Ну какой наш человек не любит праздники. Эту любовь в полной мере можно увидеть открыв народный календарь, где практически на каждый день приходится минимум по одной праздничной дате (а то бывает и несколько). Но за современными названиями праздников народного календаря стоят древние ведические (языческие) верования.
Так и свято (праздник) Даждьбога и Марены в народном календаре обозначено как день ПараМона. Кто хорошо учился в школе тот знает, что согласно «Слова о полку Игореве» (и «Велесовой книги») мы являемся внуками Даждьбожьими: «Тогда при Олеге Гориславиче (князь Тьмутораканский), сеялась и росла усобица. Погибала жизнь Дажьбожих внуков», «Ибо уже, братья, невеселая година восстала, уже пустыня силу прикрыла! Восстала Обида в силах Даждьбожьих внуков». «Се души Пращуров наших из Ирия зрят на нас. И там Жаля плачет о нас, речет нам — якось мы пренебрегаем, Правью, Навью и Явью. Пренебрегаем мы этим и истинной гнушаемся, и не достойны быть Даждьбоговыми внуками…», «Так молимся богам и имеем чистые души и телеса наши, и да имеем жизнь с праотцами нашими в Богах, сливаясь в единую Правду. Дажьбоговыми внуками будем так», «Даждьбоговы внуки мы есть — любимцы божеские», «Пьем Суру – питье, и славу пять раз в день речем. Огнища разводим у Дуба. И так Снопа привлекаем и речем хвалу о нем, и мы Дажьбоговы внуки, и не смеем не хотеть Славы нашей», «Эллины богам дают жертву иную и страшную и человеческую. И то не можем делать, так как есть мы Даждьбога внуки и не можем идти по стопам чужеземцев…» и т.д. То есть Даждьбог является нашим прямым пращуром.
Имя ПараМон так же в образном понимании этого слова означает «Пара-Пра» это «пращур», а Мон-Ман это человек, людина (отсюда и АтаМан — дословно отец людей), то есть предок людей. Наверное поэтому во времена гонений на ведическую веру в народном календаре праздник Даждьбога был заменен на созвучный по смыслу день Парамона.
Но вернемся к Даждьбогу и Марене. Почему-то сейчас в большинстве случаев о деяниях наших предков, Богов и Богинь, судят по сказам опубликованным А. Асовым и принимают их чуть ли как не последнюю инстанцию. Я с этим категорически не согласен, особенно когда речь идет об отношениях Даждьбога и Марены.
Господин Асов представляет нам Богиню Мару злюкой погубившей своего Мужа Даждьбога, но я считаю что это не так. Существует множество других вариантов сказаний про Мару Моревну и там её называют прекрасной Королевной любящей и заботящейся о своем муже Даждьбоге. В своих Прославлениях мы почему-то же величаем её добродетельной и заботящейся о своих потомках Богиней. Так где же правда? Решайте сами. Ниже приведен в свободном изложении, один из многочисленных сказов, раскрывающих подлинные отношения наших далеких предков.
Свадьба Даждьбога с Богиней Мареной.
Даждьбог — Бог Тарх Перунович, Бог-Хранитель древней Великой Мудрости. Был назван Даждьбогом за то, что дал людям Великой Расы и потомкам Рода Небесного Девять Саньтий (книг).
Марена(Мара) -«МА» это мать, «РА» это сияние , то есть мать сияния. Великая Богиня Зимы, Очишения, Смены мерности (смерти), Вечного сна, и Вечной жизни.
Даждьбог и Марена
Жил-был в Сварге Пречистой Даждьбог Перунович, а у него было три сестры: одна богиня Магура, дева-воительница, другая богиня Тара (Заря), третья богиня Девана (Зевана). Как-то пошёл он с сёстрами в Ирий-сад погулять. Вдруг находит на небо туча чёрная, встаёт гроза страшная.
— Пойдёмте, сестрицы, домой! — говорит Даждьбог.
Только пришли они во дворец — как грянул гром, раздвоился потолок, и влетел к ним в горницу ясен сокол, ударился сокол об пол, сделался младым богом Хорсом, и говорит:
— Здравствуй, Даждьбог! Прежде я ходил гостем, а теперь пришел сватом; хочу у тебя сестрицу — богиню Тару (Зарю) посватать.
— Коли люб ты сестрице, я её не унимаю — пусть идёт!
Богиня Тара согласилась, и соколоподобный Хорс женился на ней и унёс её в свой Чертог.
Дни идут за днями, часы бегут за часами — целого года как не бывало. Пошёл Даждьбог с двумя сёстрами в Ирий-сад погулять. Опять встаёт туча с вихрем, с молнией.
— Пойдёмте, сестрицы, домой! — говорит Даждьбог.
Только пришли они во дворец — как ударил гром, распалася крыша, раздвоился потолок, и влетел орёл.
Ударился об пол и сделался младым богом Святобором, он и говорит:
— Здравствуй, Даждьбог! Прежде я гостем ходил, а теперь пришёл сватом. И стал сватать богиню Девану (Зевану).
Отвечал ему Даждьбог:
— Если ты люб Деване, то пусть она за тебя идёт, я с неё воли не снимаю.
Богиня Девана согласилась и вышла за Святобора замуж. Обернулся он орлом, подхватил её и унёс в свой чертог.
Прошёл ещё один год, говорит Даждьбог своей младшей сестрице:
— Пойдем, в Ирии-саду погуляем!
Погуляли немножко, опять встаёт туча с вихрем, с молнией.
— Вернёмся, сестрица, домой!
Вернулись домой, не успели сесть — как ударил гром, раздвоился потолок, и влетел ворон, ударился ворон об пол и сделался добрым молодцем, богом Воданом.
Прежние были хороши собой, а этот ещё лучше.
— Ну, Даждьбог, прежде я гостем ходил, а теперь пришел сватом, отдай за меня Магуру.
— Я с сестрицы волю не снимаю, коли ты полюбился ей, пусть идёт за тебя.
Вышла за Водана-ворона Магура, и унёс он её в свой Чертог.
Остался Даждьбог один, целый год жил без сестёр, и сделалось ему скучно.
— Пойду,— говорит,— искать сестриц.
Собрался в дорогу, сел на коня и поехал и вот видит — лежит в поле рать-сила побитая.
Спрашивает Даждьбог:
— Коли есть тут живой кто,— отзовись! Кто побил это войско великое?
Отозвался ему один из живых:
— Все это войско великое побила прекрасная богиня Мара-Морена.
Пустился Даждьбог дальше, наезжал на шатры белые, выходила к нему навстречу Мара-Морена, прекрасная:
— Здравствуй, Даждьбог, куда тебя несёт — по воле аль по неволе?
Отвечал ей Даждьбог:
— Добрые молодцы по неволе не ездят!
— Ну, коли дело не к спеху, погости у меня в шатрах.
Даждьбог тому и рад, две ночи в шатрах ночевал, и полюбился Маре-Морене, и женился на ней. Мара-Морена прекрасная взяла его с собой в свой небесный Чертог.
Пожили они вместе сколько-то времени, и вздумалось ей прогуляться, стала она на войну собираться.
Оставляет она на Даждьбога все своё хозяйство и приказывает:
— Везде ходи, за всем присматривай, только в эти пещеры не моги заглядывать!
Но он не вытерпел, и как только Мара-Морена уехала, тотчас бросился в те пещеры, запретные.
Отворил Даждьбог дверь, глянул, — а там висит Кощей Бессмертный, на двенадцати цепях прикованный.
Богом Велесом силы своей лишённый.
Просит Кощей у Даждьбога:
— Сжалься надо мной, дай мне напиться! Десять лет я здесь мучаюсь, не ел, не пил — совсем в горле пересохло!
Даждьбог подал ему целое ведро воды, он выпил и ещё запросил:
— Мне одним ведром не залить жажды, дай еще!
Даждьбог подал другое ведро.
Кощей выпил и запросил третье, а как выпил третье ведро, взял свою прежнюю силу, тряхнул цепями и сразу все двенадцать цепей порвал.
— Спасибо, Даждьбог! — сказал Кощей Бессмертный.— Теперь тебе никогда не видать Мары-Морены, как ушей своих! — и страшным вихрем вылетел в окно, нагнал на дороге Мару-Морену, прекрасную, подхватил её и унёс к себе.
А Даждьбог горько-горько затужил о ней, снарядил своего коня и поехал в путь-дорогу:
— Что ни будет, а разыщу свою любовь Мару-Морену!
Едет день, едет другой, на рассвете третьего видит чудесный дворец, у дворца дуб стоит, на дубу ясен сокол сидит.
Слетел сокол с дуба, ударился оземь, обернулся добрым молодцем — Богом Хорсом и закричал:
— Ах, шурин мой любезный! Как тебе живётся?
Выбежала Тара, встретила Даждьбога радостно, стала про его здоровье расспрашивать, про своё житьё-бытьё рассказывать. Погостил у них Даждьбог три дня и говорит:
— Не могу у вас гостить долго, я иду искать жену мою, Мару-Морену прекрасную.
— Трудно тебе сыскать её,— отвечает Хорс.— Оставь здесь, на всякий случай, свою серебряную ложку, будем на неё смотреть, про тебя вспоминать.
Даждьбог оставил у Хорса свою серебряную ложку и поехал дальше.
Ехал он день, ехал другой, на рассвете третьего видит дворец ещё лучше первого, возле дворца дуб стоит, на дубу орел сидит.
Слетел орел с дерева, ударился оземь, обернулся добрым молодцем — богом Святобором и закричал:
— Вставай, Девана! Милый наш братец идёт.
Девана тотчас прибежала навстречу, стала его целовать-обнимать, про здоровье расспрашивать, про свое житьё-бытьё рассказывать. Даждьбог погостил у них три денька и говорит:
— Дольше гостить мне некогда, я иду искать жену мою, Мару-Морену прекрасную.
Отвечает Святобор:
— Трудно тебе сыскать её, оставь у нас серебряную вилку: будем на неё смотреть, тебя вспоминать.
Он оставил серебряную вилку и поехал дальше.
День едет, другой едет, на рассвете третьего видит дворец лучше первых двух, возле дворца дуб стоит, на дубу ворон сидит.
Слетел ворон с дуба, ударился оземь, обернулся добрым молодцем — богом Воданом и закричал:
— Магура-девица! Поскорей выходи, наш братец идет. Выбежала Магура, встретила его радостно, стала целовать-обнимать, про здоровье расспрашивать, про свое житье-бытье рассказывать. Даждьбог погостил у них три денька и говорит:
— Прощайте! Пойду жену искать — Мару-Морену прекрасную.
Отвечает Водан:
— Трудно тебе сыскать её, оставь-ка у нас серебряную чашку, будем на неё смотреть, тебя вспоминать. Даждьбог отдал ему серебряную чашку, попрощался и поехал дальше.
День едет, другой едет, а на третий добрался до Мары-Морены. Увидала она своего милого, бросилась к нему на шею, залилась слезами и промолвила:
— Ах, Даждьбог! Зачем ты меня не послушался — пошёл в пещеры запретные и выпустил Кощея Бессмертного?
— Прости, Мара-Морена! Не поминай старого, лучше поедем со мной, пока не видать Кощея Бессмертного — авось не догонит!
Собрались они и уехали. А Кощей на охоте был.
К вечеру он домой ворочается, под ним добрый конь спотыкается.
— Что ты, несытая кляча спотыкаешься? Али чуешь какую невзгоду?
Отвечает конь:
— Даждьбог приходил, Мару-Морену увез.
— А можно ли их догнать?
— Можно пшеницы насеять, дождаться, пока она вырастет, сжать её, смолотить, в муку обратить, пять печей хлеба наготовить, тот хлеб поесть, да тогда вдогонку и ехать — и то поспеем!
Кощей поскакал, догнал Даждьбога.
Сразились они в лютой схватке, стукнул копытом Кащеев конь Даждьбога, и упал он со своего коня. Одолел в этот раз Кощей Даждьбога.
— Ну,— говорит,— первый раз тебя прощаю, за твою доброту, что водой меня напоил, и в другой раз прощу, а в третий берегись — на куски изрублю!
Отнял у него Мару-Морену и увёз.
Даждьбог сел на камень и опечалился. Но делать нечего, и он опять воротился назад за Марой-Мореною.
Кощея Бессмертного дома не случилось.
— Поедем, Мара-Морена!
— Ах, Даждьбог! Он нас догонит.
— Пускай догонит, мы с ним еще раз сразимся и тогда посмотрим, кто кого одолеет. Собрались и уехали.
Кощей Бессмертный домой возвращается, под ним добрый конь спотыкается.
— Что ты, несытая кляча спотыкаешься? Али чуешь какую невзгоду?
— Даждьбог приходил, Мару-Морену с собой взял.
— А можно ли догнать их?
— Можно ячменю насеять, подождать, пока он вырастет, сжать-смолотить, пива наварить, допьяна напиться, до отвала выспаться да только тогда вдогонку поехать — и то поспеем! Кощей поскакал, догнал Даждьбога:
— Ведь я же говорил, что тебе не видать Мары-Морены, как ушей своих!
И опять в лютой схватке одолел Кощей Даждьбога, ведь под ним конь чудный-богатырский. Отнял Мару и увёз к себе.
Остался Даждьбог один, закручинился, но всё равно опять воротился за Марой-Мореною. На ту пору Кощея дома не случилось.
— Поедем, Мара-Морена!
— Ах, Даждьбог! Ведь он догонит, тебя в куски изрубит.
— Пускай изрубит! Я без тебя жить не могу. Собрались и поехали. Кощей Бессмертный домой возвращается, под ним добрый конь спотыкается.
— Что ты спотыкаешься? Али чуешь какую невзгоду?
— Даждьбог приходил, Мару-Морену с собой взял.
Кощей поскакал, догнал Даждьбога, и опять с помощью коня своего волшебного одолел его, изрубил его тело в мелкие куски и поклал в смолёную бочку, взял эту бочку, скрепил железными обручами и бросил в синее море, а Мару-Морену к себе увез.
В то самое время у зятьев Даждьбога серебро почернело.
— Ах,— говорят они,— видно, беда приключилась!
Орёл бросился на сине море, схватил и вытащил бочку на берег, сокол полетел за живой водою, а ворон за мёртвою.
Слетелись все трое в одно место, разбили бочку, вынули куски Даждьбога, перемыли и сложили, как надобно.
Ворон брызнул мёртвой водою — тело срослось, соединилось.
Сокол брызнул живой водою и — Даждьбог вздрогнул, встал и говорит:
— Ах, как я долго спал!
— Еще бы дольше проспал, если б не мы! — отвечали зятья. — Пойдем теперь к нам в гости.
— Нет, братцы! Я пойду искать Мару-Морену.
Приходит к ней и просит:
— Разузнай у Кощея Бессмертного, где он достал себе такого доброго коня.
Вот Мара-Морена улучила добрую минуту и стала Кощея выспрашивать.
Кощей сказал:
— За тридевять земель (то есть за пределами 27 планет нашей солнечной системы), в тридесятом чертоге, за огненной рекою разделяющей миры(граница междумирья выглядит как огненная река), живет бабушка Яга, у ней есть такая кобылица, на которой она каждый день вокруг всего света облетает. Много у ней и других славных кобылиц, я у ней три дня пастухом был, ни одной кобылицы не упустил, и за то Яга дала мне одного жеребёночка.
— Как же ты через огненную реку (границу междумирья) переправился?
— А у меня есть такой платок — как махну в правую сторону три раза, сделается высокий-высокий мост, и огонь его не достанет!
Мара-Морена выслушала, и пересказала все Даждьбогу, и платок унесла, да ему отдала.
Даждьбог переправился через огненную реку и пошел к бабе Яге.
Долго шёл он, не пивши, не евши.
Попалась ему навстречу заморская птица с малыми детками.
Даждьбог говорит:
— Съем-ка я одного цыпленочка.
— Не ешь, Даждьбог! — просит заморская птица.— В некоторое время я пригожусь тебе.
Пошел он дальше, видит в лесу улей пчёл.
— Возьму-ка я, — говорит, — сколько-нибудь медку.
Пчелиная матка отзывается:
— Не тронь моего мёду, Даждьбог! В некоторое время я тебе пригожусь.
Он не тронул и пошёл дальше, попадается ему навстречу львица со львенком.
— Съем я хоть этого львенка — есть так хочется, аж тошно стало!
— Не тронь, Даждьбог,— просит львица. — В некоторое время я тебе пригожусь.
— Хорошо, пусть будет по-твоему!
Побрел голодный, шёл, шёл — и видит: стоят хоромы бабы Яги.
— Здравствуй, бабушка!
— Здравствуй, Даждьбог! По что пришел— по своей доброй воле, аль по нужде?
— Пришел заслужить у тебя богатырского коня.
Баба Яга посмотрела на молодца, и так он ей понравился, что захотела она его у себя оставить, чтоб ей по хозяйству помогал. И решила она дать ему невыполнимое задание.
— Изволь, Даждьбог! У меня ведь не год служить, а всего-то три дня, если упасёшь моих кобылиц,— дам тебе богатырского коня, а если нет, то не гневайся — останешься навсегда у меня.
Даждьбог согласился, баба Яга его накормила-напоила и велела за дело приниматься.
Только что выгнал он кобылиц в поле, кобылицы задрали хвосты, и все врознь по лугам разбежались, не успел Даждьбог глазами вскинуть, как они совсем пропали. Тут он запечалился, сел на камень и заснул.
Солнышко уже на закате, и вот прилетела заморская птица и будит его:
— Вставай, Даждьбог! Кобылицы теперь дома.
Даждьбог встал, воротился домой, а баба Яга и шумит и кричит на своих кобылиц:
— Зачем вы домой воротились?
— Как же нам было не воротиться? Налетели птицы со всего света, чуть нам глаза не выклевали.
— Ну, вы завтра по лугам не бегайте, а рассыпьтесь по дремучим лесам.
Переспал ночь Даждьбог, наутро баба Яга ему говорит:
— Смотри, Даждьбог, если не упасёшь кобылиц, если хоть одну потеряешь — остаться тебе здесь навсегда!
Погнал он кобылиц в поле. Они тотчас задрали хвосты и разбежались по дремучим лесам.
Опять сел Даждьбог на камень горевать, да и уснул.
Солнышко село за лес, как прибежала к нему львица и говорит:
— Вставай, Даждьбог! Кобылицы все собраны.
Даждьбог встал и пошёл домой.
Баба Яга-Золотая нога, пуще прежнего и шумит и кричит на своих кобылиц:
— Зачем домой воротились?
— Как же нам было не воротиться? Набежали лютые звери со всего света, чуть нас совсем не разорвали.
— Ну, вы завтра забегите в сине море.
Опять переспал ночь Даждьбог, наутро посылает его баба-яга кобылиц пасти:
&‐ Если не упасёшь — остаться тебе у меня навсегда.
Он погнал кобылиц в поле, они тотчас задрали хвосты, скрылись с глаз и забежали в сине море, стоят в воде по шею.
Даждьбог сел на камень, затужил и уснул.
Солнышко за лес село, прилетела пчелка и говорит:
— Вставай, Даждьбог! Кобылицы все собраны, да как воротишься домой, у бабы-Яги проси самого паршивого жеребенка, который в навозе валяется. Бери его и в глухую полночь уходи из дому.
Даждьбог встал, пришел в хоромы, а баба-яга и шумит и кричит на своих кобылиц:
— Зачем воротились?
— Как же нам было не воротиться? Налетело пчёл видимо-невидимо со всего света и давай нас со всех сторон жалить до крови!
— Ну хорошо, Даждьбог, ты сумел выполнить мое задание — выбирай самого лучшего жеребца.
— Не надо мне лучшего, отдай самого паршивого жеребенка,— который в навозе валяется.
— Нет, этого я не могу тебе отдать, завтра я сама выберу награду за службу.
Но когда баба Яга заснула, то в самую полночь Даждьбог не дожидаясь утра, взял у неё паршивого жеребенка, оседлал его, сел и поскакал к огненной реке. Доехал до той реки, махнул три раза платком в правую сторону — и вдруг, откуда ни взялся, повис через реку высокий, славный мост.
Даждьбог переехал по мосту и махнул платком на левую сторону только два раза — остался через реку мост тоненький-тоненький!
Поутру пробудилась баба-яга — паршивого жеребенка видом не видать! Бросилась в погоню, во весь дух на железной ступе летит, пестом погоняет, помелом след заметает.
К огненной реке (границе междумирья) подлетела, взглянула и думает: «Хорош мост!» И поехала по мосту, но только добралась до средины — мост обломился, и баба-яга еле ноги назад унесла.
А Даждьбог откормил жеребенка в синих лугах Сварги Пречистой и стал из него чудный конь.
Приезжает Даждьбог к Маре-Морене, она выбежала и бросилась к нему на шею:
— Как тебя воскресили, в тело твое жизненные силы влили?! Даже мне это не подвластно!
— Так и так,— говорит Даждьбог. — Поедем со мной.
— Боюсь, Даждьбог! Если Кощей догонит, быть тебе опять изрублену.
— Нет, не догонит! Теперь у меня славный богатырский конь, словно птица летит.
Сели они на коня и поехали.
Кощей Бессмертный домой ворочается, под ним конь спотыкается.
— Что ты, несытая кляча, спотыкаешься? Али чуешь какую невзгоду?
— Даждьбог приезжал, Мару-Морену увез.
— А можно ли их догнать?
— Нет! Теперь у Даждьбога конь богатырский лучше меня.
— Нет, не утерплю,— говорит Кощей Бессмертный, — поеду в погоню.
Долго ли, коротко ли — нагнал он Даждьбога, соскочил наземь и хотел было сечь его острой саблею, а в те поры конь Даждьбога ударил со всего размаху копытом Кощея Бессмертного и размозжил ему голову, а Даждьбог доконал его палицей.
После того решил Даждьбог разрушить и логово Кащея, где собирались Тёмные силы(Луна Леля). Сотворил небесный огонь, устроил великую кроду, и спалил Кощея Бессмертного на костре и самый пепел его пустил по ветру.
Чтоб никто уже не смог собрать его тело воедино.
Мара-Морена села на Кощеева коня, а Даждьбог на своего, и поехали они в гости сперва к Водану, потом к Святобору, а там и к Хорсу.
Куда ни приедут, всюду встречают их с радостью:
— Ах, Даждьбог, а уж мы не чаяли тебя увидеть. Ну, да недаром же ты хлопотал, такой красавицы, как Мара-Морена, во всем свете поискать — другой не найти!
Погостили они, попировали и поехали в свой небесный Чертог, приехали и стали себе жить-поживать, медок попивать, да детушек рожать.
От которых пошел род славян — Даждьбожьих внуков.
Источник
