Велемудр

В тридцать второй части этой статьи мы продолжаем знакомство с Махабхаратой, осмысливая её Древние Славяно-Арийские образы. Перед началом чтения 32-й части статьи советую прочитать сначала её предыдущие части:

с 1-й по 31-ю части «Махабхарата – величайший летописный памятник Культурного Наследия Древней Руси».

СОЖЖЕНИЕ ЗМЕЙ.

Ади Парва, главы 3, 8-52.

ГАРУДА РЕШАЕТ ПОХИТИТЬ АМРИТУ.

Пять полных столетий с тех пор миновало.

Вината служанкой сестры пребывала.

 Но срок наступил, и родился Гаруда,

Разбил он яйцо и взлетел из сосуда.

 Сверкал он, исполненный силы великой,

Громадою пламени многоязыкой.

 Казалось, он рос без предела и края,

Пылая и ужас в живое вселяя.

 Все твари пред Агни предстали с мольбою:

«Владыка огня, мы сгорим под тобою!

 Ты в каждом земном существе обитаешь,

Миров разрушитель, ты всех очищаешь.

 Чего ты огнём ни коснёшься лучистым,

Становится светлым, становится чистым.

 О, жертв пожиратель, всевидящим взглядом

Следишь ты за жертвенным каждым обрядом.

 О, Бог семипламенный, силы ты множишь, —

Ужели ты все существа уничтожишь?

 Расширилось тело твоё огневое, —

Ужели ты хочешь пожрать всё живое»?

 Ответил им Агни: «Ошиблись вы, твари,

Не я виноват в этом грозном пожаре.

 Есть новое в мире, мне равное чудо —

Отважная, сильная птица Гаруда».

 Собранье Богов, Мудрецы-ясновидцы

Явились тогда к обиталищу птицы,

 Сказали Гаруде: «Владеешь ты славой.

Душою премудрый и видом кудрявый.

 Пернатого царства ты Царь благородный,

Ты — света источник, от мрака свободный.

 Ты — мысли паренье, ты — мысли пыланье,

Причина и действие, подвиг и знанье.

 Ты — длительность мира, его быстротечность,

Мгновенье и тленье, нетленность и вечность!

 Ты — ужас Вселенной, ты — Жизни защита,

Гаруда, тебе наше сердце открыто»!

 Так мир потрясённый пернатого славил,

И мощь свою гордый Гаруда убавил.

 Гаруда, стремительной мысли подобный,

Менять свою силу и облик способный,

 Помчался над влагой, уняв свою силу,

Туда, где у Кадру Вината служила…

 Однажды Винате, покорной всецело,

Чтоб слышал Гаруда, сестра повелела:

 «Среди океана, во чреве пучины,

Есть остров прекрасный, есть остров змеиный.

 Неси меня к змеям, сестра дорогая»! —

Воскликнула Кадру, глазами сверкая.

 Вината взяла себе Кадру на плечи

И с матерью змей полетела далече,

 А тысячу змей, по приказу Винаты,

Гаруда понёс, Повелитель пернатый,

 И к Солнцу поднялся он, мысли быстрее,

И впали от жара в безчувствие змеи.

 Но Кадру к Властителю грома взмолилась:

«О, Индра, даруй мне великую милость!

 Ты — лето и осень, ты — зимы и вёсны,

Ты — ливень свирепый, ты — дождь плодоносный.

 Ты — горькая участь, ты — радостный жребий,

Ты — молния в тучах, ты — радуга в небе.

 То громом бушуешь, то ветром холодным, —

Пролейся же, Индра, дождём полноводным»!

 Мгновенно разверзлись Небесные своды,

На Землю низверглись несметные воды.

 Казалось: неслись по всему Мирозданью,

Друг друга осыпав отборною бранью,

 Гремящие тучи одна за другою;

Как чаша, Земля наполнялась водою,

 Дождил Громовержец из неба-громады,

А змеи смеялись, довольны и рады.

 На остров прекрасный Гаруда принёс их,

Где слышалось пение птиц стоголосых,

 Где травы цвели на широких просторах,

Где лотосы были в прудах и озёрах,

 Деревья водой упивались проточной

И змей обдавали струёю цветочной.

 Воскликнули змеи: «Неси нас отсюда

На более дивное место, Гаруда!

 Неси нас на остров другой, сокровенный,

Ты сам насладишься красою Вселенной»!

 Подумав, Гаруда спросил у Винаты:

«О, милая мать, объяснить мне должна ты,

 Скажи, почему отказаться не смеем,

Во всём подчиняться обязаны змеям»?

 «О, сын мой, — сказала Гаруде Вината, —

Я в нашей неволе сама виновата.

 Обманом сестрой побеждённая в споре,

У Кадру живу я служанкой в позоре».

 И стала Гаруды печаль тяжелее.

Он молвил: «Всю правду скажите мне, змеи!

 Доколе терпеть нам душевные боли?

Иль подвиг свершить, чтоб добиться нам Воли»?

 Сказали: «Ты мать от неволи избавишь,

Как только ты Амриту змеям доставишь».

 «О, мать, — услыхала Вината Гаруду, —

Я голоден. Амриту ныне добуду».

 Уверившись в силе его исполинской,

Но все же тревоги полна материнской,

 Вината, взволнована в это мгновенье,

Гаруде промолвила благословенье:

 «Лети по пути многотрудному смело,

Лети и сверши благородное дело.

 Возьми себе Солнце и Месяц в охрану,

Тебя ожидать я с надеждою стану».

 На небо, где тёмные тучи нависли,

Поднялся Гаруда со скоростью мысли,

 Поднялся и вспыхнул невиданным светом.

Главу «Махабхараты» кончим на этом.

 ГАРУДА ОСВОБОЖДАЕТ ВИНАТУ ОТ НЕВОЛИ.

 В то время, исполнены смутной тревоги,

Увидели страшные Знаменья Боги:

 Громов громыханье, и веянье бури,

И пламя таинственных молний в лазури;

 Кровавые ливни и рек наводненье,

Средь ясного дня метеоров паденье;

 Величье Богов приходило в упадок,

Венки их поблекли, настал безпорядок,

 И сам Громовержец, с душевною раной,

Дождил не дождями, а кровью багряной.

 Явившись к Сварогу, спросил Властелина:

«Внезапной беды какова же причина»?

 Ответствовал Сварогъ: «Причина смятенья —

Подвижников малых дела и моленья.

 Над кроткими ты посмеялся в гордыне, —

Отсюда явились и бедствия ныне.

 От Кашьяпы Мудрого, чистой Винаты

Рождён исполин, Повелитель пернатый,

 Отважный, стремительной мысли подобный,

Менять свою силу и облик способный,

 Он взял себе Солнце и Месяц в охрану,

Задумал он: «Амриту ныне достану».

 Отвагой с Гарудой никто не сравнится.

Свершит невозможное мощная птица»!

 К Богам, охранявшим напиток, с приказом

Пришёл Громовержец, и Мудрые разом,

 С мечами из остро отточенной стали.

В кольчугах, готовые к битве, предстали.

 Огнём пламенели их светлые лики,

Рождали огонь их трезубцы и пики.

 Железные копья прижались к секирам.

Крылатые стрелы сверкали над миром,

 И поле сражения сделалось тесным.

И плавилось, мнилось, на своде небесном.

 На войско безсмертных, что высилось и латах,

Нагрянул внезапно Владыка пернатых.

 Гаруда могучие крылья расправил

И крыльями ветер подняться заставил.

 Вселенную чёрною пылью одел он,

Незримый во тьме, над Богами взлетел он.

 Когтями терзал он Богов без пощады.

Он клювом долбил их, ломая преграды.

 Обрушились ливнем и копья и стрелы.

Но грозный Гаруда, могучий и смелый,

 Ударов не чувствовал копий железных.

А Боги бежали и падали в безднах.

 Бежали Премудрые, страхом объяты. —

Волшебной воды домогался пернатый.

 Увидел он: пламя неслось отовсюду,

Казалось, — сожжёт оно мир и Гаруду!

 Гаруде служили крыла колесницей.

Он стал восьмитысячеклювою птицей.

 На реки текучие взор обратил он,

И восемь раз тысячу рек поглотил он.

 Он реками залил огромное пламя,

Свой путь продолжая, взмахнул он крылами,

 За труд принимаясь великий и тяжкий.

Помчался он в облике маленькой пташки.

 Живая Вода колесом охранялась,

И то колесо непрестанно вращалось,

 Могуче, как пламя, ужасно, как битва,

А каждая спица — двуострая бритва.

 Меж грозными спицами был промежуток,

А вход в промежуток и труден и жуток.

 Но где тут преграда для маленькой птицы?

Её не задели двуострые спицы!

 На страже сосуда, в глубинах подводных,

Увидел Гаруда двух змей превосходных.

 Они подчинялись Божественной Власти.

Огонь извергали их жадные пасти.

 Глаза их, наполнены гневом и ядом,

Смотрели на всех немигающим взглядом:

 Такая змея на кого-нибудь взглянет. —

И пеплом несчастный немедленно станет!

 Гаруда расправил могучие крылья,

Змеиные очи засыпал он пылью.

 Незримый для змей, он рассёк их на части,

Сомкнулись огонь извергавшие пасти.

 Тогда колеса прекратилось вращенье,

Разрушилось крепкое сооруженье.

 Похитил он Амриту, взмыл он оттуда,

И блеском соперничал с Солнцем Гаруда.

 Настиг его Индра за тучей широкой,

Стрелою пронзил его, тысячеокий.

 Но тот улыбнулся Властителю грома:

«Мне боль от стрелы громовой незнакома.

 С почтеньем к Тебе обращаюсь теперь я,

Но грома и молний сильней мои перья».

 Пришла Громовержцу пора убедиться,

Что это Великая, Мощная птица!

 «Но в чём твоя сила? — спросил он Гаруду, —

Скажи мне, и другом твоим я пребуду».

 Гаруда ответил: «Да будем дружны мы.

Отвага и мощь моя — неодолимы.

 Хотя похвальбы добронравному чужды

И речь о себе не заводят без нужды,

 Но если ты друг мне, то другу я внемлю.

Узнай же: вот эту обширную Землю,

 Со всеми живыми её существами,

С морями, горами, лугами, лесами,

 На каждом из перьев своих пронесу я,

Усталости в теле своем не почуя».

 Сказал Громовержец Гаруде с испугом:

«Похитивший Амриту, будь моим другом,

 Но Влагу Безсмертья верни мне скорее,

Чтоб недруги наши не стали сильнее».

 Воскликнул Гаруда: «Желанную влагу

Теперь уношу я, к всеобщему благу.

 Вовеки её никому не отдам я,

Верну её скоро Премудрым Богам я».

 Сказал Громовержец: «Я рад нашей встрече,

Твои принимаю разумные речи.

 За Амриту дам всё, что хочешь, о, птица»!

Гаруда промолвил: «Хотя не годится

 На то соглашаться Владыке пернатых,

Но знай, что я змей ненавижу проклятых,

 Да станут мне змеи отныне едою»!

Ответствовал Индра: «Согласен с тобою».

 Помчался Гаруда к Винате невольной,

И змеям сказал: «Я принёс вам довольно

 Напитка Безсмертья, что радует Душу,

Сосуд на траву я поставлю, на кушу.[1]

 Вкушайте же, змеи, желанную воду,

Но бедной Винате верните свободу»!

 «Согласны!» — ответили змеи Гаруде,

Они устремились, ликуя, к запруде,

 Хотели они совершить омовенье,

Но Индра низринулся в это мгновенье,

 Схватил он Безсмертья Напиток чудесный

И сразу в Обители скрылся Небесной.

 Увидели змеи, исполнив Обряды:

Похищена Амрита, нет им отрады!

 Но куша-трава стала чище, светлее,

Лизать её начали тихие змеи,

 И змеи, траву облизав, поразились,

Тогда-то у них языки раздвоились.

 А куша Травою Свещенною стала,

А слава Гаруды росла и блистала.

 Винату он радовал, змей пожирая,

Ей Волю вернула та Влага Живая.

 Блаженны, познавшие Волю созданья…

На этом главу мы кончаем сказанья.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…