Велемудр

Уверен: одна из причин этого явления – многолетняя целенаправленная девальвация образа отца и образа полноценной семьи в общественном сознании.

Если покопаться в мультиках, которые являются для детей одним из самых первых и основных источников знаний, мы сделаем удивительное открытие: образ отца чаще всего ущербен и обладает кратно более низким статусом в сравнении со статусом матери.
Это не совпадение, это тенденция. В отечественных мультиках, снятых по произведениям авторов разных времён и стран, сплошь и рядом растёт безотцовщина.

Мамонтёнок, проснувшись после вековой спячки, тут же щемится на поиски мамы («Пусть мама услышит, пусть мама придёт, пусть мама меня непременно найдёт…»), а обретя оную, даже не задумывается о папе. Очаровательный Умка тоже не проявляет интереса к этой теме – мама есть, и хорошо (хотя вскользь медведица упоминает, что есть ещё и некие «соседи, белые медведи»). Красная шапочка идёт от мамы к бабушке – а где папа и дед? Единственные мужчины – толстые и нелепые охотники – появляются под занавес, и то только для того, чтобы спасти будущую продолжательницу рода женского.

«И мама меня простит», «Варежка», «В яранге горит огонь» и т.д., и т.п. – где папы? В женской вселенной эти персонажи не особо востребованы.

Если папы нет в семье, либо же есть, но занимает слишком мало место в семейном пространстве, ребёнок легко находит ему замену.

Некрещёная девочка Наташа, проживающая с вечно запаренной мамой-одиночкой, с радостью начинает водиться с нечистью в лице домовёнка Кузи, следом за которым подтягиваются и другие языческие атавизмы.2

В мультике про Карлсона папа (спящий, к слову, отдельно от мамы) перманентно занят, и его основные функции – делать выговоры, ставить в угол, невнятно что-то бурчать в ответ на просьбы, курить и хвататься за голову. Соответственно Малыш находит себе заменитель папы, другого носителя мужского начала – толстого и несуразного Карлсона.

Отец малограмотного мальчика Коли перманентно находится в командировке, поэтому воспитанием ребёнка занимается по собственному почину сказочный человечек Пишичитай с бородкой a la Mikhail Kalinin.

Нет пап и во многих шедеврах советского кинематографа, снятых по мотивам произведений о гражданской и Великой Отечественной войне. Там особый случай, всё-таки в военное и послевоенное время мужчин в принципе становится меньше. Но куда делся отец из семьи Коли Герасимова («Гостья из будущего»)? Из семей Васечкина и Петрова?

Есть ещё одна категория – отец-одиночка, но тут вообще сплошной комизм. Отец принцессы, сбежавшей с бременскими музыкантами, в принципе не вызывает симпатий – беспомощный тюфяк с кучей комплексов. Странно, что у него такая эффектная и раскованная дочь (можно предположить, что жена в своё время тоже слиняла, не вытерпев этого зануду с диетическими яйцами).

Абсолютно такая же ситуация в «Летучем корабле», ну просто один к одному. Да хотя бы «Шрека» вспомните: отец Фионы на поверку оказывается заколдованной жабой.

Можно было бы списать подобные стереотипы на принцип классового подхода – монархи частенько высмеивались в сказках, ну а в советское время это вообще было в порядке вещей.

Однако, во-первых, сейчас не советское время, во-вторых, даже и в советской культуре есть благородные и вполне привлекательные короли, а в-третьих, комичный король-отец – явление того же порядка, что и «обычный», нетитулованный отец.

Герои некоторых мультиков, страстно желающие стать отцами, периодически кого-нибудь усыновляют – то кукольного бычка, который ласково мычит: «Па-па-ня…», то птичку, которая задалбывает всё живое своим нескончаемым «Хто там?».

Дядюшка Мокус вообще подбирал всех без разбору – бездомных поросят, обезьянок, бегемотиков, скрываясь с оными от полубезумной и, похоже, бездетной госпожи Беладонны.

Единственный образ в этом ряду, не вызывающий иронической улыбки – дед Кокованя, взявший на воспитание Подарёнку («Серебряное копытце»).

В общем, образ отца, нарисованный на ватмане общественного сознания, не особо радует.

Папа – это мрачный алкаш на картине Маковского «Не пущу».

Папа – это неласковый и эгоистичный судья в повести Короленко «Дети подземелья», а также суровый и резкий губернатор в рассказе Станюковича «Побег».

Папа – это тот, кто зачал и, как ёжик, свалил в туман, о чём безутешно плакала Таня Буланова: «Баю-бай, ах если б видел папа твой, кого обидел…»

Папа – неумёха, который, если верить Вадиму Егорову, даже еду приготовить не способен (кто там называл мужчин лучшими поварами?): «В доме трам-тарарам, папа нас по утрам кормит жжёною кашей…».

Папа – хреновый педагог, ему лишь бы руки распускать – вспомним «Песенку о бабушке» Михаила Танича: «Посвящает воспитанью / Папа свой свободный день. / В этот день на всякий случай / Прячет бабушка ремень». А у Вадима Егорова: «Папы страшен оскал, я от папы скакал, как лошадка в галопе, и как будто коня, папа шлёпал меня по гарцующей попе».

А ещё папы – слабаки, потому что и в русских сказках, и в европейских даже и не пытаются спорить с мачехами, которые приказывают отвезти несчастное дитя в лес на съедение волкам. То есть они как бы есть, но от этого никому ни жарко, ни холодно.

Впрочем, есть и хорошие папы, которые, оставаясь в душе мальчишками, инфантильно обожают дурачиться, но их нельзя воспринимать всерьёз. Они добрые и нелепые. Заглянем в Простоквашино.

Папа – безвольный пофигист, никак не реагирующий на побег своего несовершеннолетнего сына в компании говорящих животных. Этот дзенский автолюбитель без всякого сопротивления подчиняется решению жены отправиться отдыхать на курорт (вопреки своему желанию поехать в Простоквашино).

Вам кажется, что я сгущаю краски? Какие ваши доказательства? Давайте другие примеры, жду с нетерпением!

Показательная цитата из одного блога: «Моя трёхлетняя дочка как-то спросила: папа, а почему мама умеет всё, а ты – только бумажные самолётики?»

Своими ушами слышал ласковое обращение матери к грудному младенцу: «Когда ты вырастешь, я научу тебя рисовать, читать, считать, а папа научит тебя пИсать стоя!»

В принципе всё вышесказанное замечательно обобщил Михаил Танич в песенке про папу. Есть смысл процитировать полностью. Простите за комментарии в скобках.

Сколько песен мы с вами вместе

Спели маме моей родной,
А про папу до этой песни
Песни не было ни одной!
(Ну ещё бы! Кто такой этот папа, чтобы ему песни посвящать… — И.Д.)

Папа может, папа может
Все, что угодно,
Плавать брассом, спорить басом,
Дрова рубить!
(Велики и многообразны папины умения! – И.Д.)

Папа может, папа может
Быть кем угодно,
Только мамой, только мамой
Не может быть!
(Это, безусловно, веский аргумент, не поспоришь – И.Д.)

Папа в доме – и дом исправный,
Газ горит и не гаснет свет.
Папа в доме, конечно, главный,
Если мамы случайно нет!
(Свет и газ – заслуга не папы, а коммунальных служб. Чтобы зажечь спичку и заменить лампочку – большого ума не надо. Очень важна оговорка про доминирование папы только при условии отсутствия мамы – И.Д.)

И с задачкою трудной самой
Папа справится – дайте срок!
Мы потом уж решаем с мамой
Все, что папа решить не смог!
(Тоже великолепное уточнение. В «яблочко». Папа эдакий пожизненный лузер, за которым всё надо доделывать. Главное – чтобы он чувствовал себя «главой», «хозяином», а уж мы с мамой подыграем, не вопрос – И.Д.)

Из той же серии – опус под названием «Наша с папой песенка», чья суть выражена уже в первых строчках:
Что нам в дороге страшная яма
Или опасности из-за угла, —
Только бы мама, только бы мама,
Только бы мама дома была.
Кто бы сомневался.

Совершенно другое дело – образ мамы. Дерзну сказать, что у нас сложился культ материнства, что, на самом деле, было бы очень здорово, если бы это не происходило за счёт «опускания» образа отца. Вы когда-нибудь видели мультик, в котором мама была бы нелепой, смешной, неумелой? Да нет таких!

Есть мамы неавторитетные в том смысле, что затюканы мужем-тираном, но в этом случае они вызывают исключительно сочувствие. Во всех прочих случаях мама – авторитет. Вся плюшевая гоп-компания во главе с Винни-Пухом и Кристофером Робином становится тихой и послушной при появлении мамы Кенги – умиротворяющей, вездесущей и всемогущей. Только благодаря спокойной и последовательной Мумми-маме сглаживаются все острые углы в отношениях обитателей Мумми-дола (Мумми-папа только и может, что жрать печенюшки и катать мемуары).

Вы только вслушайтесь в эту безальтернативную мантру: «Пусть всегда будет солнце, пусть всегда будет небо, пусть всегда будет мама, пусть всегда буду я!» (моё предложение заменить слово «небо» словом «папа» вызвало у ребёнка бурный протест). Есть и ещё одна мантра: «Мама – первое слово, главное слово в нашей судьбе! Мама жизнь подарила, мир подарила мне и тебе!».

Специально потратил массу времени, изучая детские песни. Всё оказалось достаточно предсказуемо:

Нас качая в колыбели,
Мамы песенки нам пели,
А теперь пора и нам
Песню спеть для наших мам.
Мама наш покой хранит,
Мы заснем — она не спит.
Подрастем и будем сами
Мы заботится о маме.
(«Самая хорошая»)

Вы понимаете, в чём суть? Суть в том, что папа не считается. Пусть он тоже не спит, пусть устало нарезает по комнате круги, убаюкивая бодрое дитё, фиг с ним. Вот мама устала, мама не спала, мама нас качала в колыбели – это да. А что там папа делал – ах да кому это интересно!1

И если мамы рядом нет, то это, конечно же, ни с чем не сравнимая трагедия. Маленький робкий образ папы в принципе не слышен и не виден на фоне повсеместных коллективных камланий в честь Мамы.

Если в небе туча хмурится,
Если снег летит в саду,
Я в окно смотрю на улицу,
И с работы маму жду…
(«Мамина песенка»)

То есть сидит грустное дитё на окне и ждёт исключительно маму. А папа – ну, это не так важно. Фиг с ним, с папой. Может, его и нет вовсе.

Мама, мама!
В этом слове солнца свет.
Мама, мама!
Лучше слова в мире нет.
Мама, мама!
Кто роднее, чем она?
Мама, мама!
У нее в глазах весна…
(«Мама»)

Хоть бы кто-то что-нибудь подобное сказал про пап! Ха!
Буду я петь <…> про то, как чудесно живется на свете
С милой мамой, ласковой самой,
Самой хорошей из всех!
(«Маме»)

Опять двадцать пять. С мамой жить хорошо, а про папу – вообще ни слова. То ли повальная безотцовщина, то ли тотальное презрение к папам.

Ну и так далее – цитировать можно бесконечно, однотипные песни тянутся нескончаемой чередой. «Земля красива добротою мам…» («Здравствуйте, мамы!»), «Всё, что утром встречу я, / Маме подарю!» («Самая счастливая»), «Дорогая мамочка, нет тебя милей…» (Солнечная песенка), «Мама в школу собиралась в первый класс: / Потихоньку встала снова раньше нас…» (Песенка-будилка), «Солнышко проснётся, мама улыбнётся…» (одноимённая песня), «Милую мамочку / Все мы поздравим, / Скажем, что очень / мы любим её» («Каждый по-своему маму поздравит»). И т.д., и т.п., и пр., и др.

Вы понимаете, в чём фишка… вот наверняка кто-нибудь напишет в комментах, что у автора (то есть у меня) нездоровые комплексы и болезненное желание самоутвердиться. Хочу уточнить – ни о чём вышесказанном я и не задумывался, пока не пришлось вести ребёнка в детский сад. Начиная с того, что почти со всеми просьбами воспитатели стараются обращаться к мамам, игнорируя стоящих рядом пап, и заканчивая тем, что воспевание мамы – центральная тема всех утренников… ну, в общем, как-то неуютно, знаете ли… да и в обществе – на улицах, в компаниях… мы же не в безвоздушном пространстве живём, информация постоянно поступает…

Кстати, обратите внимание – на плакатах с социальной рекламой, призывающей решать демографическую проблему, чаще всего изображается одна мать с несколькими детьми. Отец же обычно появляется на плакатах, порицающих пьянство. Меня, помню, в начале 2000-х поразили гигантские щиты вдоль московских проспектов – грустное детское лицо и крупная надпись «Папа, не пей!».

(Попутно, раз уж речь зашла – предлагаю всех заказчиков и производителей кондовой социальной рекламы, заполонившей информационные стенды на остановках, отшлёпать мокрой половой тряпкой по лицу и, вываляв в смоле и перьях, прогнать нахрен под дружное «улю-лю»!).

А где же можно увидеть полную семью? В коммерческой рекламе. Торговые сети, производители и продавцы товаров и услуг понимают, что: а) мать-одиночка не обеспечит им необходимую выручку, б) спектр потребностей матери-одиночки более узок, чем у полноценной семьи. И в этом есть нормальная здоровая жизненная логика.

Проблема в том, что всё вышесказанное отражает отношение общества к образу отца. Отец – не герой, не глава семьи, не защитник, не богатырь. Отец – или тюфяк, или пьяница, или неласковый эгоист, или нелепый клоун.
Думаю, никто не будет спорить с тем, что стране нужны не просто дети, стране нужны полные семьи, способные воспитать уравновешенного полноценного ребёнка и способные быть ячейкой общества, участвующей в сложной цепочке социально-экономических отношений.
Это не моя придумка и не чья-то ещё – таков порядок вещей, так устроена наша человеческая природа. Ребёнку нужны оба родителя, а не один.

Денисенко Иван

Источник