение и другие свойства Змиевых валов позволяют выделить их в обособленную группу наших исторических памятников. Вот их главные признаки: большая протяженность; плавные изгибы дугообразных линий, проложенных вдоль течения рек либо между реками; как правило, широтное направление. Валы бывают расположены в несколько рядов, но каждый из них — одинарен, с большим рвом извне, нередко с другим, небольшим ровиком или с цепочкою углублений с внутренней стороны.

Большинство насыпей за столетия погибло от распашки или жилищного строительства, но некоторые участки, особенно в лесах и на землях, непригодных для обработки, сохранились почти в первозданном виде. Уцелело, общим счетом, около одной четверти Змиевых валов.

 Сегодня археологи выделяют в Поднепровье 23 вала, не считая двух небольших поперечных у Стугны и Здвижа. Почти все они входят в девять главных оборонительных линий: с запада на восток — от Тетерева до Сулы, с севера на юг — от южных околиц Киева до Корсунь-Шевченковского. По сути, это колоссальный «веер», состоящий из дуг; его «ручка» — Киев.

Радиоуглеродный анализ оказывает помощь археологам при определении возраста валов, но его данные не всегда точны, амплитуда расхождений очень широка. Первые пробы угля от сгоревших каркасов сдавал в лабораторию еще Бугай, однако результаты оказались весьма сомнительными… Не могут предоставить точных данных ни дендрохронология, ни палеомагнитный метод.

 Разнообразные анализы валов, произведенные в 1974-1975 и 1983 годах, дают «разброс» от VII до XIV веков н. э.; а исследования, проведенные в 1981-1982 годах, указывают на то, что насыпи сооружались… с XXIV века до н. э. по II век н.э.! Подобные цифры невозможно даже усреднить…

Конечно же, абсолютно наивно было бы предполагать, что валы, которые некий народ начал насыпать еще во времена Древнего Египта, были завершены… три с половиной тысячи лет спустя! Столь медлительно возводимые, участок за участком, рубежи обороны никому не нужны. Они врага не сдержат. Чтобы «веер» сыграл свою роль неприступного бастиона Руси, его следовало воздвигнуть за несколько лет! В крайнем случае, за один-два десятка… Какие же это годы?

 Хотя в грунте насыпей попадалась и весьма древняя керамика, и другие предметы из культур, предшествовавших славянской, — таких находок было меньшинство. Их присутствие объяснили тем, что валы при прокладке могли «подминать» под себя более ранние памятники — например, городища или поселения. Большинство же найденных вещей, несомненно, принадлежало нашим предкам-русичам. Обнаружение древнерусского культурного слоя непосредственно в толще валов, наличие вдоль оборонительных линий множества населенных пунктов времен расцвета Киевской Руси, — все это дало ученым право утверждать, что грандиозная система начата в конце Х столетия и в основном окончена в первой половине ХІ. Времена Владимира и Ярослава; высший взлет Киевской Руси, могущественнейшего централизованного государства Европы, где улицы городов были вымощены, в отличие от утопавшего в грязи городка Парижа, а жители — грамотны, в отличие от полностью невежественных англо-норманнов!..

 Мы уже говорили о том, что внутреннее устройство валов достаточно сложно. Это не просто «большие земляные кучи». В долинах рек насыпи состоят из песка, на водоразделах — из песка или суглинка, реже, на возвышениях — из глины. Но всегда в толще валов находятся деревянные конструкции, которые скрепляли массу грунта, придавали ей необходимые высоту, крутизну, устойчивость и долговечность. И ведь придали-таки: не некоторые участки тысячелетних эшелонов до сих пор не может въехать всадник на лошади! Приходится спешиваться…

Итак, каркас вала. Из чего он делался? Главным образом, из дуба, «царя деревьев», исключительно прочного и выносливого. Реже насыпь «начиняли» сосновыми бревнами. Но последние сохранились до наших дней лучше! Причина простая: каркасы повсюду горели (отчего, мы еще поговорим), — а дуб сгорает полнее, чем сосна…

 В нескольких крупных валах отрыты так называемые срубные конструкции — ряды четырехстенных срубов, поставленных вдоль насыпи и заполненных внутри землей. Бывали срубы с двойными стенками. Известны цепи отдельных срубов, но строились и ряды взаимосвязанных. Нередко с опорой на верхи деревянных «колодцев» возводили мощную бревенчатую ограду — забороло.

Другие валы имели конструкцию перекладную: длинные продольные бревна укладывались в виде настилов на поперечные бревна-лаги. Но срубное устройство имеет предысторию в восточнославянском оборонительном зодчестве более ранних времен, — скажем, в валах городищ. Там даже оставляли ряды пустых срубов, где во время военных действий отсиживалось, точно в «бомбоубежищах», мирное население. Недаром такие постройки повсюду называют «валами русского типа»… А вот перекладная конструкция — изобретение западное! Ее применяли и немцы, называя «ростконструкция», и наши соседи поляки. Откуда она взялась в Поднепровье? Археолог Евгений Гороховский, однажды водивший автора по валам, сообщил, что самую южную (проходящую через Белую Церковь) дугу укреплений строил великий князь Ярослав Мудрый; эта система — наиболее поздняя, и именно для нее характерны, как говорят поляки, «пшекладки». Так вот, весьма возможно, что Ярослав использовал для гигантских строительных работ своих, взятых на поле боя польских пленников. Они-то и применили метод, характерный для западного славянства и Германии…

 Впрочем, какие бы «скелеты» ни находились в толще валов, почти все они сгорели.

 Гипотеза о том, что древесину жгли для спекания и уплотнения грунта, не подтвердилась. Не выдержало критики и другое предположение: бревна-де обугливали намеренно, чтобы они затем не сгнили. По мнению Михаила Кучеры, загорания могли происходить, когда каркас уже ветшал и в насыпи образовались щели, дававшие доступ воздуху к бревнам. Пал мог пойти от молнии, от забытого костра… Скорее всего, пожары начинались сверху, с открытых огню заборол. За тысячу лет, нередко сухих и знойных, случаев загореться представилось наверняка немало…

А главными виновниками пожаров, были, вне сомнения, враги, против коих валы и строились.

 

Конечно же, ни у Владимира Святославича, ни у Ярослава Владимировича не хватило бы дружин, чтобы выставить охрану вдоль всех 950 километров насыпей. Существовали разве что летучие отряды, войска «быстрого реагирования», которые могли по приказу свыше прибыть в какой-нибудь угрожаемый участок. Эти-то воинские части, надо полагать, и стояли в градах, расположенных вдоль линий валов. Наблюдатели могли дежурить на огромных древних курганах. Не исключено и использование в час тревоги огненно-дымового «телеграфа» из костров…

Но, оказывается, «великая русская стена», в отличие от валов городищ, и не предназначалась для ведения активных боевых действий! То были мощные стационарные укрепления, вроде помянутой ранее Великой Китайской стены, рассчитанные лишь на задержание конницы кочевников при ее попытках прорваться к Киеву и иным важным центрам Поднепровья.

 Как печенеги, так и позднее приходившие на Русь половцы не обладали никаким опытом крепостных осад или штурмов. Их набеги имели вид молниеносных рейдов; ударив, осыпав врага тучей стрел, захватив добычу и пленников, степное войско столь же быстро откатывалось назад. Один византийский писатель так характеризовал кочевников: «Их набег — удар молнии, их отступление тяжело и легко в одно и то же время: тяжело от множества добычи, легко от быстроты бегства». Если пограбить не удавалось, степняки еще быстрее, налегке, поворачивали восвояси…

 У половцев или печенегов просто не было сил и средств для того, чтобы одолеть валы. Град они еще могли подвергнуть «облежанию», т. е. окружить и, обрекая жителей на голод и жажду, заставить их сдаться. Со Змиевыми валами такая модель не годилась именно потому, что на них не было постоянных гарнизонов. Оставалось лишь поджигать бревенчатые стены. Так кочевники, вероятно, и делали, — но, скорее всего, не нападая, а возвращаясь из неудачных набегов. Судите сами: забороло могло гореть долго, а огонь и дым — привлечь русский сторожевой отряд. Но даже если удавалось безнаказанно спалить преграду и дождаться, пока остынут угли, — что толку? Оставались крутейший вал и глубокий, с отвесными стенками ров перед ним…

 Вероятно, идя на Киев, кочевники пытались обойти эшелоны валов, найти бреши для прохода. Но ведь при этом, поскольку «веер» очень широк, их конница вынужденно отклонялась далеко на восток или на запад; поход удлинялся, что не могло не отразиться на боеспособности воинов. Наконец, обойдя или перевалив одну линию валов, степняки тут же оказывались перед второй, затем перед третьей… А ведь между главными насыпными рубежами, как то мы видим, например, на Роси или в междуречье Ирпеня — Тетерева, имелись еще поперечные насыпи, разные ответвления! Словом, целый лабиринт — погибель для легкой конницы без больших обозов с припасами…

 А теперь, после строгих историко-археологических штудий, вернемся к начальному мифу о братьях-кузнецах и побежденном ими Змие. Змея в средневековой символике — принятый образ воинственных кочевников. Часто и сами степные племена избирали грозное, быстрое, малозаметное в траве пресмыкающееся своим священным знаком… Что, если в мифе запечатлена действительная ситуация? Оседлый народ кузнецов и землепашцев разбивает степное войско, берет в полон множество воинов-кочевников… и принуждает их трудиться, насыпая укрепления! «Змий» возводит нескончаемо длинные насыпи с «бороздами»-рвами. Могли же это делать при Ярославе поляки, — почему при Владимире не могли печенеги?.. Кстати, о последних. «Веер» валов вокруг Киева был в основных чертах завершен в первой половине ХІ века. Не потому ли строительство перестало развиваться вширь, что печенеги перестали быть опасными для Руси? Ведь в 1036 году великий князь Ярослав фактически уничтожил их племенной союз…

 По подсчетам Михаила Кучеры, вся система Змиевых валов возводилась примерно 19 лет, причем единовременно на стройке работало до 3500 человек. Это, разумеется, могли быть и пленные.

Остается лишь восхититься совершенством великокняжеской государственной организации, обеспечившей эти работы. Ведь мало было — рассчитать, спланировать, создать уникальные архитектурные проекты без единого современного инструмента. Следовало еще и наладить весь цикл колоссальных работ: валить лес, изготовлять сотни тысяч бревен разной длины и толщины, иных деревянных деталей; снабжать армию землекопов и плотников пищей, орудиями труда, вероятно — средствами для поддержания здоровья; позаботиться о хотя бы примитивном устройстве их жилья и быта… А охрана порядка на необъятной «стройке века»? Весьма вероятно, что пленники были только чернорабочими, а все квалифицированные операции выполняли славяне, подданные Киева. Как раз к началу строительства валов — вероятно, в связи с военной активизацией Степи — Владимир стал заселять Поднепровье выходцами из северных племен — новгородскими словенами, кривичами, чудью, вятичами, радимичами, дреговичами. Сооружение единой оборонительной системы Руси могло стать главной феодальной повинностью для приезжих, среди которых было много добрых мастеров…

 То, что длинные насыпи с заборолами остались наилучшим средством защиты от кочевников и после Владимира с Ярославом, подтверждается событиями следующего века. В столетии ХІІ на Левобережье, в междуречье Ромна и Сейма, была спешно возведена ветвь новых валов. А ведь именно тогда участились вторжения половцев, столь бедственные для Руси, если верить «Слову о полку Игореве»…

 Одинока ли в мире столь грандиозная и продуманная деревянно-земляная оборонительная система? И да, и нет.

Известны длинные валы по Днестру и Пруту в Хмельницкой и Черновицкой областях, в бассейне Южного Буга, на Черкасщине, даже в Одесской области. За валами Юга закрепилось общее название Траяновых, и большинство исследователей относит их к античному времени.

Есть такие сооружения и на юге Молдавии, и в бассейне нижнего Дуная. На их происхождение указывает один староболгарский источник ХІ века: валы строил болгарский хан Аспарух, дабы создать «большое препятствие между Дунаем и Черным морем». Стало быть, начало строительства — VII век. Интересно, что подобные насыпи, для защиты от прикаспийских степняков, болгары строили еще на своей прародине, в Поволжье. (Надо полагать, все помнят, что Волга — это «Болга», река болгар; в свою очередь, жители средневековой Европы называли болгар волгерами.) Остатки этих строений сбереглись в Чувашии и Татарстане.

Огромные по длине валы на юго-западе Польши традиция связывает с именем короля Болеслава Храброго и временами основания Польского государства, т. е. с ХІ веком. Это — «ровесники» Змиевых.

 Все помянутые системы укреплений вставали преградой перед племенами причерноморских степей, издревле чинившими свои набеги на северные и западные земли, населенные оседлыми, земледельческими народами.

Но ни в античную пору, ни в средние века, ни в пору, когда правительства Анны и Екатерины прокладывали «украинские» и «днепровские» крепостные линии против крымцев и турков, ни в новое время, с его одетыми в бетон, ощетиненными артиллерией укрепрайонами, — никогда не осуществлялся столь слаженный, продуманный и притом масштабный план обороны целой страны. Между прочим, обороны, так никем и не прорванной!

Источник

4 комментария на “Тайна Змиевых валов”