Велемудр

 Интересно наблюдать, как слова, имевшие большое значение какую-нибудь сотню лет назад, безвозвратно уходят вместе со своей эпохой. Например, “прасол”. Кто это, или что? В XXI веке разве что этнографы могут без запинки ответить на этот вопрос, да еще интересующиеся историей любители. И то — не все. А между тем это слово вышло из обихода ровно сто лет назад — в 1917 году. До этого оно использовалось повсеместно, и обозначало профессию. Слово ушло, немного видоизмененная профессия осталась. Впрочем, обо всем по порядку.

В “Толковом словаре живого великорусского языка” Владимир Даль дает такое определение:

Прасол — скупщик мяса и рыбы… для розничной, мелочной распродажи.

Прасолы ездили по деревням и селам, скупая животных, которых хозяева планировали забить. В дальнейшем скотина забивалась, и парное мясо продавалось по более высокой цене. По сути, те же самые спекулянты — купить подешевле, продать подороже. Оставалось только выйти с товаром на ярмарку самим, или сдать оптовиками того времени.

Причины процветания профессии

Если подумать логически, то крестьяне вполне могли самостоятельно отвозить на базар мясо и прочие товары, которые давало скотоводство, и тем самым экономить деньги, потому что прасолы скупали все по заниженной цене. Но простая логика тут не действует по столь же простой причине — на самостоятельную торговлю у крестьян не оставалось ни сил, ни желания. Да и когда им кататься по ярмаркам? Летом — самая страда, когда день год кормит. Подъем задолго до рассвета, сон после заката, и тяжелый труд в промежутке — какой уж тут базар. А будущий товар в это время разгуливал по сочным пастбищам, нагуливая жирок — до забоя было далеко, он начинался только поздней осенью.

Но зимой ведь нет никаких дел в поле, возразите вы. Почему же крестьяне сами не торговали? Давайте считать. Средняя поездка на ярмарку включала в себя как саму дорогу, так и проживание на постоялом дворе — за день все распродать не всегда удавалось, а ночевать в санях под рогожей, да на русском морозе — удовольствие ниже среднего. Так что ночевка под крышей при ближайшем рассмотрении превращалась из роскоши в необходимость. Бывало и такое, что хозяин постоялого двора просил отдельную плату за ночлег, и сверху — за пропитание. Если вдруг туесок, взятый из дома, опустел, а у лошади закончился корм — приходилось и тут отсчитывать монету. Прибавьте сюда всевозможные пошлины, которыми на Руси во все времена стремились обложить все, что шевелится, и взятки, и мелкие непредвиденные расходы… В итоге получалась весьма ощутимая сумма, тратить которую совсем не хотелось. А если вспомнить, что обстановка на дороге была далека от спокойной, то приходит понимание, что лучше отдать коровку прасолу, чем рисковать закончить жизнь и без Зорьки, и без денег, зато с кистенем в отчаянной голове. Оттого и встречали скупщиков с энтузиазмом — да, крестьяне теряли какую-то сумму денег (ещё и не факт, что теряли — неизвестно, сколько бы они потратили на самостоятельную поездку), но при этом оставались дома, в безопасности, и получали стоимость скотины сразу на руки. Вполне удобно, в итоге и волки сыты, и овцы целы.

Но не во всех районах огромной страны люди держали столько домашнего скота, что переизбыток приходилось продавать, и больше промышляли другими видами деятельности. Наряду с земледелием и скотоводством на Руси всегда была рыбалка. Поморы с северных морей, помимо рыбы, промышляли добычей тюленей и моржей. Все это скупали прасолы. Для поездок по отдаленным, холодным землям они организовывали собственные артели, которые постепенно превращались в очень богатые организации. Взять, к примеру, новгородских прасолов — в их “ведении” была практически одна рыба, но на доход от ее продажи они сумели построить церковь, а это довольно затратное мероприятие, скажу я вам.

Слово прасола

Там, где издавна торговали мясом или рыбой, прасолы появлялись, как грибы после дождя. Возникал целый класс людей, увлеченных своим делом, знающих нюансы торговли или готовых их изучать. Скупка и продажа красной строкой проходили через всю их жизнь.

Между прочим, прасольством не гнушалось и духовенство. Вообще, удивляться тут нечему — церковь во все времена стремилась изыскать “законные” источники дохода. Так как инокам запрещалось кушать мясо, то монастыри в огромных количествах скупали рыбу, снаряжали собственные артели на ее вылов, и брали “оброк” чешуйчатыми дарами рек и озёр.

А места, где скотина являлась основным товаром, не всегда ограничивались только ярмарками, — целые города занимались торговлей, и это даже в художественной литературе нашло свое отражение. Вспомнить хотя бы Скотопригоньевск из “Братьев Карамазовых» — Достоевский обрисовал в нем Старую Руссу. Название образовалось благодаря Конному рынку, раскинувшемуся на центральной площади города — там торговали скотом.

Еще один город, прославившийся подобной торговлей — Козлов, а ныне Мичуринск, расположенный в Тамбовской области. Местные прасолы по дешевке скупали целые стада у кочевников, и затем продавали их на городских площадях, в несколько раз задрав цену. Скупщики открывали собственные трактиры, в которых за чаем и сытной едой обсуждались настоящие и будущие сделки. Никакого алкоголя — он в прасольской среде не приветствовался, потому что голова торговца, заключающего многотысячные сделки и держащего в уме кучу цифр, всегда должна быть свежей. Эти трактиры представляли собой своеобразные биржи, и я не лукавила, когда говорила о крупных сделках — в шумном помещении шли торги на десятки тысяч рублей. Шум — не ругань, а просто привычка вести беседы под аккомпанемент мычания, блеяния и прочих прелестей присутствия разноразмерного рогатого и не очень скота. Особенно примечательно, что никаких письменных договоров прасолы не заключали — все сделки совершались исключительно на слово. Полагаю, что они просто экономили время. Термин “бухгалтерия” вряд ли присутствовал в жизни прасолов — из воспоминаний родных и друзей становится понятно, что вся письменная часть работы состояла из пухлого блокнота, в котором на титульном листе стояла размашистая надпись “Господи, помилуй”, а на всех остальных — только две колонки, приход и расход.

Еще один интересный факт. Знаменитый Кузьма Минин тоже был прасолом. До того, как возглавить народное ополчение, он мирно торговал в Нижнем Новгороде рыбой и скотом.

Удивительно, как меняется мир. Профессия никуда не делась — и сегодня по деревням и селам катаются скупщики, до хрипоты торгуясь с населением. Другой вопрос, что скупать в большинстве населенных пунктов нечего — держать скотину стало невыгодно, а рыбы народ ловит не так много, как раньше, чтобы регулярно продавать излишки. Дельцы есть, профессия есть, а вот интересное слово “прасол” ушло безвозвратно.

Источник