Велемудр

Развитие обработки древесины связано непосредственно с развитием русского искусства и архитектуры. Древних памятников искусства художественной обработки дерева сохранилось мало, поэтому их изучают по литературным источникам, изображениям в живописи, а также памятникам народного искусства более позднего времени. Русское искусство художественной обработки древесины — это уникальное явление, подарившее миру великолепные архитектурные памятники, уникальную богатую резьбу и бытовую утварь.

Как и деревянная архитектура, искусство резьбы восходит к быту древних славян, селившихся в древности по берегам Волги, Дона, Днепра, озера Ильмень. На стенах славянских святилищ изображались люди, птицы, звери, которые, по свидетельству мифов и сказок «жили» в те далекие времена. Дохристианские религиозные представления древних славян обусловили широкое использование мифологических изобразительных мотивов. Наиболее популярными изображениями тех времен, украшавших избы были различные фантастические звери, русалки и женские фигуры рядом с конями и многие другие. Те же мотивы сохранились и в декоративно-прикладном искусстве.

Наши предки всегда знали, что древесина как строительный материал обладает ценными качествами: теплоизоляцией, хорошей водонепроницаемостью, небольшой плотностью, разнообразием рисунка текстуры, красивым цветом ну и конечно же удобством заготовки и обработки. Из дерева возводили практически все жилые строения и хозяйственные постройки, городские стены, мосты и храмы, стратегические укрепления. Помимо этого древесина широко использовалась и в быту: умельцы делали корабли, лодки, сани, телеги, посуду (чаши и кубки, ложки, ковши, солонки, ведра, кадки) орудия труда для сельского хозяйства и домашних работ (прялки, веретена).

Народ умело использовал в хозяйстве все его части дерева, ничто не пропадало даром. Например, березовой берестой покрывали крышу поскольку она не впитывает влагу, также из ее полосок шили чехлы для хранения столярного и плотницкого инструмента, чтобы предохранить его от ржавчины. Сохранившаяся до наших дней традиция изготовления туесков для хранения продуктов питания тоже идет с тех времен. Ну а что уж говорить о зарождавшейся письменности — на бересте писали знаменитые новгородские грамоты. Но не берестой единой пользовались мастера — из капа (наплывов на лиственных породах деревьев) изготовляли различную тонкостенную посуду, поскольку кап обладает твердостью, упругостью и редкой красотой текстуры. Из хорошо гнущегося ивового прута плели большие и маленькие корзины, люльки. Стволы деревьев, естественно, шли на постройки домов и частоколов. Найти материал более удобный в те времена было невозможно. Дерево срубалось и обрабатывалось довольно легко. Массивные бревна стен служили надежной защитой от неприятелей и непогоды.

Выбор деревообрабатывающего инструмента, в частности инструмента для резьбы по дереву в те времена был не меньше, чем сегодня. Конечно, количество изготовлявшихся тогда резцов и стамесок нельзя сравнивать с современными темпами производства, но ассортимент инструмента был довольно обширным — от множества видов одних только топоров для разной рубки до бесчисленных вариантов и видов стамесок, ножей и долот… Впрочем, разговор об инструменте — это отдельная тема.

На Руси всегда существовали различные способы художественной обработки древесины, но наиболее распространенным была конечно же резьба, которой украшали любые здания: от дворцов до простых изб, мебель, различные предметы быта и мелкие поделки. Видов и направлений резьбы по дереву существует великое множество. В качестве отдельного направления выделяют даже домовую резьбу, в которой присутствуют свои законы и каноны как именно, каким орнаментом и где украшать ту или иную часть дома! Русские мастера отлично знали и чувствовали дерево как материал, обладали такой живой удивительной фантазией, что это позволяло им в каждой работе создавать подлинные произведения искусства, будь то дворец князя или простая деревянная ложка.

История деревянной ложки на Руси

Предмет домашней утвари, используемый в календарных и семейных обрядах, в народной медицине и гаданиях. Ложка обычно символизирует того члена семьи, которому она принадлежит, а также человека вообще. В Вятской губ. на свадьбе связывали вместе ложки жениха и невесты, говоря:
«Как эти ложки связаны крепко-накрепко, так бы и молодые друг с другом связаны были».

Ложка была одной из немногих личных вещей крестьянина; ложки помечали, избегали пользоваться чужими. Ложка ассоциировалась обычно с женским началом: по примете, известной у восточных славян, если упадет ложка или вилка, то придет женщина, если нож — мужчина. Тем не менее особое значение приписывалось ложке мужчины:
подчас она противопоставлялась остальным по размерам и форме;
мужской ложкой не разрешали мешать пищу, чтобы муж не ввязывался в женские дела и не ссорился с женой.

На Украине полагали, что с помощью ложки умершего хозяина можно избавиться от родимого пятна, бородавки, нарыва, опухоли в горле. В Полтавской губ. такую ложку называли «ведьмарской»; ее высоко ценили и считали, что, прикоснувшись ею к больному горлу, можно мгновенно вылечить ангину. Ложку парня или девушки использовали в любовной магии: ее прижигали, чтобы приворожить к себе понравившегося человека.

Перед едой ложки клали обычно выемкой кверху, что означало приглашение к еде; после же трапезы ложки переворачивали. Вместе с тем в Орловской губ. не разрешалось класть ложку «вверх лицом» перед трапезой, иначе умрешь с раскрытым ртом и глазами. По поверью белорусов, во время поминальной трапезы ложку после каждого приема пищи нужно класть на стол, чтобы ею ели «деды», а класть ложку нужно непременно выемкой вверх, иначе покойники перевернутся в могилах лицами вниз.

Во время поминок ставили лишний прибор (в том числе и ложку) для умершего. В Польше и в Белоруссии во время ужина под Рождество и Новый год не разрешалось поднимать ложку, так как она упала из-за вмешательства умерших, незримо присутствующих за столом.

Белорусы после поминок складывали ложки в кучу и оставляли до утра на столе, чтобы быть всем вместе на «том свете». Там же на «деды» ложки складывали на ночь вокруг миски с поминальным блюдом, а утром по положению ложек судили о том, приходили ли ночью предки; если утром ложка оказывалась перевернутой, значит, ею пользовался умерший.

На Украине и в Белоруссии в ночь под Рождество участники ужина также оставляли свои ложки на столе, складывая венчиком на бортик миски с остатками кутьи, или втыкали их в кутью; считали, что если ложка за ночь упадет или перевернется, то ее владелец в этом году умрет. Гуцулы гадали под Новый год: устанавливали после ужина ложки на лавке, прислонив их к стене; если одна из ложек упадет, то это сулило ее хозяину смерть. Мораване после ужина в Рождественский сочельник бросали ложку через голову; если она упадет черенком к дверям, то это предвещает человеку скорую смерть. На Русском Севере на ночь выносили на улицу ложки, наполненные водой: если она замерзала с ямочкой, то это сулило хозяину смерть, а если с бугорком — то жизнь.

Ложка, постоянно связанная с едой и ртом, соотносилась с пастью дикого животного, грызуна, птицы, портящей посевы, и т. д. Поэтому, чтобы обезопасить поля от птиц и полевых вредителей, а скот от нападения хищников, в определенные праздники использование приборов, особенно ложек, было ограничено. В Сербии хозяйка перед Юрьевым днем скрещивала ложки и связывала их со словами: «Связываем волку пасть». У сербов часто не употребляли ложки и вилки во время трапезы в Сочельник и на первых неделях Великого поста; ложки связывали, прятали, вешали возле курятника, чтобы хищные птицы не нападали на домашнюю птицу; связывали веревкой, чтобы «вороны не клевали кукурузу». В Польше, когда под Рождество ели кашу, ударяли ложкой об ложку или били ложкой соседа по лбу со словами:
«Прочь, голуби, с проса, грехичи, прочь!»

В различных обрядовых ситуациях ложки подбрасывали, воровали и даже ломали. В Калужской губ. на Вознесение женщины шли в рожь, готовили там яичницу и после еды бросали ложки вверх, приговаривая:
«Как высоко ложка летает, так бы высока рожь была».

В Костромской губ. в Семик девушки варили кашу, а потом кидали ложки через завитую березку: в какую сторону черенком упадет ложка, оттуда будет и суженый. В Польше в Сочельник ложки не клали на стол, а держали в зубах, чтобы не болел крестец; хозяин подбрасывал ложкой горох, «чтобы бычки и телочки брыкались».

В народной медицине широко использовали воду, которой ополаскивали ложки. В Вятской губ. ребенка перед купанием окатывали водой, полученной с трех ложек, вилок и ножей, и приговаривали:
«Как ложки, вилки и ножи лежат спокойно, так, раба божья (имя), будь тиха и спокойна».

Обращение с ложкой регулировалось рядом бытовых правил и запретов:
Украинцы следили, чтобы на столе не оказалась лишняя ложка, иначе ею будут есть «злыдни»;
не разрешалось «вешать» ложку на миску, чтобы «злыдни не лазили в миску».
Нельзя оставлять ложку на ночь в горшке, так как нечистый будет перебирать ими и тарахтеть, отчего дети не смогут заснуть.
Нельзя пользоваться чужой ложкой, от этого в углах рта появятся «заеды» или на человека нападет обжорство.

История прялки на Руси

Прялки — уникальное явление народной художественной культуры. В них наиболее полно раскрывается художественное чутье русского крестьянина, умевшего превращать бытовой предмет в произведение искусства. Прялка была одним из излюбленных подарков мужчины женщине, особенно жениха невесте. За подаренную отцом или братом маленькую прялочку девочка садилась с пяти — семи лет, и потом не расставалась с ней всю жизнь. Обильный и разнообразный декор прялок — своего рода хранилище народной памяти. В России известно более 30 типов художественных прялок.

Необыкновенно изящны столбчатые составные прялки со сквозной резьбой ножки в виде многоэтажной башенки. Число этажей с арочными окошками достигает иногда пятидесяти. Эта форма прялки — подражание архитектурным образам шатровых храмов и колоколен XVII века.

Вологодская прялка превращалась иногда в целое резное панно. Считалось, что чем шире у нее лопаска, тем она красивее. На резных прялках с Русского. Севера можно увидеть крупную розетку, издревле символизировавшую солнце, и не случайно сзади лопаски именно в этом месте привязывалась кудель. В народной поэзии лучи солнца именовались золотыми кудрями и золотыми нитями, и прядущая женщина вроде бы из самих солнечных лучиков скручивала свою нить. О том, что еще недавно русский крестьянин представлял солнце в человеческом обличье, тоже свидетельствуют прялки: на одном уникальном донце ярославской столбчатой прялки изображен резной лик солнца в окружении ореола лучей.

Как делали прялки

Стоит на лесной опушке разлапистый пень. Пень пнем. Стоит, греется на солнышке и как бы всем своим видом говорит: «Никому я теперь не нужен, пришла пора и отдохнуть». Но не тут-то было. Зорок глаз у проезжающего мимо крестьянина. Останавливает он лошадку, берет топор: «Ты мне, дедушка, еще послужишь». Обрубил все корни, только два длинных с противоположных сторон оставил, выкорчевал старика, а потом как рубанет со всего маху прямо по центру, пень и раскололся вдоль на две равные половины, да у каждой — по загнутой ноге. Мужик ласково прикоснулся к почти гладкой поверхности: «Хороши будут прялицы жене Авдотьюшке да дочке Марьюшке, а то ведь дочкина-то старая уж совсем ей мала стала, растет девка». Погрузил обе половины на телегу и повез домой.

Так начиналось когда-то изготовление прялки-копыл, распространенной по всему Русскому Северу. Лопаску ее резали из ствола, а донце для сидения пряхи — из корня одного и того же дерева. Способ один, а прялки в каждой местности свои, особенные, не спутаешь, потому что украшали их мастера так, как отцы и деды учили. Каждый мастер вносил свое, но общий облик изделия, характер его украшения не менял. И все же двух одинаковых прялок не встретишь.

Образ русской прялки в искусстве

Не все ученые видят в розетке-круге только образ солнца. Академик Б. А. Рыбаков высказал предположение, что это выражение более широкой идеи «белого света», которая отделялась в народном мировоззрении от понятия солнца: «Свет на всю Вселенную есть свет неосяжаем, неисповедим, никим же где ся водворяеть… ». Небольшая же розеточка внутри этого круга, по мнению Рыбакова, изображала само солнце, а две сережки с маленькими розетками внизу по бокам лопаски передавали идею утреннего и вечернего солнца, движение его от восхода до заката. На городках, венчающих поморские прялки, пять розеток расположены как бы в восходящем и нисходящем движении, причем центральная — самая крупная.

Поморские прялки, бытовавшие по берегам Белого моря, были густо украшены геометрической резьбой, а в XIX веке резьбу стали еще и раскрашивать, используя радостную многоцветную палитру красок. На них мы видим уже не одну, а три сложные розетки, расположенные одна под другой, причем в центральную обязательно вписан ромб или квадрат, часто со штриховкой. (Сейчас уже доказано, что изображение ромба с глубокой древности символизировало идею плодородия, плодоносящую землю. А вихревая розетка под ним — это ночное «подземное» солнце, совершающее свой путь с запада на восток, чтобы утром вновь осветить и согреть землю.) Оказывается, на прялках воссоздана схематичная картина Вселенной, состоящей, по мировоззрению наших предков, из трех основных миров — небесного, земного и подземного.

Символизм русской прялки

На прялках каждого типа элементы этой картины мира переданы по-своему. Линию земли часто изображает полоса геометрического резного орнамента внизу лопаски, а подземное солнце — небольшая розеточка на ножке прялки. На тарногских же и нюксенских прялках из Вологодской области к такой розетке по изгибу ножки сзади тянется резная змейка. Змей почти у всех народов мира, в том числе и у русских, олицетворял собой подземные силы, и на тарногской прялке языком орнамента пересказан древний миф о борьбе солнечного божества добра со змеем — божеством зла, тьмы.

В образах прялок можно найти отголоски общеславянского мифа о творении вселенной, согласно которому мир был сотворен двумя птицами, доставшими со дна первозданного моря-океана первый кусочек земли, а затем солнце, месяц, звезды. И на лопаске тотемской резной прялке, из Вологодской области мы видим двух птиц, стоящи» на ромбе — как бы на только что созданной земле — острове, а над ними поднимается огромная полурозетм солнца, словно выходящего из первозданного океана. Подобный сюжет и на тверской прялке: две резные птицы стоят перед перекрещенным кругом, а ниже вырезано схематическое изображение дерева.

Как украшали русские прялки

Дерево — вообще один из главных мотивов декора прялок, особенно в росписи. И не случайно. Это следы архаичных представлений о легендарном и таинственном Древе жизни, складывавшихся и развивавшихся 8 течение многих тысячелетий. На заре становления человечества дерево было одним из первых укрытий человека, оно стояло в центре первого примитивного жилища — шалаша (такие жилища еще в начале XX века были у лопарей). Крона его была первой кровлей, под которой горел очаг, рождались новые члены рода, дерево в сознании первобытного человека стало неотъемлемой частью всего жизненного цикла родового коллектива. У многих народов мира сложились когда-то представления о родовом дереве с птицами — душами людей на ветвях. Видимо, существовали когда-то подобные представления и у предков восточных славян. Об этом говорят народные поверья, памятники прикладного искусства. А дерево с птицами — один из излюбленных мотивов русского народного искусства. Часто встречается он и на прялках. Так, резной кокошник ярославской «теремковой» прялки представляет собой схематичное изображение дерева с птичками на ветвях и двумя конями у его основания.

История становления русской мебели

Крестьянская мебель неразрывно связана с городскими образцами русской мебели, прообразом которых служили европейские столы, шкафы, лавки, сундуки и т.д. К примеру, ХVII век ознаменовался огромным влиянием немецких мебельных мастеров на стиль и форму русской городской мебели. Конечно же, российское крестьянство, отправляясь на заработки в город, привозило из города в родное село не только материальные предметы, но и свежие идеи, подсмотренные у своих горожан, в том числе это касается и мебели. Естественно, передать идеи профессионального городского мебельшика в собственном изделии крестьянину было не по силам, имели место упрощения в конструкции, решения, направленные на удешевление мебели… Таким образом формировалась самобытная крестьянская мебель, которая не устает поражать нас до сих пор своей надежностью и красотой.

Со временем сформировалась настолько самобытная и статичная культура мебели, что порой возникают проблемы с датировкой производства мебели по внешнему виду – секреты мебельного искусства передавались от отца к сыну, и некоторое время оставались неизменными. Особенно это справедливо для поселений староверов – их культура статична, и мебель на протяжении нескольких поколений практически не менялась.

Материалом для русской сельской местности служили недорогие породы древесины, такие, как сосна, ель, береза, дуб, осина, липа, лиственница… Материал мебели, конечно же, различается в зависимости от региона, в котором сделана мебель – естественно, что за тридевять земель за лесом никто не ездил. Так, например, на севере России преобладала мебель из хвойных пород дерева, в остальных регионах тоже особого выбора перед мастерами-мебельщиками не стояло – использовали в работе ту древесину, источник которой находился ближе к деревне.

Однако не Европой единой ограничивается влияние на русские мебельные традиции – к примеру, такой распространенный на Руси предмет мебели, как сундук, начинает встречаться еще среди мебели Древнего Египта, и ведет свою историю именно оттуда. По египетским канонам этот предмет мебели выпускался практически до ХIII века, когда на замену протосундуку, представляющему собой изделие из цельного массива древесины, пришел сундук из планок, сбитых между собой. Таким образом, сундук стал намного доступнее народным массам, и вскоре появилось множество модификаций этого предмета – народная фантазия комбинировала сундук с кроватью, появились денежные сундуки – своего рода старинные сейфы, а так же разные модификации сундука для хранения посуды, одежды и прочей утвари.

К сундуку на Руси сложилось отношение как к основному предмету мебели в избе, без которого невозможно представить существование обыкновенной крестьянской семьи.

Кроме сундука в старинной русской избе, конечно же, обязательно присутствовал и такой предмет мебели, как стол – естественно, без него невозможен ни прием пищи, ни вечерние посиделки при свете лучины… Стол тоже ведет свою историю из Древнего Египта, ставшего родиной многих мебельных концептов. Египетский стол был значительно ниже, однако более-менее современные пропорции стол приобрел еще во времена античности.

В русской традиции стол принимал разные формы, подчас настолько причудливые, что и представить себе сложно. Примером такой концепции может служить карельский свадебный стол, в конструкцию которого были включены лыжи. Использовался этот стол единожды – во время свадебной церемонии, а затем невеста оттаскивала стол в сарай (вот зачем нужны были лыжи), где он и хранился все время, пока существовали брачные узы. Конечно же, еще в стародавние времена существовали две основные разновидности стола – обеденный и кухонный.

Еще одна интересная мебельная форма Руси – поставец – служила своего рода сервантом, однако хранились там в основном вещи, имеющие культурную ценность, а так же разного рода семейные реликвии…

Логическим продолжением этой мебельной формы стал привычный нам буфет – в нем крестьянская семья хранила обыденные предметы, использующиеся довольно часто, и не имеющие культурной или ритуальной ценности. Казалось бы, буфет – он и есть буфет, однако народ приспосабливал мебель под отдельно взятую избу, отличающуюся не только геометрией, но и количеством проживающих в ней людей, да и достаток в семье был самый различный, поэтому формы и размеры буфетов в итоге получались самыми разнообразными, от вытянутых в высоту до низких и длинных буфетов.

К концу ХIХ века в крестьянском обиходе начинают появляться гардеробы, которые служат для хранения разного рода белья – нательного, столового и спального… Эта мебельная форма не прижилась в высшем свете, однако с радостью была принята городским населением, откуда вскоре перекочевала и в русские деревни. Этот предмет мебели был достаточно унифицированным, основное различие в конструкции – опциональная цокольная часть с ящиками.

Русская народная резьба и роспись по дереву

Среди крупнейших собраний русского народного искусства коллекция художественных изделий из дерева в Загорском музее — одна из наиболее богатых и полных. Она собрана в советское время. В конце 1930-х годов Музей народных художественных ремесел в Москве по инициативе 3. Я. Швагера собрал первые, буквально единичные, предметы русского крестьянского быта, сделанные из дерева. В эти же годы в музей была завезена и редкая по ценности коллекция волжской домовой резьбы, в комплектовании которой принял участие уже известный в те годы знаток и исследователь народного искусства Поволжья М. П. Званцев. В 1941 году собрание этого музея было передано Загорскому государственному историко-художественному музею-заповеднику, где работа по комплектованию коллекции была продолжена. За последние два десятилетия музей провел более 50 научных экспедиций по сбору и изучению русского народного искусства. Большинство произведений, представленных в альбоме, собрано во время этих поездок.

Датируются произведения этой коллекции в основном 19 и первыми десятилетиями 20 века. Отдельные образцы относятся к 18 и 17 векам. Территория, обследование которой велось в 1950-е и 1960-е годы Загорским музеем, обширна. Она включает в себя весь русский Север (Архангельская и Вологодская области), земли, лежащие по верхнему и среднему течению Волги (Горьковская, Костромская, Ярославская и Калининская области) и далее на запад (Смоленская, Псковская, Новгородская и Ленинградская области). Коллекция изделий из дерева, собранная на этой территории, представляет огромный интерес прежде всего благодаря ее большой художественной значимости. Кроме того изучение искусства одной области в течение нескольких лет часто давало возможность открыть совершенно новые центры народного творчества. Собрание Загорского музея не только позволяет дополнить начатую исследователями еше до революции классификацию многих разделов русского народного искусства, но во многих случаях является единственным источником, дающим возможность впервые аннотировать отдельные произведения многих дореволюционных коллекций, при сборе которых не придавалось значение научной паспортизации. Русский Север и земли верхнего и среднего Поволжья — это самые лесные районы европейской части России. Лиственницу, сосну, ель, березу, клен и многие другие породы деревьев человек с давних времен использовал для изготовления всего, что было необходимо в его быту. Из дерева рубили жилище и все хозяйственные постройки вокруг дома, создавали скульптурные изображения богов, воздвигали храмы, сооружали большие и малые суда, делали мебель, почти все орудия труда, мастерили посуду и детские игрушки. Это был самый доступный, прочный и легко поддающийся обработке материал. Не последнее место среди перечисленных достоинств играла и красота материала — его разнообразный цвет и естественный узор древесины, которые так превосходно умели использовать мастера в своих поделках. Человек издавна стремился не только окружить себя необходимыми в его быту предметами, но и украсить их. Чувство красоты в нем развивалось неотрывно от процесса труда, оно рождалось из потребности творчества, отражая эстетические идеалы и духовную культуру человека. Так, из века в век, вбирая все лучшее, что было создано раньше, складывалась национальная культура, искусство русского народа. Народное искусство тем и прекрасно, что это детище всего народа. Его могучее течение вобрало в себя все источники прекрасного и пронесло через века живительные свежие воды неисчислимых родников народного творчества. Именно в народном искусстве наиболее ярко проявился национальный вкус. В нем народ отразил мечты о прекрасном, свои надежды на счастье. В творчестве, в неудержимом полете фантазии народные мастера переносились в чудесный мир красоты. Произведениями подлинного большого искусства наполнен был каждый крестьянский дом, который и сам очень часто был прекрасным памятником деревянной архитектуры. Сани и дуги, сундуки и люльки, прялки и швейки, вальки и трепала, ковши и солоницы искусно украшались резьбой и росписью. В лесных областях России особенно было развито плотничество. Большое значение в русском деревянном зодчестве придавалось резному декору сооружений. Наиболее яркой страницей этого искусства в 19 веке была домовая резьба Поволжья. Избы, нарядно «одетые» резьбой, напоминают сказочные терема (и.и. I). Узорные доски с сочной, высокой рельефной резьбой с заглубленным фоном подчеркивают и выявляют конструктивные особенности сооружения. Контрастируя с бревенчатой постройкой, узорные доски уже издали выявляют основные объемы — глубина западающего в тень фронтона подчеркнута ярко освещенными крыльями, светелочный проем окаймлен рельефной рамой наличника, под лобовой доской идут широкой орнаментальной полосой наличники окон, торцовые доски четко ограничивают края сруба, резные очелья ворот и калитки, нависая над полотнами створок, завершают фасад этого выразительного архитектурного комплекса.

Пышный растительный узор круглыми завитками бежит по резным доскам, заплетая в свои побеги то крупные головки цветов, напоминающих ромашку, то грозди винограда, то декоративные плоды, похожие на огромные шишки каких-то сказочных деревьев. И в густоте пышного и ритмичного растительного узора словно позируют львы с очеловеченными головами, берегини в облике русалок, сирины в царственных коронах. И наконец, на самом близком рассмотрении они восхищают нас иной, новой красотой — совершенством резьбы, мелкой разделке которой мастера Поволжья придавали большое значение. Мы любуемся не только художественной образностью и мастерством исполнения резьбы, но и самим материалом — иссеченным резьбою деревом. Выветрившееся за многие десятилетия под открытым небом, дерево играет сейчас не только цветом, но и рисунком волокон. Одним из традиционных украшений крестьянского дома на протяжении почти всего 19 века была узорная лобовая доска, которая как бы венчала сруб, отделяя его от фронтона. Очень редко растительный узор шел непрерывной сплошной лентой, равномерно заполняя всю лобовую доску от края до края. Обычно четко намечался композиционный центр, которым служила иногда дата, заключенная в рельефную рамку. По сторонам от нее размещались львы, русалки и сирины. Иногда это был вазон, из которого выходили стебли гирлянды. И совсем редко — имя и инициалы мастера, как на лобовой доске дома работы известного мастера Поволжья Михаила Малышева, чья фантазия не знала предела, словно его долото было наделено волшебством (илл. II). Узоры, нанесенные на обычные сосновые доски, превращали этот простой и самый дешевый материал в драгоценность. Крупнейший исследователь домовой резьбы Поволжья М. П. Званцев назвал Малышева «классиком нижегородской резьбы». Его работа отличается четкостью орнамента, сочностью в меру высокого рельефа и тщательной моделировкой очень пластичной резьбы.

Наравне с богатой орнаментикой лобовых досок с большой пышностью украшали под ними и красные окна дома, то есть окна, большие по размеру в отличие от маленьких — волоковых, которые в Поволжье рубили еще в первой половине прошлого века по обе стороны одного большого красного окна. Форма наличника красного окна, воспроизведенного в альбоме, с чуть удлиненными пропорциями и раскрепованным сандриком заимствована народными мастерами из декора каменной архитектуры. Об этом говорят четко читающиеся капители, которые поддерживают сандрик, и стройный ряд сухариков, окаймляющих его. Но все эти элементы народный резчик приспособил к новому материалу, творчески переосмыслил и поэтому они так органично влились в декор крестьянской избы. Большое мастерство проявил автор в трактовке узора с изображением птиц, они подчинены общему орнаментальному решению. Густота и пышность узора прекрасно подчеркнута гладким деревом ставней и вертикальными брусьями наличника. Особенно нарядно украшали мастера Поволжья наличники светелочных окон. Занимая сильно западающее пространство фронтона, наличник светелки являлся декоративным его центром. Решался он очень скульптурно, объемно и всегда был ярко освещен. В резьбе светелочных окон поражает творческая фантазия мастеров: здесь и элементы классической архитектуры, прекрасно вписанные в общую композицию наличника, и сказочные существа, и витые деревянные колонки, и птицы в ореоле лучей солнечных розеток. Красивая и живая текстура дерева обращает на себя внимание при рассмотрении деталей резьбы — фрагментов растительного узора и изображений разнообразных сказочных существ. Ритмичный живой узор волокон дерева подчас превосходно выявляет пластику рельефных изображений, подчеркивает выразительность глядящих на зрителя загадочных сиринов и берегинь, помогает донести живую мимику кошачьей морды льва. Естественный узор волокон то прорезает морщинками лоб, то тонкими лучами разбегается от глаз по округлости щек, то подчеркивает смешливую линию носа, то залегает вокруг сложенного в гримасу рта. Мастер тонко чувствовал материал и почти всегда заставлял его усиливать выразительность своих образов. Вот почему сказочные персонажи в деревянной резьбе Поволжья, возникшие возможно под влиянием белокаменных рельефов древних владимиро-суздальских архитектурных сооружений, воспринимаются совершенно по-новому и приобретают свои, присущие только деревянной народной пластике черты.

Одним из наиболее интересных и самых распространенных изображений волжской домовой резьбы является образ берегини, который не встречается ни в одном другом виде русского народного искусства. Название «берегиня» не оставляет сомнения в том, что когда-то это существо должно было оберегать. По-видимому, «оберега» в образе русалки резалась сначала на судах, и возник этот образ еще в те далекие времена, когда верили в добрую силу божества, которое оберегало людей во время плаваний от злых духов стихии. Нижегородская «глухая» с углубленным фоном резьба на крестьянских домах, как предполагают, появилась в начале 19 века, а в середине наступил ее расцвет. Такой короткий путь развития свидетельствует об очень древних традициях. Вероятнее всего «глухая» резьба заимствована из украшений волжских судов. Если в деревянной архитектуре Поволжья есть какая-то уютная камерность, то деревни Севера производят совершенно иное впечатление. Они с первого взгляда поражают грандиозностью построек, строгостью форм и сдержанностью декора. Под кровлей одного северного двухэтажного дома иногда находилось до 10 жилых изб (клетей или срубов). Четыре из них, расположенные в два этажа, и светелка над ними выходили на фасад, на главную улицу, которая шла параллельно дороге или реке. Две избы, поставленные в два этажа, выходили на один боковой фасад, две — на другой. Сруб задней избы врезался своим объемом непосредственно в скотные дворы. В ней грели воду для скота, приносили на зиму телят. Под одной кровлей с этими избами находились и скотные дворы, непосредственно примыкавшие к задней части жилого комплекса. Над ними, через всю их длину, вторым этажом шла поветь — не-разгороженное огромное помещение для сена и крестьянского инвентаря. Поветь имела протяженность иногда в четыре-пять срубов, с самостоятельными воротами на втором этаже, куда по бревенчатому настилу въезжала лошадь с возом сена. Резному декору в северных домах уделялось очень небольшое место. По-видимому, было трудно «одеть» всю постройку резьбой. Здесь любили украшать крыльцо наружной лестницы на второй этаж, которая шла вдоль стены избы. Большое внимание придавалось оформлению массивного столба, на котором держалось крыльцо, напоминающее сказочный теремок. Крыльцо имело витые колонки, небольшой конек на крыше и подзор, который, как узкое кружево, сбегал вниз по навесу лестницы. Узкий кружевной узор резали и на досках причелин огромного фронтона. Иногда их заканчивали «полотенца» — свисающие доски — тоже со сквозной резьбой. Окно светелки на фронтоне часто имело небольшой балкон, оформленный таким же узким деревянным кружевом и витыми колонками. Венчал всю эту стройную, грандиозную северную постройку охлупень — огромное бревно лиственницы, корневищу которого придавали облик коня, утицы, а иногда оленя. Они считались здесь когда-то священными животными, добрыми божествами. Долгие века сделали форму этих древних идолов настолько совершенной и прекрасной, что, уже не помня охранительного смысла этих древних скульптур, люди ставили их не только как необходимую деталь сложной деревянной постройки, но и как обязательное украшение всего дома (илл. III).

Еше и сейчас далеко на Севере, в глухих местах на реке Мезени, сохранились деревни с такими избами. На высоком берегу, над просторами огромной северной реки стоят строгие дома-великаны, и в небо поднимаются четкие горделивые силуэты коней, утиц, которые красуются своей отточенной выразительной формой. В Тар-ногском городке Вологодской области на новые избы и сейчас переносят коней со старых построек. Охлупни, воспроизведенные в альбоме, были сняты и вывезены в музей во время экспедиции 1959 года на Северную Двину.

Образ коня в русской народной деревянной скульптуре был наиболее распространенным. И рядом с крупными, монументального плана произведениями, к которым следует отнести охлупни Севера, большой интерес представляют детские игрушки — коньки. В 19 веке они имели широкое распространение и на Севере и в Поволжье. В каждой области выработались свои формы и характер декора этой маленькой деревянной скульптуры. Но будь то конек с северной реки Мезени или с Волги, их неизменно сближают черты, присущие всей деревянной русской скульптуре: условность в решении образа, обобщенность формы, предельная выразительность. Большими планами резал игрушечник с Мезени своего деревянного конька, несколькими ударами топора рубили игрушку на Волге. Ярко, немногословно раскрашивали деревянных коньков в Гороховце. Но несмотря на условность приемов резьбы, форм и росписи, образ коня, то могучего и неподвижного в своем величии, то буйно-веселого и стремительного, предстает перед нами во всей своей выразительности. Технические приемы резьбы, особенности формы произведений из этих центров имеют многовековые традиции. В русском народном искусстве 19 века встречаются отдельные уникальные произведения, выполненные мастерами вне связи с устоявшимися традициями. К таким произведениям, имеющим большую художественную ценность, относятся воспроизведенные в альбоме улей в виде медведя и два скворечника — «старик» и «старуха». Особенно высокой оценки заслуживает скульптурное изображение медведя. Большого размера, медведь решен очень условно. Резчик почти сохранил форму массивного бревна. Эти редкие для народного быта 19 века предметы являются ярким свидетельством того, насколько широки и неограниченны творческие возможности народа, как велико его стремление к красоте.

Большое место в оформлении фасадов и интерьеров домов занимала роспись. Ее приемы, так же, как и в резьбе, разнообразны. Художественный интерес представляют декоративные росписи фасадов изб русского Севера. Росписью покрывались обычно защищенные от дождя и снега части дома: нижняя сторона широких навесов крыши, балкон светелки и фронтон (илл. IV). Роспись была очень крупной, декоративной, яркой по цвету. Часто применялся узор в цветную шашку, очень любили писать цветы, и иногда гладь фронтона превращалась в изображение пышного сада. По обе стороны светелочного окна вписывались декоративные фигуры львов, а иногда изображались хозяин и хозяйка дома, как бы стоящие на балконе. Но многое из этих декоративных росписей уничтожило время, и до нас дошли только отдельные фрагменты. Лучше сохранилась роспись крестьянских интерьеров. Особенное распространение она имела в областях русского Севера. В 19 веке, а часто еще и в первые десятилетия 20 века роспись покрывала почти весь интерьер северной избы. Она делалась без предварительного рисунка свободными живописными ударами кисти, которые подчеркивались потом пробелами (оживками). Мотивы этой росписи — разнообразные цветы. Расписывали голбец (крытая отгородка рядом с печкой, с дверью на лестницу в нижнюю клеть), подпечек со створками (куда прятали ухваты), залавошник для посуды, судницу в несколько створок (которая шла от печки вдоль боковой стены), воронец (балка для полатей), полку для икон в красном углу, входную дверь. А в центре яркой, веселой, расписной избы, тоже украшенная росписью, висела люлька. Дополняли весь этот комплекс росписи стен и мебели расписные сундуки; зимой у входа на специальном выступе лавки вешали хомут, деревянные части которого тоже покрывала роспись; на лавке, освещенная светом из окна, красовалась прялка; на полках над окнами стояла деревянная посуда с росписью:

В наши дни можно лишь мысленно представить себе этот нарядный интерьер по уцелевшим его частям в немногих домах Севера и предметам быта из музейных коллекций. В альбоме воспроизведены фрагменты образцов крестьянской расписной мебели. Роспись их очень декоративна, немногословна, цветовая палитра ограничена, но гармонична по колориту. Для росписи всего интерьера фон делали одного цвета, узор обычно цветочный/ Некоторые сохранившиеся фрагменты такой росписи имеют подписи мастеров и дату исполнения. Обычно в деревнях редко помнят имена этих мастеров, так как они чаще всего были пришлыми. Кистевая роспись, встречающаяся во всех областях русского Севера и Верхнего Поволжья, близка по своему характеру.

Из деревянных предметов быта и орудий труда лучше всего сохранилась прялка — предмет, на котором человек издавна делал нитки. Прялка была постоянной принадлежностью быта русской женщины — с юности и до глубокой старости. В ее художественное оформление вложено много душевного тепла. Очень часто прялку делал молодой мастер для своей невесты. И тогда в украшение этого предмета, который парень подносил нареченной в знак любви и уважения, вкладывались не только мастерство и талант, а и все те высокие помыслы и стремления, мечты о прекрасном, на которые способна юность. Иногда прялка делалась для молодой жены, иногда прославленный и многоопытный мастер украшал прялку в приданое на счастье своей дочери. И в каждую из них чаще всего неизвестный нам мастер вложил частицу своей души художника.

Прялки хранили всю жизнь и передавали как память следующему поколению. Вот почему и сейчас в крестьянских домах Севера России еще сохранился этот предмет, как память о матери. Это сделало возможным в наши дни собрать богатейшую коллекцию, которая включает почти все разновидности прялок русского Севера и областей Верхнего Поволжья. Говоря в целом о русской прялке, необходимо отметить, что не только для каждой области, но и для каждого района, а иногда даже и для нескольких изолированно расположенных деревень был свой особенный, традиционный, отличающийся от других тип прялки, который бытовал обычно только здесь, на месте. Яркие особенности различных центров производства и бытования русских прялок подметили исследователи еше до революции. Основоположником классификации русских прялок был А. А. Бобринский, сводный альбом которого является первым серьезным изданием по русским народным художественным изделиям из дерева. Бобринский разделил все русские прялки на восемь типов. Советские исследователи продолжили эту работу. В настоящее время известно более 30 разновидностей русских прялок. Многие из неизвестных ранее художественных центро’в были открыты экспедициями Загорского музея. В альбоме показано разнообразие русских прялок с их яркими особенностями конструкции и форм, техники резьбы и приемов письма, колорита и композиционных решений. По конструкции прялки можно разделить на сплошные (или корневые), сделанные целиком из корневища и «прямизны» (ствола дерева), и разъемные, состоящие из гребня и донца. Исследования последних десятилетий дают возможность определить территорию бытования этих двух конструкций. Сплошная или корневая прялка бытовала на севере европейской части России вплоть до Волги. Классическим центром составных прялок — гребня с донцем — была Горьковская область. В Верхнем Поволжье бытовал гребень с донцем, но рядом с ним, повторяя его сборную конструкцию, еще в далекие времена появилась изящная столбчатая прялка. Вместо гребня для льна она имеет маленькую лопасть на высокой ножке, которая вставлялась в донце. И всюду по Верхней Волге и ее притокам встречается эта хрупкая столбчатая прялка. Таким образом, на карту ложатся два крупных массива: Север России, где бытовала корневая сплошная прялка, и области Поволжья, где пряли на гребне или на столбчатой прялке, повторяющей по конструкции гребень.

Северную прялку, всегда сделанную из монолитного куска дерева, в разных областях и районах Севера называют по-разному. Так, например, в Вологодской и Архангельской областях чаще всего прялку называют «пресница» или «преслица». На севере Костромской области — «пряха», в Калининской — «копанец», в Ярославской области древнее название прялки — «копыл корченый», но чаще эти прялки называют «теремковыми», «терем», «терематые», «тереманя» и «теремовые». По-разному называют и отдельные части, из которых состоит прялка. Так, например, нижнюю часть прялки, на которой сидит пряха, зовут не только «донцем», а и «гузном», «подгузком», «копылом». Ножку прялки — «стояком» и «столбиком». Верхнюю часть корневой прялки называют «лопастью» или «лопаской», «лопатой», «личиной», «головкой», «пером» и даже иногда «гребнем», как в Поволжье называют вертикальную часть прялки, которая вставлялась в донце. Одной из самых древних и архаичных форм северной корневой прялки, вероятно, следует считать прялки, ножка которых поднимается широкой доской от самого основания и заканчивается после узкого перехвата небольшой лопастью, на которую прикрепляли лен (илл. V). Такую форму ножки имеют ярославские теремковые прялки (на их ножке изображался терем) и соседние грязовецкие и буйские. Различаются они в первую очередь формой лопасти. Ярославская заканчивается высоким остроконечным кокошником, у грязовецкой верхнюю часть кокошника словно срезали, а буйскую прялку венчают три выступа — три рога.

По-разному оформляли и широкие ножки этих близких по форме прялок. Ярославские теремковые прялки резались всегда из березы и украшались на лицевой стороне, обращенной к зрителю, так называемой контурной резьбой, в основе которой лежала тонкая, чуть углубленная линия. Эта техника давала возможность исполнять сложные композиции. О древности происхождения прялки говорят украшающие ее орнаментальные мотивы: символические изображения коней, птиц, плетенки — символа воды, розетки — олицетворения бога солнца. Позднее на ярославских прялках, по-видимому, уже в 18 веке и особенно в 19 веке появляются изображения, в которых большое место занимают темы народной жизни. Это прежде всего сцены, связанные со свадебным обрядом: поездки жениха к невесте, смотрины, прогулки молодых, чаепития, праздничные застолья, народные танцы. Техника мелкой контурной резьбы словно создана специально для широкой, чуть изогнутой в легком наклоне вперед пластичной по форме ножки. Резьба исполнена очень декоративно. Резчик никогда не нарушает плоскости дерева. Чтобы понять неброскую красоту этой резьбы, ее нужно рассматривать на близком расстоянии.

Совершенно по-иному украшали резьбой свои прялки грязовецкие. мастера. Очень массивные, срубленные из толстой доски, словно на века, грязовецкие прялки имеют декор, который подчеркивает монументальность их формы. Лопасть обычно украшает геометрический узор, исполненный трехгранновыемчатой резьбой. Эта резьба считается одной из самых древних. В далекие века язычества каждая геометрическая фигура и различные их сочетания имели свое символическое значение. Шли века, развивались понятия о красоте, геометрические элементы складывались в стройные узоры. А к 19 веку смысловое значение этих геометрических фигур уже забыли и ценили лишь их декоративность. Неисчислимое многообразие композиционных решений, техническое совершенство геометрической резьбы на предметах быта из дерева до сих пор восхищают наших современников своей самобытной красотой. По-видимому, уже в 19 веке широкие стояки архаичных грязовецких прялок стали украшать, кроме древней трехгранновыемчатой резьбы, сквозными прорезными узорами, которые не нарушали впечатления ее монументальности. Буйские прялки с середины 19 столетия стали украшать только кистевой росписью, до этого их покрывали лишь резьбой.

Классическим центром крупной декоративной трехгранновыемча-той резьбы в Вологодской области можно считать глухой район Тарноги, расположенной севернее реки Сухоны по течению Кок-шеньги. Форма тарногской прялки архаична. Огромная прямоугольная лопасть, видимо, когда-то доходила до донца, но позднее была перебита в своей нижней части невысокой ножкой. Эта форма легла в основу очень многих разновидностей вологодских корневых лопатообразных прялок и в первую очередь прялок с большой лопастью, как, например, прялки Нюксенского и Никольского районов (и.-и. VI). Вероятно, в первую очередь размер тарногской прялки предопределил декоративность крупной и сочной резьбы на ней. Огромное полотно лопасти дает простор для фантазии мастера. Иногда резчик наносит на гладь лопасти всего несколько крупных элементов узора, подчеркивая резьбой красоту текстуры дерева, иногда плотно, не оставляя и сантиметра гладкого дерева, густым узором покрывает всю лицевую сторону прялки. К таким редким образцам относится воспроизведенная в альбоме прялка работы крестьянина Степана Оглоблина. Художник превратил кусок дерева в настоящую драгоценность. Виртуозно режет он декоративное панно лопасти из крупных и сочных по исполнению элементов геометрического орнамента, выявляет плотным узором форму ножки. Резным рельефным гребешком на внутренней стороне прялки подчеркивается монолитность и пластичный переход донца в ножку. С чувством меры, чуть тронув резцом, украшает он внутреннюю сторону лопасти, куда привязывали лен. К югу от Сухоны в дремучих лесах по берегам ее притока Печенги мы сталкиваемся с совершенно другим характером трехгранно-выемчатой резьбы. Большая лопасть буквально усыпана мельчайшим, виртуозно исполненным узором, который мерцает множеством граней своих сложных композиций (илл. VII). Прялки эти резали из березы и никогда не покрывали росписью — берегли красоту дерева. Техническое совершенство резьбы, декоративное мастерство говорят о глубоких традициях этого центра народного искусства. Есть еще несколько разновидностей прялок Печенги. На их форму оказали, видимо, влияние соседние центры — Совега, Толшма и в особенности Тотьма. Тотемская прялка обычно имеет тонкую и высокую ножку, которая несет довольно большую квадратную лопасть с крупными серьгами внизу и широкой сквозной решеткой вместо городков наверху. Трехгранновыемчатой резьбой, в основе узора которой лежала розетка, украшалась не только лопасть и лицевая сторона ножки, а и ее грани. Поверх резьбы тотемские прялки обычно покрывались росписью. Форма тотемской прялки легла в основу прялок многих центров, расположенных вокруг Тотьмы. Близкие по форме, они отличаются характером резного декора. В одних местах при изготовлении прялок большое значение придается форме и завершению лопасти. Прялки Междуреченского района венчает ряд куполообразных городков. На реке Толшме прялки имеют на лопасти всего три крупных городка круглой формы, а в деревнях Совеги это простое завершение превратилось в декоративные завитки подковообразной формы. Вычурную форму этих прялок дополняет яркая роспись, нанесенная по резьбе (илл. VIII). Другая группа прялок, в основу формы которой легла тоже тотемская прялка, отличается очень простыми и строгими линиями лопасти и великолепной техникой трехгранновыемчатой резьбы. Это прялки Погорелова, Бирякова и Чучкова. Особенного внимания заслуживает декор ножек чучковских прялок. Тонкий ритм орнамента, красота естественного цвета дерева ставит эти предметы в число уникальных по красоте произведений искусства. Кроме резьбы, русские прялки нередко были украшены и росписью. Часто, особенно во второй половине 19 века, роспись наносилась поверх резьбы, как бы тонируя, подцвечивая ее. Например, прялки Тотьмы уже невозможно представить без цвета — так эти две различные техники декора органично слились здесь. Колорит их очень сдержан, притушен. Но в некоторых центрах прялки любили красить пестро, «голосисто». От Тотьмы вниз по течению Сухоны на живописных берегах расположена Нюксеница. Ее прялки, кроме звенящих «ожерелий» (фризов из врезанных бус), имели яркую роспись. Их покрывали по резьбе ярким фоном и писали крупные и мелкие солнечные розетки, наносили звездочки, мелкие цветы. И роспись производила впечатление пестрого ситца. На реке Вычегде и по ее притокам по одноцветному фону, которым покрывали резьбу прялки, техникой кистевой росписи наносили цветы. Все это создавало впечатление насыщенности и богатства декора (илл. IX). Еще севернее, уже в Архангельской области, по всему течению реки Ваги, притока Северной Двины, бытовала прялка, по звучности росписи с которой, пожалуй, не может сравниться не один другой вид. Это шенкурская прялка (илл. X). Композицию из трех цветков почти всегда охристо-желтого цвета, расположенных один над другим, наносили на оранжевато-красный фон. Колорит шенкурской прялки по яркости можно сравнить с огнем пылающего костра.

Выдающимся явлением была роспись деревянных предметов Северной Двины. Раньше в понятие этой росписи входили все ее виды. Но в 1959 году экспедицией Загорского музея были найдены и четко разграничены ее центры. Это Пермогорье, Ракулка и Борок с близкими к нему по стилю поздними центрами Пучугой и Тоймой (илл. XI). В Пермогорье, в отличие от очень многих районов, где в основном расписывались только прялки, украшались росписью ковши, чаши, блюда, люльки, санки, набирухи, хлебницы, бураки, жбаны. Но и здесь украшению прялки отводилось главное внимание. В основе белофонных росписей прялок Пермогорья лежит четкий, нанесенный на ровный фон черный контур изображения. Этот рисунок уже потом закрашивался внутри, или вернее, заполнялся цветом. Такой прием принято называть графическим. Кроме растительного узора, покрывающего густым ковром поверхность предмета, особенный интерес в пермогорских росписях представляют сцены народного J4 быта. Это—сцень! деревенских посиделок, застодий, катаний на лошадях, крестьянского труда. В традиционных схемах росписей пермогорских прялок отдельные сюжеты давались как последовательный рассказ, состоящий из отдельных сцен. Наиболее распространенной среди них была схема, где на фасадной стороне прялки изображалась сцена девичьих посиделок в нарядном тереме с узорными окнами. Часто среди юных прях сидит паренек с тальянкой. Ниже изображалась сцена свадебного поезда. А на внутренней стороне прялки писали сцену застолья, которая славила гостеприимных молодых хозяев. Все эти- композиции окружены мелким растительным орнаментом, да и сами они, не нарушая яркого узорочья, воспринимаются как его элементы.

С пермогорской росписью сохранились изделия только 19 века. Но традиции ее, несомненно, более старые. Истоки этой росписи, повидимому, следует искать в древнерусском искусстве. Сравнивая миниатюры рукописей 17 века со сценами жатвы, сева, пахоты, сенокоса и пастьбы скота с жанровыми росписями Пермогорья, можно прямо говорить не только о близости сюжетов, но и о близости их трактовки. Это объясняется, вероятно, тесным общением мастеров, которые делали росписи на бытовых предметах, и художников, работавших над созданием рукописных книг. Одним из ярких доказательств является пермогорская прялка из Музея этнографии (№ 693— 3), где на месте сцены посиделок изображена рукописная мастерская. Автор, вероятно, и сам работал в такой мастерской. Мастера Пермогорья в своих росписях усвоили многие приемы письма древней миниатюры: трактовку образов людей, основные принципы построения композиции — повествовательность и сочетание разновременных эпизодов на одном листе, колористическое решение. Техника и красители пермогорских росписей имеют много общего с древнерусской миниатюрой. Сначала дерево прялки грунтовалось мелом и клеем и покрывалось белой краской. По высохшему белому фону, как на бумаге, делался черный рисунок, а затем контур заполнялся цветом. Только в последние десятилетия существования промысла художники Пермогорья стали пользоваться клеевыми красками, пришедшими на смену яичным, которые с давних времен использовались в иконописи и книжной миниатюре. Не менее интересные аналогии можно было бы провести и между росписями борецких прялок и иконописью «северных писем». В Бор-ке издавна сложилась своя схема построения и свой характер росписи прялки. Лицевая часть прялки делится на три равных, расположенных одна над другой, части, которые назывались ставами. В конце 19 века они расписывались так: внизу сцена катанья в нарядном возке, выше — пышный цветок и сказочные птицы, а вверху золотые окна. На обороте прялки любили писать бегущего конька, пастухов со стадом, сцены охоты. Фон—обычно ярко-белый, а иногда золотой, в орнаменте много красного цвета. В росписях борецких прялок обращает на себя внимание одежда персонажей, женские головные уборы и композиционное решение сюжетов верховой езды, где всадник напоминает Георгия с иконы. В народной росписи борецких прялок есть очень много моментов, которые сближают ее с иконами «северных писем».

В отличие от белофонных, очень мелких и дробных росписей Пер-могорья и Борка, прялки третьего северодвинского центра, расположенного на реке Ракулке (приток Северной Двины), имеют желто-охристый фон и крупную роспись. Жанровых сцен в них нет. Верхнюю часть прялки занимает всегда изогнутая ветка с крупными копьевидными листьями, окруженными усиками черного контура. А под ней в квадрат вписана птица. Исполнена она одним черным контуром. Ее выразительный силуэт, декоративное решение, артистичность беглого рисунка — все говорит о традиционности этого мотива. Колорит росписи отличается большим благородством. В начале 20 века он утратил эту цветовую гармонию, фон ракульских прялок стали красить едко-желтым, а в роспись крупной ветки ввели фиолетовый цвет.

Широкой известностью в 19 и 20 веках пользовались мезенские прялки и короба. Расписывали их в селе Палащелье (илл. XII). Промысел этот имеет, по-видимому, очень древние традиции. Об этом говорит тематика росписи мезенских прялок. Среди разнообразных геометрических узоров центральное место в композиции занимают фризы с изображениями оленей и коней. Рисунок росписи поражает ритмом. Необычен и ее колорит, он словно излучает золотистое сияние дерева. Благородно и напряженно звучит на этом фоне коричневато-красная роспись с черным контуром, манера нанесения которого характерна только для Мезени. Промысел росписи прялок в селе Палащелье в 19 веке был очень крупным. Его продукция доходила до Печоры и Онеги. О ведущих художниках промысла старики села помнят до сих пор. В 1961 году экспедиция Загорского музея собрала много ценных сведений о мастерах мезенской росписи, работавших в селе Палащелье в конце 19—начале 20 века. Их список состоит из 24 имен. Одним из наиболее прославленных мастеров промысла был Михаил Новиков. Среди крупных лопатообразных прялок русского Севера выделяются своей необычной формой изящные весдообразные прялки на тонких ножках, как листики на стебельках, бытующие на побережьях Белого моря и в Карелии (илл. XIII). Их форма связана с истоками местной древней угро-финской культуры. Красотой узора и тонкостью резьбы выделяются прялки Онежского полуострова, которые в первоначальной классификации русских прялок получили название поморских.

На западе Архангельской области по течению реки Онеги встречаются прялки обычной лопатообразной формы, украшенные резьбой и росписью. Особенно своеобразна форма лопатообразных прялок в верховьях Онеги, около древнего города Каргополя и на запад от него на Кенозере и в Лядинах (илл. XIV). Ножка их еще ниже, чем у прялок Тарноги, а полотно широкой доски лопасти опустилось к основанию. В этом отношении большую ценность представляет редкий образец, вывезенный из Лядин (группа деревень недалеко от Каргополя). Ножка этой прялки очень маленькая, а длинное полотно лопасти очень сдержанно украшено геометрическим узором. Здесь мастер пользуется резьбой с большой осторожностью, и она, превосходно контрастируя и подчеркивая нетронутую гладь дерева, выявляет его естественную красоту и подчеркивает необычную форму предмета. Близкие им по форме прялки Кенозера украшались не только геометрической резьбой, а поверх резьбы их густо покрывала кистевая роспись. Мелкий расписной цветочный узор хорошо гармонирует с резным узором. Выглядят эти прялки очень нарядно.

В верховьях Онеги, около Каргополя и по берегам озера Лача, прялку с большим полотном лопасти на низкой маленькой ножке чаше всего украшали только кистевой росписью, крупной, декоративной, со смелыми ударами белых оживок. Ее лопасть с вертикальной композицией из цветов напоминает живописное панно. Исследования последних лет показывают, что подобная форма прялки здесь совсем не случайное явление. И южнее, в Новгородской области, и в пограничной с ней Калининской, и даже в Псковской встречается эта исходная форма прялки, сплошное полотно которой спускается почти до основания и только его декор варьируется в каждой области или районе (илл. XV). Наибольшее количество вариантов этой формы бытовало в южной части Калининской области. Ее прялки, очень монументальные по форме, украшались только резьбой, где огромным солнечным розеткам отводилось такое значительное место, что трудно поверить в то, что люди не помнили их первоначального значения — символа солнца. Целиковые прялки сменяются в районах Верхнего Поволжья изящными хрупкими столбчатыми прялками. Формы этих прялок в различных районах очень разнообразны. Так, например, в северной части Калининской области бытовало несколько видов столбчатой прялки. Здесь ясно прослеживается не только эволюция от самой архаичной формы прялки со сплошной доской вместо стояка до лопатообразной прялки, но и постепенное уменьшение лопасти. Самым распространенным типом в этих районах была прялка, которая в первоначальной классификации русских прялок получила название «тверской» — с круглой, токарным способом исполненной ножкой и небольшой лопастью, украшенной обычно яркой кистевой росписью. Интересно, что в некоторых районах форму стояка в виде башенки с проемами имеют даже корневые прялки. Часто в районах калининского Поволжья ножки прялок делались в виде плоских столбиков и вместе с лопастью покрывались мелкой яркой цветной росписью (илл. XVI).

Разновидности столбчатой прялки характерны и для восточной части Новгородской области, где начинаются притоки Волги, от которых шли древние волоки к рекам, впадающим в озеро Ильмень. Поэтому не случайно при раскопках древнего Новгорода, кроме прялок с небольшими лопастями, были найдены гребни и донца, форма которых характерна для районов, связанных с Волгой. Ножка в виде высокого плоского столбика и маленькая лопасть характерны и для прялок в районах Шексны, расположенных севернее Рыбинского водохранилища. Это прялки «золоченки», роспись которых напоминает заставки рукописных книг; прялки с ситцевой росписью из села Гаютина и, наконец, прялки-согожанки, занимающие почти целиком весь Пошехонский район Ярославской области по реке Согоже (илл. XVII). Декор согожанок — это редкое явление в русском народном искусстве. Очень тонкий узор наносили на гладкую поверхность острым резцом и потом в углубленный штрих втирали черную краску. В графическом орнаменте прялок-согожа-нок, как и в резьбе многих других центров, сохранились очень давние мотивы: ромбы, розетки, уточки с комочками земли в клюве. Среди разновидностей волжских столбчатых прялок, пожалуй, одной из самых распространенных была прялка с точеным столбиком (илл. XVIII). Некоторые исследователи считают ее поздним явлением, появившимся лишь в конце 19 века. О давности этой формы свидетельствуют памятники древней иконописи. В коллекции Ярославского музея есть иконы с изображением пряхи, прядущей на столбчатой прялке с круглыми балясинами. Они датируются 16 веком. В Загорском музее можно видеть изображение столбчатой прялки на памятнике с еще более ранней датировкой — царских вратах школы Андрея Рублева. Отдельные элементы узоров столбчатых прялок, которые бытуют в Середском и Некрасовском районах Ярославской области, говорят о еще более глубоких традициях этих центров. Одна из ранних по времени ярославская столбчатая прялка имеет ножку, в резной декор которой включены конские головы, а в декор лопасти — птицы. Прялка по силуэту напоминает стройное многоярусное архитектурное сооружение. Одной из совершенных в художественном отношении разновидностей волжского «столбика», является столбчатая многоярусная прялка с окошечками. Количество «этажей» этих миниатюрных шатровых сооружений иногда доходило до 46 и насчитывало до 500 окон. И не только красотой изящного стройного силуэта восхищают ярославские столбчатые прялки. В них вызывает удивление совершенство и виртуозность техники резьбы. Каждое крохотное оконце имеет нарядный сандрик, а простенки между окнами украшены объемными витыми колонками.

Донца прялок украшены трехгранновыемчатой резьбой, округлая форма дает основание считать их волжскими по происхождению, а точнее ярославскими. Там, где пряли на гребнях, был обычай после работы вешать донце на стену как украшение. Вот почему его и в 19 веке продолжали украшать с особым вниманием. Как украшение, как своеобразную «картину» воспринимали донце и в Горьковской области. Знаменитые городецкие донца издавна украшались ногтевидной резьбой и инкрустацией мореным дубом (илл. XIX). В сюжетные росписи народные мастера вносили мотивы из современной жизни, а в середине 19 века городецкие донца стали украшать только декоративной росписью.

Никакие другие предметы крестьянского быта, кроме прялок, не дают возможности с такой полнотой проследить местные художественные школы и центры изготовления. Как говорилось выше, не все предметы крестьянского быта хранили с таким вниманием, как прялки. Не везде и не все деревянные вещи покрывали узором. Поэтому даже самые крупные коллекции изделий из дерева производят впечатление неполных. Все это не снижает интереса к разнообразным предметам быта и делает их еще более ценными. Они — как редко уцелевшие вехи, по которым мы можем сейчас судить о характере художественной обработки дерева в крестьянском искусстве. Многие из предметов были связаны с процессами обработки льна: с очисткой волокна для пряжи, с ткачеством и, наконец, с шитьем одежды из льняной ткани. Орнаментика и скульптурные изображения на этих предметах с утратой смысловой значимости символов достигли в 19 веке предельной декоративности. Почти во всех районах Вологодской области большое внимание придавалось оформлению трепала для льна. Это очень изящный, тонкий и хрупкий предмет, напоминающий по своей форме перышко, что было обусловлено требованиями применения трепала. Мерными легкими ударами трепала лен очищали и превращали в шелковистое тонкое волокно. Концу петлеобразной ручки трепала очень часто придавали форму конька, а тонкая, постепенно расширяющаяся к концу, плоскость его покрывалась очень неглубокой трехгранно-выемчатой резьбой, в узоре которой основное место почти всегда занимала розетка. Она то как маленькая звездочка украшала его узкую часть, а то, словно распустившийся солнечный цветок, раскидывалась на широком конце трепала. Иногда, кроме трехгранно-выемчатой резьбы, подчеркивая изящество формы и хрупкость предмета, резчик применял сквозную резьбу, то это были ажурные полосы ритмичного, очень простого узора, то розетки, которым сквозная резьба придавала легкость снежинок. В одном случае трепало щедро украшала резьба, в другом — мастер очень скупо вырезал на гладкой плоскости дерева, подчеркивая его естественную красоту, всего один небольшой элемент узора. Трепала, украшенные трехгранновыемчатой резьбой, встречаются и в Архангельской области. Но проследить характерные местные особенности декора на них не представляется возможным, так как это редкие, почти единичные предметы. Формы трепал разнообразны и бытование каждой из них имеет четкие территориальные границы. После обработки волокна осенью и в зимние месяцы ближе к весне пряхи начинали ткать холсты. В каждой избе устанавливался ткацкий стан. Судя по раскопкам древнего Новгорода, совсем не изменились с 13 века конструкция и внешний облик ткацкого стана. Тонкая, очень мелкая резьба покрывала блестящие отполированные челноки, блокам иногда придавалась форма головы гуся, очень часто скульптура стилизованного конька, упирающегося грудью в шестеренку, выполняла роль притужальника. Но наряднее всего оформлялась набилка — большая по размеру деталь, которую ткачиха почти не выпускала из рук, прибивая каждую нить, пропущенную челноком. Набилка украшалась иногда одной или несколькими розетками, исполненными трехгранновыемчатой резьбой, иногда геометрическим узором, густо покрывающим всю его фасадную часть, а иногда ее концам придавалась форма конских голов, иногда верхняя часть набилки, где лежали руки ткачихи, резалась в виде фигур двух коней. Их трактовка и, наконец, традиционность композиции говорят о многовековых традициях художественного оформления этой детали ткацкого стана. Выводы археологов подтверждают, что изображение коня являлось специфическим женским украшением, так как коньковые подвески (украшения 7—13 веков из металла с парными головками коней) находили только в женских захоронениях. И на ткацком стане когда-то конские головы резались как «обереги», охранительные знаки женщины-ткачихи. Кроме ткацкого стана почти повсеместное распространение в 19 веке получила прялка с колесом, где скручивание нити производилось механически, в отличие от обычной корневой прялки или гребня с донцем, на которых пряли веретеном. Ее поэтому и называли «самопряхой». Но она вплоть до 20 века не вытеснила древнего способа прядения. Делали «самопряху» из деталей, выточенных на токарном станке, и нигде не украшали резным узором. Редким исключением является Середской район Ярославской области, где лопасть для льна и маятник для вращения колеса искусно покрывались трехгранновыемчатой резьбой. Традиции эти были, видимо, завезены сюда из Прибалтики, где принято было украшать резьбой лопасть самопряхи и делать ее фигурной.

Одежда из холста шилась вручную. Для удобства и быстроты в работе применялась швейка — предмет, несколько напоминающий по форме столбчатые волжские прялки. На донце садилась швея, а на невысокий столбик прикалывалась ткань, что давало возможность натянуть ее во время шитья. Поэтому швейка, как и прялка, когда-то бытовала в каждой крестьянской семье. Их почти всюду старались украсить и сделать нарядными. Но все-таки декору швейки обычно уделялось гораздо меньше внимания, чем оформлению прялки. Отдельные же уникальные экземпляры как, например, швейка, воспроизведенная в альбоме, поражают богатством своего резного убранства. Форма швейки напоминает сказочную колоколенку, поставленную на куб (где обычно устраивали ящичек для ниток). Разнообразие колонок каждого яруса, украшенное резьбой донце, делают вещь предметом искусства. Его форма, приемы резьбы, отделка дерева, доведенная до блеска, характер орнамента и отточенность каждой резной детали позволяют почти безошибочно приписать это произведение работе мастеров ярославских столбчатых прялок Середского и Некрасовского районов. В Архангельской и Вологодской областях швейка была более миниатюрной и делали ее обычно складной, на вертлюге. Здесь любили придавать швейке форму шеи гуся.

При знакомстве с предметами крестьянского быта 19 века поражает необычайно широкий круг нарядно украшенных изделий, которые были изготовлены из дерева. Почти все процессы женского труда сопровождали предметы искусства. Так, например, в некоторых областях исключительно нарядно украшались вальки, с которыми ходили на реку стирать белье. Археологические находки в древнем Новгороде говорят о том, что основная форма валька 10 века полностью сохранилась до 19 века, за столетия совершенствовались лишь его детали. Четко определялась линия изгиба валька, продиктованная движением во время удара. Скульптурность предмета, его объем народные мастера прекрасно подчеркивали резьбой. Ее наносили на нерабочую часть валька — на кончик 20 ручки и на верхнюю, чуть вогнутую, поверхность. Особенно традиционна для декора вальков трехгранновыемчатая резьба. Иногда она состоит из одной, двух или трех отдельных розеток, а иногда резная композиция густо заполняет всю поверхность, как на вальке из деревни Савино Городецкого района Горьковской области. Мелкий, очень изящный, неглубокий узор не нарушает плоскости предмета. От ручки, где начинается веер небольшой розетки, узор словно распускается и свободно ложится на широкий конец валька. Серебристая по цвету древесина осины благородством цвета подчеркивает изящество тонкой резьбы и красивую, гармоничную форму. И наконец, интересно обратить внимание еще на один предмет, который как бы заканчивает весь трудоемкий и длинный цикл работ, связанных с созданием крестьянской одежды и уходом за ней — это рубель для прокатки и отглаживания холста. По форме он несколько напоминает валек, но почти вдвое длиннее и нижняя плоскость его имеет ребристую поверхность. Можно говорить о некоторых центрах, для которых характерна или определенная форма рубеля, или своеобразный декор. Так, например, во Владимирской области рубеля, украшенные геометрическим узором, отличаются необычайной длиной. В Горьковской области узкое и прямое полотно доски без расширения к концу очень часто украшала рельефная резьба. Рубеля Рыбинского района Ярославской области совсем небольшие по размеру, у ручки очень узкие, заметно расширяются к концу. На реке Мезень рубеля резались очень широкими, слегка расширяющимися к концу, они покрывались крупной и сочной резьбой. В Ярославской области, на Волге, кроме геометрической резьбы рубель иногда украшала объемная скульптура коня, которая, возвышаясь над резной поверхностью, служила в то же время и очень удобной второй ручкой. На всех вышеперечисленных рубелях одна и та же техника резьбы, одни и те же элементы узора и почти одна и та же форма плоскости, предназначенной для резного орнамента. Но каждый из них поражает своеобразием художественных приемов, новизной и оригинальностью орнаментальных композиций.

В крестьянском быту вплоть до конца 19 века даже производство узорной ткани для одежды зависело от резчика, который должен был сначала сделать «манеру» — доску, которой набивался красочный узор на холст. В 19 веке набивная доска была небольшого размера и все мелкие детали для нанесения на холст рисунка делались из металла. Манеры 17 и начала 18 веков были только из дерева. Их многослойные доски, размер стороны квадрата которых иногда доходил до 50 см, делались из самых твердых пород дерева и покрывались резным узором с обеих сторон, в отличие от набивных досок 19 века. Манеры 17 века — большая редкость в коллекциях художественных изделий из дерева. Это—настоящие шедевры орнаментального резного искусства. Многие из них отличаются необычайной простотой рисунка, что характерно для набивки 17 века. Другие поражают царственной пышностью узора, прихотливо раскинувшегося на широкой плоскости доски. Образцом подобного узора является воспроизведенная в альбоме манера конца 17 века, привезенная из Калининской области. Декоративные крупные тюльпаны в окружении мелкого орнамента густо заполняют все пространство, а углубленный фон узкими и дробными просветами подчеркивает гладь нетронутого резьбой дерева. Богатейшая фантазия, превосходное чувство ритма отличают автора этого редкого по красоте произведения искусства.

Много выдумки, мастерства, художественного вкуса и душевной теплоты вложили русские резчики и в резьбу пряничных досок (илл. XX). С давних времен печатные пряники на Руси пекли для праздничных застолий, для встречи гостей, для веселых народных игрищ, а также для детей. Огромных размеров и совсем маленькие, с пышными узорами и ритмичными надписями они удивляют разнообразием форм и декора. Цветы, листья, рыбы, птицы, коньки и петушки — все эти реальные образы, взятые из жизни, народный резчик пересказал в дереве языком орнамента, украсил их узорочьем, перенес в мир фантазии и сказки.

Очень большое место в быту крестьянина занимала береста, особенно в областях русского Севера. Из нее плели ступни (облегченные лапти), корзины, пестери — заплечные кузова для грибов и ягод, различной формы дорожные солоники, в которых брали соль на покос и в лес, налопатошники для точильных брусков, коробочки для незатейливых женских украшений, бураки самых разнообразных размеров и даже детские игрушки. Поверхность бересты, и без того очень красивую по цвету и фактуре, украшали резьбой, тиснением и росписью. Прекрасное знание свойства материала, очень традиционные формы, которые совершенствовались веками, позволило эти простые и неброские на первый взгляд веши превратить в настоящие произведения искусства.

Среди предметов быта очень широкое распространение еще в далекие века имели вещи, выгнутые из луба, — короба, лукошки, хлебницы, мочесники, набирухи. Гладкая, блестящая поверхность тонких стенок лубяных изделий словно специально приготовлена природой для росписи. Особенное внимание придавалось декору хлебниц. Бережливое отношение к хлебу в русской деревне, уважение к каждому ломтю, добытому тяжелым трудом, являлось причиной своеобразного ритуала всякий раз, когда семья садилась за стол. Хлеб приносили в специальной хлебнице — круглом или чуть продолговатом коробе из луба. На Мезени, как и прялки, хлебницы украшали традиционной росписью. Узор составляли из самых простых элементов: черточек, кружков, крестиков и полосок. Сначала наносился черный контур, а середина заполнялась суриком. Большую декоративность мезенским коробам придает простой узор из чуть наклонных чередующихся полос черного и коричневато-красного цвета. Роспись покрывали олифой, золотистый тон которой придавал всему колориту хлебницы собранность и благородство. Необычайная простота приемов письма, детская наивность узоров, до предела ограниченная палитра делают этот характерный только для Мезени предмет неповторимо обаятельным. На Северной Двине, в Пермогорье, старом центре белофонной росписи, хлебницы украшали весело. Мелкий растительный узор волнистой веткой бежит по овалу крышки и по стенкам короба.

Теплый красный цвет, который является ведущим в росписи, мягко сочетается с белым фоном. Очень интересны сюжетные композиции, которые превосходно вписываются в растительный узор и не нарушают его цветового ритма. Общий смысл всех этих жанровых сцен — пожелание счастья и благополучия обладателю хлебницы. Расписывались хлебницы обычно в приданое дочери-невесте. На многих бытовых предметах пермогорские мастера помещали жанровые изображения, смысл которых был связан с назначением вещи. Так, например, на детской люльке принято было изображать различные сцены из жизни человека с момента его рождения как пожелание вырасти сильным, добрым, трудолюбивым и удачливым. На праздничных узорных тарелках часто изображалась хозяйка с рюмкой в руке в знак гостеприимства и хлебосольства. На выгнутой из луба набирухе для ягод рядом с изображением птицы-сирина, которую писали «на счастье», часто изображались пестрые деревенские петухи. Их окружают гибкие побеги сказочных растений, словно сошедшие сюда с древних миниатюр, и тут же наивно и простодушно краснеют ягоды клюквы.

Немногие из предметов быта, кроме прялок, сохранились в другом центре северодвинской росписи — Ракулке. Они позволяют высоко оценить этот народный промысел. Набируха из луба, воспроизведенная в альбоме, которая была сделана в середине 19 века ведущим мастером ракульской росписи Дмитрием Витязевым, — необычайной красоты произведение народного искусства. Роспись, в основе которой лежит черный контур с сильными нажимами и тонкими росчерками, исполнена по охристому фону киноварью и изумрудной зеленью с акцентами белого цвета. Благородством колорита, сверканием красок роспись напоминает драгоценные эмали. Это какие-то сказочные цветы, раскинувшие черные россыпи усиков и побегов, и птицы, решенные очень декоративно. Пластично, легко бежит узор по изогнутой форме набирухи, сверкая, как самоцветами, глубокими сочными красками. В крестьянском быту 19 века большое внимание придавалось убранству стола, декору праздничной посуды. Центральное место на нем всегда занимала солоница. Во многих районах их плели из бересты или из корней, но чаще резали из дерева. В декоре солоницы обычно основное внимание придавалось ее форме, ее скульптурному облику (илл. XXI). В областях, связанных с Волгой, — Горьковской, Костромской и Ярославской — бытовала форма солоницы в виде кресла. Спинка его служила удобной ручкой, а сиденье — крышкой. В Горьковской области солоница-кресло обвязывалась гибким прутом. Обвязь делалась в виде спирали, а все остальное покрывалось городецкой росписью, в которой основным мотивом был пышный розан. Яркая по краскам, смелая по цветовым контрастам, уверенная и мастеровитая по технике роспись была очень декоративной. О широком размахе производства городецких солониц свидетельствует бытование их в отдаленных районах, куда ездили торговать своим товаром нижегородцы. Солоницы-кресла с Городецкими розанами еще и сейчас встречаются в Костромской и Ярославской областях, несмотря на то, что там было свое производство солониц и украшала их превосходная трехгранновыемчатая резьба. Геометрический мелкий узор густо покрывал все стенки костромских и ярославских солониц. Особенно нарядно резали спинку кресла, куда часто рядом с трех-гранновыемчатой вводилась и сквозная резьба. Каждая деталь сложных и разнообразных композиций выполнена виртуозно. Все это делает обычный предмет крестьянского быта маленькой «деревянной драгоценностью».

Севернее Волги широкое распространение имела солоница в виде утицы. Солоницы-утицы — это настоящие скульптуры из дерева, каждая со своими особенностями формы, индивидуальными приемами лепки объема, каждая со своим характером. Солоницы-утицы и сейчас встречаются на русском Севере. Когда-то утицу воспринимали люди как покровительницу дома, семьи. На скатерть свадебного стола солоницу-утицу ставили первой. Праздничный крестьянский стол заполняла разнообразная деревянная посуда, среди которой парадное место отводилось ковшам для меда и пива. Сколько фантазии, мастерства и таланта вложили мастера в создание этих красивых деревянных сосудов-скульптур. Формы их дошли до нас из далеких времен. Свидетельством могут служить найденные при раскопках древнего Новгорода ковши самых разнообразных форм, выдолбленные из корня дерева. Некоторые из них имели ручки, завершавшиеся головами дракона. Найдены также ковши с двумя ручками — скопкари. Подобные ковши еще и сейчас бытуют на русском Севере. В альбоме воспроизведен скопкарь с Северной Двины, украшенный пермогорской росписью. Этот сосуд предназначался для выноса к столу хмельных напитков. Резали его в виде огромной птицы, туловом которой была широкая приземистая чаша, а голова и хвост утицы служили удобными ручками. Его горделивая форма подчеркнута росписью, которая раскинулась гибкими побегами по округлому объему сосуда. Из крупных выносных сосудов большое распространение в областях русского Севера имела ендова. Это огромный срсуд, напоминающий по форме братину на поддоне, но для разлива напитка он имеет небольшой носик. Яркая, но очень простая по узору, роспись широкой полосой обегает сосуд кругом, подчеркивая его объем. Внутри дно ендовы тоже украшено росписью. Круглая братина и близкая ей по форме ендова с носиком самых разнообразных размеров бытовала во многих областях (илл. XXII). Небольшие ендовки со сливом очень нарядно расписывали мастера Пермо-горья. Круглую братину часто и сейчас можно встретить в верховьях Волги. Вообще сосуды средних размеров, в которых подносили гостю пиво или квас, всюду имели широкое распространение. Форма их не только красива, а прежде всего очень удобна для пользования. В Костромской области эти ковши резались глубокими. Ручки были основным украшением таких ковшей. Форма широко известных тверских ковшей «конюхов» кажется буквально слепленной по ладоням рук, так удобно они лежат в них. Чуть сплюснутая со сторон деревянная чаша тяжестью двух ручек ложится в углубления между большим и указательным пальцами на край ладоней. Но не только удобен, а и очень красив ковш-конюх. В форме его чаши четко читаются четыре, словно срубленные топором, плоскости, которые уже потом чуть закруглены по углам. Эта ясность формы придает его образу какую-то особенную значительность. Впечатление монументальности формы усиливает контраст размера чаши и небольших головок коней, мощную и широкую грудь которых украшает солнечная розетка. Из крупных выносных сосудов мед и пиво наливали в посуду более мелких размеров небольшими тоже деревянными ковшами, форма которых в некоторых областях удивительно красива и самобытна. Названия, которые они сохранили до наших дней, красноречиво говорят о их назначении. Это ковши-наливки Вологодской области с округлой, очень пластичной, чашей, которая плавно переходит в пышную декоративную резную ручку, и ковши-черпаки с Волги с четким и строгим силуэтом. В отличие от вологодского ковша-наливки, черпак имеет четко срезанное для устойчивости дно и высокую ручку, которая поднимается от тулова почти под прямым углом. Декор обоих ковшей — черпака и наливки — сохранил в резьбе очень древние элементы: розетку, изображение утицы, конька. Оба типа ковшей на ручке имеют крючок, за который их вешали или на край большого ковша или кадки.

Не редкостью были и ковши-великаны, которые неправильно будет называть выносными. Их, видимо, сначала устанавливали на стол, а потом уже заполняли. Иначе при переносе его тонкие стенки, выдолбленные из корня, не выдержали бы тяжести содержимого. Ковш для праздничного стола из собрания музея имеет вместимость около полутора ведер. Это огромная круглая чаша с широко раскинутыми краями, с одной ручкой в виде петли, за которую, видимо, можно было лишь повернуть ковш на столе, но не поднять. Тулово ковша когда-то было покрыто яркой киноварью, а по краю, как золотой орнамент, идет надпись вязью: «Сей ковш Чебоксарского оуезда деревни Минина Михаила Лександрова Маслова приданный а для дочери Анны Михайловны». Такой великан красавец-ковш, конечно, был украшением праздничного стола. Он был законной гордостью гостеприимного хозяина, он был дорогим и редким подарком. Сделанный народным художником на радость людям, он и по сей день восхищает своей благородной красотой, простой и ясной формой.

Велика была тяга русского человека к прекрасному. Не случайно от рождения и до глубокой старости его всю жизнь сопровождало искусство. Для новорожденного, радуясь первенцу, расписывали или украшали резьбой люльку, потом отец вырубал для мальчика игрушку — конька, для девочки куклу — «панку». Так начиналась жизнь, наполненная трудом и щедро украшенная искусством. Многие предметы, сделанные из самых простых и дешевых материалов, народные художники украшали яркой росписью и виртуозной резьбой. Их всегда высоко ценил народ. Они несли в жизнь радость и красоту. Долго еще люди будут восхищаться предметами народного творчества и черпать из его неистощимого источника духовные богатства, созданные гением народа.

Фронтон крестьянской избы со светелочным окном 1882 год

Горьковская область, Кстовский район, деревня Малые Вишенки. Мастер Михаил Малышев

Глухая резьба.
Весь декор избы поступил в 1941 году из МНХР

Резной декор дома исполнен выдающимся мастером Поволжья Михаилом Малышевым. Более 140 погонных метров досок для украшения этого дома было покрыто резным узором. Под светелочным окном вырезаны инициалы автора резьбы: «М М М». Светелочное окно с двух сторон окаймляет изогнутый стебель с кистью винограда наверху и спиралевидным завитком внизу. На досках фронтона, идущих параллельно крыльям крыши, в крупные декоративные завитки листьев вписаны цветы ромашки и бутоны. Наверху над светелочным окном узор заканчивается огромными кистями винограда. На лобовой доске такие же кисти замыкают с двух сторон плавное и в то же время ритмичное движение растительного узора. Резьба фронтона отличается не только пластичностью, красотой композиции, ритмичностью, а и тщательной моделировкой каждой детали. Ценность произведения возрастает оттого, что оно подписное.

Лобовые доски крестьянских изб 1882 год, 1867 год.

Глухая резьба
Лобовая доска была одним из основных украшений волжского дома. Она крепилась над окнами на верхние бревна сруба. Над лобовой доской поднимался фронтон. Основное место в композиции лобовых досок отводилось растительному узору, куда вписывались даты создания резьбы, изображения фантастических животных и птиц, вазоны (часто напоминающие по форме самовар), а иногда фамилия или инициалы автора резьбы. Для растительного орнамента этого времени был очень характерен широкий, сочный, пластичный по форме завиток, который, повторяясь в спокойном неторопливом ритме, заполнял всю лобовую доску. В завитки вписывались или крупные цветки ромашки, или плоды, или кисти винограда. Лобовые доски, исполненные в эти годы, выглядят очень декоративно, их узор прекрасно читается на большом расстоянии. Этот орнамент, как отмечает М. П. Званцев, имел распространение во всех районах Нижегородской губернии, но свое классическое решение он получил в правобережных селениях Волги.

Наличник окна крестьянской избы со ставнями.
Вторая половина 19 века

Горьковская область

Глухая резьба. 173 х 113.
Широкая орнаментальная полоса нескольких наличников со ставнями являлась частью украшения избы в Поволжье. Исходя из порайонных различий оформления наличников окон в Поволжье, которое установил М. П. Званцев, этот наличник с удлиненными пропорциями следует отнести к северо-западным районам среднего Поволжья. Притом раскреповка карниза-навершия, нависающего над доской очелья, и наличие капителей, которыми кончаются боковые брусья, поддерживающие раскрепованные боковые части карниза, позволяют датировать его временем не ранее 1860-х годов. Доска очелья густо заполнена резьбой. Двуглавый орел, корона, птицы — все это в сплетении с завитками составляет богатый узор. На нижней доске наличника изображение птицы — ее оперение, крылья, хвост тоже орнаментированы и воспринимаются как единое целое с узором вокруг нее.

Наличник окна светелки крестьянской избы.
Середина 19 века

Горьковская область

Глухая резьба. 136 х 129
Наличник светелочного окна повторяет по форме портик, в чем сказалось влияние городской или усадебной архитектуры классицизма. Восемь витых колонок снабжены коринфскими капителями, фронтончик окаймлен сухариками. «Антаблемент» и «подиум» этого классического портика украшены изображениями фантастических животных, которые когда-то в народе считались оберегами. Задорно смотрят на зрителя берегини и львы с кудряшками вокруг головы, лихо закинутым хвостом, кисточку которого мастер превратил в листок. Древнее значение языческих идолов к этому времени было уже забыто.

Наличник окна светелки крестьянской избы.
Середина 19 века

Горьковская область

Глухая резьба. 180 х 125.
В наличнике светелки четко читаются все основные элементы классического портика. Окно светелки занимало центральную часть фронтона. Нижняя доска украшена трехчастной композицией с двумя львами и берегиней в центре. Четыре витые колонки поддерживают раскрепованный антаблемент с круглой аркой. Западающая его часть и два боковых выступа украшены изображениями птиц. Исходя из предложенной М. П. Званцевым классификации, этот наличник происходит из северных или северо-западных районов Поволжья и датируется 1880-ми годами, когда сказочные существа стали занимать основное место в декоре.

Фрагмент

Изображение птицы находится в арке, в центре фронтончика светелочного наличника. Птица окаймлена фантастически изогнутыми листьями. Движению листьев вторят изящный наклон головы с хохолком, форма крыльев и орнамент, которым украсил резчик оперение птицы.

Наличник окна светелки крестьянской избы. Фрагмент «Лев».
Вторая половина 19

Глухая резьба. Роспись. 70 х 45.
Поступила в 1955 году из ГИМ
Львы изображались часто на краях лобовой доски с растительным узором, замыкая композицию. Здесь воспроизведена редкая по своей динамике фигура. Голова с разинутой пастью и высунутым языком резко повернута к хвосту, который закручен в упругую петлю. Движение подчеркнуто прядями гривы. На фрагменте сохранилась роспись, которая была нанесена по резьбе, что было очень редким явлением в оформлении домов среднего Поволжья. Художник использовал здесь красный, желтый и зеленый цвета.

Торцовая доска вереи ворот
Вторая половина 19 века

Горьковская область

Глухая резьба. 215×40.
Поступила в 1942 году из Абрамцевского музея
Ворота и калитка крытого двора, примыкавшего к боковой стороне дома, выходили на улицу, и поэтому их украшению придавалось большое значение. Эта доска служила для украшения воротной вереи. С большим мастерством резчик строит вертикальную композицию. Ее верх и низ украшены розетками необычайно сложного узора. В центре доски вазон, из которого поднимаются виноградные стебли. Витиеватость орнамента, сложное сплетение веток, листьев и плодов винограда, тонкая проработка деталей придают узору пышность.

Игрушки. Коньки
Начало 20 века

Конек. Игрушка. Начало 20 века. Архангельская область, Лешуконский
район, село Палащелье на реке Мезень
Резьба. 16 х 6 х 19,5.
Привезен экспедицией Загорского музея (1961, О. В. Круглова)
Очень скупыми средствами создает резчик образ сильного, могучего коня, несмотря на маленький размер игрушки. Небольшая головка, крутая шея, широкая грудь и широко расставленные прямые ножки подчеркивают впечатление монументальности скульптуры. Сбруя передана резьбой.

Конек. Игрушка. Начало 20 века. Архангельская область, Лешуконский
район, село Палащелье на реке Мезень
Резьба, окраска. 22×5,5×23,5.
Привезен экспедицией Загорского музея (1961, О. В. Круглова)
Конек вырезан вместе со всадником из одного куска дерева. Видимо, он стоял на подставке с колесиками. Сбруя сделана из пистонов, вбитых в дерево. В решении образа много общего со стилизованными коньками в росписи мезенских прялок.

Конек. Игрушка. Начало 20 века. Владимирская область, город Гороховец
Резьба, роспись. 24 х 19×6,5.
Собрание Музея игрушки
Росписной конек рублен топором. Форма решена обобщенно. Вместо ног колесики без подставки, на которых укреплен торс конька, выкрашенный в черный цвет. На коньке ярким узором воспринимаются глаза, ноздри, сбруя, нарисованные красной и желтой красками.

Конек. Игрушка. Начало 20 века. Горьковская область, село Лысково
Топорная работа, роспись. 14 х 11 х 3.
Конек срублен топором из плоской чурки. Такую игрушку в Горьковской области называют топорщиной. Спинка игрушки имеет острый уступ, как у сказочного конька-горбунка. Это придает ей динамичность. Расписан закругленными черными линиями и белыми горошинами.

Охлупень-утица
Середина 19 века

Архангельская область, Красноборский район, деревня Парфеновская на реке Северная Двина. Рублен топором. 73 х 39 х 51.

Привезен экспедицией Загорского музея (1959, О. В. Круглова)

Этот охлупень-утица украшал дом, фасад которого выходил на берег Северной Двины и был виден с реки. Очень четкий и выразительный силуэт скульптуры являлся прекрасным завершением постройки. При обработке корневища мастер превосходно использовал естественную форму пня: один из отростков корня он предназначил для шеи утицы и, завершив его головкой с длинным клювом, тоже решенной очень обобщенно, он достиг предельной характерности силуэта. Подобной формы охлупни встречаются на Севере крайне редко.

Охлупень-конь
Середина 19 века

Архангельская область, Верхнетоемский район, деревня Наволоцкая на реке Нижняя Тойма

Рублен топором. 73 х 92 х 50.

Привезен экспедицией Загорского музея (1969, О. В. Круглова)

Скульптурным изображением коня завершается массивное бревно из ствола лиственницы, которым пригнетался тес кровли. Оно вырезалось из огромного корневища дерева. Северный, большого размера дом имел обычно два охлупня. Их концы нависали над передним и задним фасадами дома. Вплоть до наших дней сохранилась традиция придавать охлупням облик коня, утицы или оленя. В древние времена эта скульптура имела смысл обереги дома. Данный охлупень снят с огромного старинного северного дома, срубленного в середине 19 века. Большая высота дома оправдывала очень обобщенные формы конька. Кажется, что он срублен несколькими очень точными взмахами топора. Конь-охлупень поражал выразительностью горделивого силуэта

Скворечники
1870 год

Московская область, Егорьевский район, деревня Тимирево. Мастер Савинов Василий Тимофеевич Резьба, роспись. 112 х 47 х 77. Инв. № 381 д; 99 х 47 х 52. Поступили из ГТГ в 1939 году

Один скворечник сделан в виде скульптуры, изображающей старика. Рот служил летком для скворцов. Это уникальное произведение искусства, не типичное для быта крестьян 19 века. Как удалось выяснить сотрудникам Государственного Исторического музея, их автор, крестьянин Савинов Василий Тимофеевич, за свою жизнь сделал очень много подобных деревянных скульптур и массу предметов быта с рельефными и объемными изображениями человека. Многие из них хранятся в фондах ГИМ и поступили туда в 1895 году. Второй скворечник сделан в виде старухи с ведром и с палкой в руках, вероятно, задуман как парный к первому. Леток для скворцов устроен под подбородком. И в том и в другом скворечниках до сих пор сохранились гнезда их бывших жильцов.

Улей
19 век

Резьба, роспись. 123 х 64×55. Поступил из ГТГ в 1939 году
Улей в виде медведя вырезан из огромного толстого бревна. Мастер сохранил его форму, поэтому фигура выглядит тяжеловесно, статично, монументально. На груди два летка для пчел. Опущенная лапа словно прикрывает отверстие, из которого вынимали мед. Образ мишки-лакомки передан с юмором.

Дверь в голбец
Начало 20 века

Вологодская область, Тотемский район, деревня Федотово. Кистевая роспись. 120 х 61.
Привезена экспедицией Загорского музея (1970, О. В. Круг лова)
Покрыта крупной кистевой росписью по белому фону. Скупой красочной палитрой мастер добился предельной декоративности. Дверь как ценный предмет была вывезена хозяевами из старого дома, в котором весь интерьер избы был покрыт яркой росписью по белому фону. В новом доме дверь также закрывала вход на лестницу в нижнюю клеть избы (голбец).

Крестьянский шкаф
Конец 19 века

Ярославская область, Брейтовский район, деревня Третьячиха. Кистевая роспись. 183 х 80 х 39,5. Привезен экспедицией Загорского музея (1967, О. В. Круглова)

Филенки шкафа и ящик украшены росписью. Исполненная смелыми ударами кисти она гармонична по колориту. Шкаф отгораживал часть помещения перед печью. Вывезен из деревни, которая находилась на границе Ярославской и Калининской областей, где кистевые росписи имели большое распространение. Исполнена, видимо, не местным, а пришлым художником.

Прялка. Фрагмент
Конец 19 века

Вологодская область, Тарногский район, село Петрушино
Кистевая роспись. 100x20x55,5. Привезена экспедицией Загорского музея (1970, О. В. Круглова)
Это очень редкий случай, когда в Тарногском районе прялка украшалась не резьбой, а росписью. Исполнена она была пришлым художником. Манера письма размашистая, смелая.

Люлька
Вторая половина 19 века

Архангельская область, Красноборский район, деревня Большой двор на Цивозере
Кистевая роспись. 76×41 х28.
Привезена экспедицией Загорского музея (1959, О. В. Круглова)
Все внешние стенки люльки расписаны. Люлька находилась в старинном доме, интерьер которого был украшен такой же росписью. Она, по-видимому, была расписана одновременно с интерьером и занимала центральное место в избе.

Сундук
Начало 20 века

Вологодская область, Междуреченский район, деревня Игуменцево
Роспись. 58х41 х29. Привезен экспедицией Загорского музея (1969, О. В. Круглова)
Форма сундука с плоской, чуть нависающей крышкой характерна для Вологодской и северной части Ярославской области. Дробная по рисунку роспись очень гармонична по колориту: по красновато-оранжевому фону идут полосы черной краски, имитирующие железные накладки. Сундук использовался для хранения одежды и привозился в дом мужа как приданое. Подобные ярко расписанные сундуки свахи укладывали на воз и везли вместе с другим приданым в дом жениха. Они составляли гордость невесты и свидетельствовали о ее достатке.

Сундук
Конец 19 века

Архангельская область, Лешуконский район, деревня Засулье на реке Мезень
Кистевая роспись. 53 х 38 х 30. Привезен экспедицией Загорского музея (1961, О. В. Круглова)
С выгнутой крышкой. Окован полосами железа и покрыт крупной росписью, основным элементом которой является вихревая розетка. Роспись предельно простая и очень декоративная. В таких сундуках хранили одежду, и стояли они обычно вдоль бревенчатых стен в холодной горнице, а если не умещались в один ряд, то их ставили пирамидами один на другой. Пестрая и нарядная роспись сундуков, сундучков и коробеек делали помещение горницы ярким, красивым.

Санки для катания на масленице
Начало 20 века

Архангельская область, село Черевково на Северной Двине
Резьба, роспись. 57x26x28. Привезены экспедицией Загорского музея (1959, О. В. Круглова)
Из дерева, окованы полосами железа. Украшены тремя квадратами с рельефной резьбой и декоративной росписью, где красный и зеленый цвет являются основными. Такие санки яркие, нарядные, с веселой росписью делались и расписывались в деревнях по среднему течению Северной Двины специально для катанья с гор девушек и парней во время масленицы — праздника встречи весны и солнца.

Прялка. Фрагмент «Ездочок»
Первая четверть 19 века

Ярославская область, Даниловский район, деревня Санино
Контурная и скобчатая резьба. 78 х 15 х 51. Привезена экспедицией Загорского музея (1964, О. В. Круглова)
Две жанровые композиции, расположенные на нижней части широкой ножки связаны, по-видимому, между собой общим сюжетом. В одной — парень на санях едет к милой, в другой (уже в помещении терема) — он же гость за столом. Ярославские теремковые прялки представляют один из немногих разделов народного искусства 19 века, где жанр занял основное место. Техника контурной и скобчатой резьбы давала возможность резчику создавать «гравюру» на дереве. Сюжет исполнен декоративно. Ветвистое дерево, украшенная резьбой дуга и сани, расшитая узором одежда, покрытая украшениями упряжь — все решено орнаментально и воспринимается как красивый узор.

Прялка
Начало 20 века

Вологодская область, деревня Обериха. Мастер Коновалов Федор Алексеев
Прорезная и трехгранновыемчатая резьба. 78,5 х 18×48. Привезена экспедицией Загорского музея (1966, О. В. Круглова)
Грязовецкие прялки с широкой ножкой резались из единого куска дерева. Местное название такой прялки — «пресница».

Прялка
Начало 20 века

Теремковая прялка Фрагмент «Чаепитие», «Кадриль»
1835 год

Ярославская о Любимский район, деревня Макарово Контурная и скобчатая резьба. 84,5 х 16 х 51,5 Привезена экспедицией Загорского музея (1966, О. В. Круглова)
На нижней части ножки теремковой прялки вырезаны две жанровые композиции, помещенные одна над другой. Внизу, по-видимому, изображен танец — четыре девушки, взявшись за руки, стоят парами, между ними — деревцо. Выше — сцена чаепития. Над самоваром вырезаны даты создания прялки «1835» и «1836». А на циферблате башенных часов вырезаны буквы «М. Ф. Ч.», — видимо, начальные буквы имени и фамилии резчика. Прялки этой группы отличаются от теремковых прялок других районов Ярославской области необычным изображением женских голов с ершиком волос, украшенных гребнем.

Грязовецкие прялки
Вторая половина 19 века

Вологодская область, западная часть Грязовецкого района, деревня Мокеево

Сквозная и трехгранновыемчатая резьба, раскраска и кистевая роспись маслом.

76x13x53. Привезена экспедицией Загорского музея (1968, О. В. Круглова)

Прялка. Конец 19 века. Вологодская область, центральная часть Грязовецкого района, деревня Гридино

Трехгранновыемчатая, сквозная резьба. Роспись. 74 х 16,5 х 59. Инв. № 5274 д Привезена экспедицией Загорского музея (1968, О. В. Круглова)

Прялка. Конец 19 века. Вологодская область, восточная часть Грязовецкого района, деревня Орлово

Трехгранновыемчатая и сквозная резьба. Роспись. 72×16,5×58. Инв. № 5338 д Привезена экспедицией Загорского музея (1969, О. В. Круглова)

Грязовецкие прялки иногда по резьбе покрывались росписью масляными красками. Это была или многоцветная раскраска, или очень часто кистевая роспись цветочного рисунка. Судя по датам на прялках, эти произведения относятся ко второй половине 19 века. Прялки западной части очень многокрасочны, они расписаны яркими открытыми цветами. Очень напряженна и собранна по колориту роспись прялок центральной части района. Прялки восточной части чаще всего красили в два-три цвета: на цветном, обычно красном, фоне узор с резьбой покрывали желтовато-охристым тоном, отчего он выглядел, как драгоценная вставка. Прялки, украшенные росписью поверх резьбы, в Грязовецком районе встречаются гораздо чаще, чем прялки нераскрашенные. Лопасть прялки из деревни Мокеево украшена не только трехгранновыемчатой резьбой, но и росписью. В центре лопасти написан красный тюльпан. Фигурная ножка прялки выглядит нарядным стеблем, как бы поддерживающим цветок. В этой вещи исключительно удачно сочетаются две техники.

Прялки. Кистевая роспись
Вторая половина 19 века

Вологодская область, Грязовецкий район, деревня Жернаково
Сквозная резьба и кистевая роспись. 74 х 15 х 51.
Вологодская область, Грязовецкий район, деревня Слободище. Кистевая роспись. 75 х 17 х 62. Привезены экспедицией Загорского музея (1968, О. В. Круглова)
Кистевая роспись, где цветок тюльпана или розы давался в самых разнообразных композициях, была характерна во второй половине 19 века и для декора грязовецких прялок. Манера письма свободная, роспись исполнена крупными декоративными мазками кисти.

Прялка
1890 год

Вологодская область, Тарногский район, деревня Денисовская. Мастер Степан Оглоблин Трехгранновыемчатая резьба. 103 х 30 х 56. Инв. № 5444 д Привезена экспедицией Загорского музея (1970, О. В. Крутлова)

Характерный образец тарногской прялки: на стройной невысокой ножке огромная лопасть с двумя круглыми «серьгами» и рядом ромбической формы зубчиков — «городков». Под городками вырезана надпись: «СИЯ ПРЯ(ЛКА) КРЕСТЬЯН(КИ) НАСТА(СИИ) АЛЕКСЕ(ЕВНЫ) ШИБА(НОВОЙ)». Лопасть прялки (фасадная сторона) мастер превратил в роскошное декоративное панно с четкой стройной композицией. Основа ее — узор из мелких квадратов. Над ним сложная композиция из розеток, в центре которой — вихревая розетка, считавшаяся в древности символом грома. На внутренней стороне лопасти этой прялки орнамент украшает лишь нижнюю часть, оставляя гладкой середину, куда прикреплялся лен. По верху лопасти идет надпись: «СИЮ ПРЯСН (ИЦУ) РАБ(ОТАЛ) КРЕ(СТЬЯНИН) ДЕР(ЕВНИ) ДУБ( ) СТЕП(АН) ОГЛОБ(ЛИН) 1890 ДЕКАБРЯ 29 ДНЯ». Эта прялка — уникальное произведение искусства. Все в ней гармонично, все свидетельствует о большом таланте художника, который вырезал свое имя. Подписные вещи редкое явление в русском народном искусстве.

Лопасть прялки
Конец 19 века

Вологодская область, Нюксенский район, деревня Березовая слободка на реке Сухоне
Трехгранновыемчатая и сквозная резьба, роспись. 98x26x61. Привезена экспедицией Загорского музея (1971, О. В. Круглова)
Лопасть нюксенской прялки с характерным для этого района узором из розеток и рядами сквозных круглых отверстий, куда вставлялись бусинки и цветные камешки, издававшие при каждом движении прялки звук. Прялка «с ожерельями», как ее называют в Нюксенском районе, вошла в моду во второй половине 19 века. Кроме этого, прялки Нюксеницы ярко и многоцветно расписывались по резьбе масляными красками. Как одна из разновидностей второго вологодского типа впервые была открыта в 1958 году экспедицией ГРМ (М. Н. Каменская).

Ножка прялки
1890 год

Вологодская область, Тарногский район, деревня Денисовская. Мастер Степан Оглоблин Трехгранновыемчатая резьба. 103 х 30 х 56. Привезена экспедицией Загорского музея (1970, О. В. Круглова)

У корневых северных прялок некоторых районов Вологодской области донце очень пластично переходит в ножку. Плавность слияния двух объемов подчеркивает и декор прялки. У тотемских прялок боковые грани ножки обычно плотно покрыты резьбой, а на месте слияния ножки с донцем развернута, как веер, полурозетка. У прялок Тарноги кроме резьбы боковых граней внутри на месте слияния ножки с донцем вырезан декоративный рельефный «гребешок». Еще более декоративное развитие этот элемент получил в прялках соседней Нюксеницы. Здесь «гребешок» резали более рельефным, в каждом выступе — сквозное отверстие.

Прялка. Конец 19 века. Вологодская область, Тотемский район, деревня Ивакино около Погорелова. Мастер Кучин Николай Васильевич Трехгранновыемчатая резьба и окраска. 2х 18 х42. Инв. № 5457 д Привезена экспедицией Загорского музея (1970, О. В. Круглова)

Прялка. Конец 19 века. Вологодская область, Сокольский район, деревня Чучково. Мастер Шестаков Николай Иванович Трехгранновыемчатая резьба. 84 х 19,5 х 49. Инв. № 5336 д Привезена экспедицией Загорского музея (1969, О. В. Круглова)

Прялка. Вторая половина 19 века. Вологодская область, Сокольский район, деревня Биряково

Трехгранновыемчатая резьба. 82х 18×47,5. Привезена экспедицией Загорского музея (1969, О. В. Круглова)

Прялки Погорелова, Чучкова и Бирякова — это три разновидности тотемских прялок: корневых, на высокой ножке, с квадратной лопастью (северный тип прялки). Все три центра стоят на древнем тракте Вологда-Тотьма, чем и объясняется близость их форм. В классификацию А. А. Бобринского не вошли. Были открыты экспедициями Загорского музея (1969 и 1970, О. В. Круглова). Местное название прялок — «пресница». Отдельные нюансы форм и совершенно оригинальный резной декор прялок каждого из трех центров позволяют считать их отдельными разновидностями тотемской прялки.

У прялок Погорелова узор лопасти густой, почти всегда покрытый росписью. Он идет от городков до сережек, не оставляя нетронутого резьбой дерева. У прялок Чучкова резная композиция лопасти делится на две части: внизу расположен сплошной узор из квадратов, над ним среди гладкого дерева — розетка, а углы заняты ее фрагментами. Ножка чучковской прялки от лопасти до основания резная. Прялки Чучкова никогда не расписывались. У прялок Бирякова резной узор на лопасти не густой. На ножку он заходит только в верхней ее части. Старинные прялки Бирякова тоже не расписывались. Позднее их стали красить под красное дерево, а вместо резьбы украшать узорными накладными пластинками меди, кусочками зеркала и медными бляшками, которые крепились на петельку, были подвижны и при каждом движении прялки издавали звон. Делала эти прялки семья местных мастеров гармошек.

Пермогорские корневые прялки
19 век

1. Архангельская область, Красноборский район, пристань Пермогорье, группа деревень Мокрая Едома

Белофонная роспись. 87×21 х49,5. Привезена экспедицией Загорского музея (1959, О. В. Круг лова)

2. Архангельская область, Черевковский район, деревня Ульяновская на реке Ракулке. Мастер Витязев Яков Дмитриевич Роспись. 94x19x57. Привезена экспедицией Загорского музея (1969, О. В. Круглова)

Пермогорские прялки — «корневые» (северный тип). По классификации А. А. Бобринского относятся к третьему двинскому типу, куда входили все виды северодвинской росписи. Только в 1959 году экспедицией Загорского музея (О. В. Круглова) эти виды были четко разграничены и найдены центры их производства. Для пермогорской росписи таким центром была группа деревень под общим названием Мокрая Едома недалеко от пристани Пермогорье. Пермо-горская роспись белофонная. За основу узора взят мелкий растительный орнамент из копьевидных цветов и листьев, среди которого размещены изображения сирина, единорогов, львов и разнообразные сцены крестьянского быта. На прялках Пермогорья изображение сирина было традиционным. Даже в начале 20 века оно помещалось на прялку как пожелание счастья женщине. Сирин окружен растительным узором, типичным для пермогорской росписи. Копьевидной формы листья и фантастические цветы на гибких стеблях окружают композицию, заключенную в круглую рамку из треугольников. Пространство вокруг этого круглого клейма художник заполняет растительным узором. Роспись исполнена [без зеленого цвета только черным, красным и желтым цветами. Ракульские прялки — «корневые» (северный тип). В классификации А. А. Бобринского и в его альбоме ракульских прялок нетч Впервые открыла этот куст экспедиция Загорского музея (1959, О. В. Круглова). Центром производства была деревня Ульяновская на реке Ракулке, притоке Северной Двины. Невысокая ножка, расширяясь, переходит в очень длинную лопасть с четырьмя городками. По желтому фону — декоративная роспись. В верхней части — крупный завиток изогнутой ветки. Ниже — изображение птицы, вписанное в квадрат. Рисунок очень свободный и уверенный. Коричневый и черный цвета росписи гармонично сочетаются с золотисто-желтым фоном.

Фрагмент Птица Сирин

Пермогорская прялка-«рассказ». С фрагментами
19 век

Архангельская область, Красноборский район, пристань Пермогорье, группа деревень Мокрая Едома Белофонная роспись. 86 х 19 х 47,5.

Одна из наиболее распространенных и древних схем композиционного построения росписи лопасти на прялках Пермогорья:

центральное место отведено сцене посиделок с четырьмя фигурами в тереме с узорчатыми окнами, с шатровым завершением, над которым изображены единорог и лев.

Слева за прялками сидят две пряхи. На одной из них женский головной убор, очень распространенный на русском Севере: гладкий налобник, над которым поднимаются, как хохолок, сборки круглой шапочки.

На второй — обычный повойник, головной убор замужней женщины. Справа сидит девушка со швейкой. На голове у нее девичья повязка из яркого шелкового платка с двумя усиками. Носили их только на Северной Двине и называли «кустушка». Рядом с ней паренек с тальянкой в руках.

Каждая деталь росписи не случайна. Здесь можно «прочитать» обстоятельный рассказ, в котором художник реальный сюжет украшает своей мечтой о прекрасном. Эта сцена в цикле росписи является первой по смыслу: знакомство молодых людей на посиделках.

В сцене ниже художник продолжает «рассказ». Под сценой посиделок идет узкий фриз росписи, где художник рисует черным контуром фигуры людей, собаку, свинью, оленя и корову.

Этот мотив в пермогорской росписи встречается только в первой половине 19 века. Под ним композиция, по-видимому, свадебного поезда. Так же, как и сцену посиделок, мастер окружает повозку с молодыми фантастическими цветами, стараясь придать событию, о котором рассказывает, необычный праздничный характер. На обороте этой прялки изображен дом молодой четы, художник прославляет ее хлебосольство и гостеприимство.

Фрагмент Посиделки

Фрагмент свадебный поезд

Прялка
Первая половина 19 века

Архангельская область, Красноборский район, пристань Пермогорье, группа деревень Мокрая Едома Белофонная роспись. 90 х 23 х 49.

Роспись внутренней стороны пермогорских прялок также делалась по определенной схеме. В первой половине 19 века нижнюю часть лопасти обычно занимала сцена застолья. Ножка, как и на фасадной стороне, покрывалась мелким растительным узором по белому фону, который завершало обычно изображение петуха. Верхняя, рабочая часть лопасти, куда привязывали лен, расписывалась более декоративно. По желтому фону писали крупные листья, а в углах обязательно куриц,, петухов, собак, козлов. Иногда крупной росписью покрывали и донце. Она подчеркивала монолитность корневой прялки, в которой донце, сделанное из корня, плавно переходит в ножку, вырубленную из прямизны (из ствола). По характеру узора и колориту роспись донца повторяет верхнюю часть лопасти.

Роспись внутренней стороны пермогорской прялки со сценой застолья является по сюжету продолжением двух предшествующих сцен фасадной стороны лопасти. Молодые супруги принимают гостей в своем доме. На молодой хозяйке, которая сидит с младенцем на руках, уже одет женский головной убор. Хозяин дома выносит гостям, чинно сидящим за столом с самоваром, штоф. Художник показал в заключительной сцене цикла росписи прялки благополучие, достаток и семейное согласие. Это звучит как доброе пожелание молодой девушке, которой предназначалась в подарок прялка.

Лопасть прялки
Конец 19 века

Архангельская область, Онежский полуостров, Летний берег

Трехгранновыемчатая и сквозная резьба, токарная работа, раскраска. 108 х 15 х 60.

Поморские прялки были «корневыми» и делались из единого куска дерева. Поздние образцы их имеют исполненную на токарном станке ножку. По классификации А. А. Бобринского были выделены в пятый тип. Первая коллекция их была завезена в 1911 году в Архангельский музей И. М. Починовским. Серьезное изучение этого типа прялок было проведено экспедициями ГРМ (1960-е годы, Н. В. Мальцев). Распространены на Лямецком и Летнем берегу Онежского полуострова. Границы этих центров совпадают с делением полуострова на два берега. Форма и декор поморской прялки с Летнего берега поражает изяществом. Веслообразная форма ее стоит особняком среди всех многочисленных видов русских прялок и, по-видимому, испытала на себе влияние прялок западного побережья Белого моря. Это прялки (илл. XIII в статье) на высокой ножке с длинной узкой лопастью, имеющей вверху и внизу округлость. Средняя часть выгнута в сторону фасада. Все это придает ей сходство с веслом. Она бытовала от Белого моря до границы с Финляндией и от Терского берега почти до Онежского озера. По всей вероятности, форма прялки была древней, местной, она связана с угро-финской культурой и бытовала здесь еще до освоения русскими этих земель. Эта прялка имеет много общего с прялками Финляндии и Прибалтики. Композиция геометрической резьбы состоит из трех круглых клейм. Мельчайший узор покрывает всю лопасть, поверхность которой от этого мерцает множеством граней. Изящную форму подчеркивает хрупкое завершение из пяти городков. Прялка покрыта росписью по резьбе.

Кенозерские прялки — корневые, делались из одного куска дерева
Конец 19 века

Архангельская область, Каргопольский район, деревни на Кенозере

Трехгранновыемчатая резьба, кистевая роспись. 99 х 23,5 х 56. 99 х 23,5 х 56. Подарены экспедицией ГРМ (1964, Н. В. Мальцев)

Кенозерские прялки — корневые, они делались из одного куска дерева. В классификацию А. А. Бобринского не вошли. Впервые были найдены и выделены в самостоятельный тип экспедициями ГРМ (1963, Н. В. Мальцев). Кенозерские прялки бытуют в Каргопольском районе вокруг Кенозера. В их форме много общего с каргопольскими прялками. Они имеют невысокую ножку и огромную лопасть, верх которой образует два ската с пятью большими круглыми городками. Низ лопасти украшают две большие круглые серьги. Трехгранновыемчатая резьба, густо покрывающая ножку и лопасть, имеет ряд характерных только для Кенозера мотивов (полосы орнамента из квадратов, украшенных веером лучей). Обычно по резьбе нарядно расписывались.

Большая лопасть прялок Кенозера, покрытая резьбой, всегда украшалась еще и росписью. Гладь не тронутого резьбой дерева по всей лопасти красили в один какой-нибудь цвет. Резьбу городков на верхнем-срезе прялки, сережки внизу лопасти, орнаментальные полосы и центральную композицию расцвечивали красками. По фону наносили кистевую роспись, обычно — цветочный узор.

Столбчатые прялки — «волжский столбик»
Конец 19 века

Прялка. 19 век. Ярославская область, Середской район Трехгранновыемчатая и объемная резьба. 75x14x64. Инв. № 3206 д Поступила из коллекции Вл. Ив. Соколова в 1957 году

Прялка. 19 век. Ярославская область, Некрасовский район, село Вятское Трехгранновыемчатая и сквозная резьба. 73 х 11 х64. Инв. № 3673 д Поступила из Загорской профтехшколы в 1940 году

Наиболее яркие разновидности волжского столбика. Ее форма и резной декор окон с сандриками напоминают высокие стройные шатры каменных колоколен 17 века. Она состоит из донца и вставленной в него ножки с небольшой лопастью. Исследования последних лет выявили целую группу разновидностей столбчатых прялок, связующим звеном между которыми является их конструкция — донце и вставляющийся в него стояк с маленькой головкой. Эту форму мы встречаем только в районах, прилегающих к Волге и ее притокам (в Костромской, Ярославской, в западной части Вологодской, в восточной части Новгородской и в Калининской областях). Форма ярославского столбика с окошечками была положена в основу восьмого типа прялок по классификации А. А. Бобринского, без точного указания мест их бытования. Экспедицией Загорского музея была определена эта территория (1966, О. В. Круглова): она занимает Середской район и северную часть Некрасовского района Ярославской области. Основными центрами производства были село Вятское и соседние деревни. Резчики прялок взяли за образец каменные шатровые колокольни 17 века с разбросанными на белой глади шатра оконцами, верхняя часть которых обычно была украшена объемным сандриком. Этот мотив нарядных оконец повторяется так много раз, что сплошь покрывает все грани деревянной башенки. Простенки между окнами заполнены витыми колонками. В резьбе поражает тщательная отделка каждой детали и блестящая техника выполнения.

Фрагмент

Донце и головка для гребня
Начало 19 века

Горьковская область, Городецкий район Инкрустация. 73 х 32.

Городецкие донца обычно закругляются около головки. Представленное здесь инкрустировано мореным дубом без подкраски фона, что начали делать в Го-родце в середине 19 века. Центральная часть донца украшена изображением марширующих солдатиков. Их высокие головные уборы-кивера позволяют датировать донца первой четвертью 19 века. Выше изображены два всадника в треуголках на приземистых, большеголовых лошадках.

Композиция со всадником на лошади, исполненная техникой инкрустации, украшает боковую грань головки городецкого донца. Всадник в высокой шапке, такой же, как и солдатики. Большеголовый конек напоминает городецкую игрушку. Ножки конька превращены в декоративные листья.

Донце и головка для гребня
19 век

Горьковская область, Городецкий район. Роспись. 79 х 27 х 17.

Донце украшено росписью, но еще сохранило характерную для более ранних инкрустированных донец композицию — два всадника и дерево с птицами в центре. Цветовое решение росписи тоже подражает инкрустации: черные кони на желтом фоне. Желтый фон впервые появился в середине 19 века как подкраска на городецкой инкрустации. Позднее, в последние десятилетия 19 века, на следующем этапе городецкой росписи традиционную сцену со всадниками заменило знаменитое городецкое застолье. Роспись этого донца отличается изяществом, изысканностью формы и виртуозной техникой письма. Широкие мазки росписи дополняются оживками, сочные удары кисти намечают центр цветка, тонкая гибкая линия идет по краю лепестков.

Боковая грань головки донца украшена композицией со всадником на черном коне. В росписи преобладает черный цвет, по которому легкими штрихами нанесены белые оживки. Над головой всадника цветок розана, очень характерный для городецкой росписи.

Мочесник
Начало 20 века

Горьковская область, Городецкий район Роспись. 12,5 х 30,5 х 16.

Мочесник, выгнутая из луба небольшая продолговатая коробка без крышки, применялся для хранения «мочек» — пучков начесанного льна, приготовленного для пряжи. Украшен характерной для Городецкого района росписью. На стыке лубяных стенок мочесника — бутоны коричневато-красных розанов, на торцах — уже распустившиеся розаны с листьями. В манере письма чувствуется некоторая торопливость, вызванная массовым производством этих предметов для продажи. Но несмотря на это, в исполнении росписи видна рука мастера, хорошо владевшего композицией, рисунком и колоритом.

Солоница
Конец 19—начало 20 века

Горьковская область, Городецкий район. Кистевая роспись. 16×19,5×15.

Привезена экспедицией Загорского музея (1963, Л. Э. Калмыкова)

Солоница в форме кресла, с крышкой на вертлюге, обвязана ивовым прутом в несколько рядов, выполняющими роль обручей. Ее форма характерна для среднего Поволжья. Крышка и спинка солоницы с обеих сторон покрыты характерной городецкой росписью очень простой, но декоративной. Беглость узора, смелость мазка, уверенность в нанесении оживок, выработанные торопливостью письма, связанной с производством на продажу, характеризуют роспись этого предмета. Солоницы делали сотнями, поэтому и сейчас еще они встречаются далеко за пределами Горьковской области — в Костромской, Ярославской, Калининской и Вологодской областях.

Швейка и солоница
Конец 19—начало 20 века

Швейка. 1893 год. Поволжье Трехгранновыемчатая резьба. 45 х 11,5 х 56.

Солоница. Конец 19 века. Поволжье Трехгранновыемчатая резьба. 15,5x11x11.

По конструкции напоминает прялку. На донце, куда у прялки вставлялся гребень, у швейки крепился столбик в виде трехъярусной башенки. Вверху у нее подушечка, на которую накалывалась ткань и закреплялась, что давало возможность натянуть ее во время шитья. Основанием башенки является кубической формы ящичек для ниток и иголок с выдвижной крышкой. Средний ярус башенки имеет витые колонки, на углах они завершаются стилизованными головками коней. Над верхним ярусом вырезана дата: «1893 года». Донце и ящик для ниток покрыты резьбой, узор которой состоит из розеток, квадратов, треугольников.

Солоницу в форме кресла тоже украшает трехгранновыемчатая резьба с геометрическим узором.

Фрагмент швейки

Швейка
Конец 19—начало 20 века

Архангельская область, Красноборский район, деревня Подберезная на Цивозере

Объемная резьба, раскраска. 49 х 9 х 53. Привезена экспедицией Загорского музея (1959, О. В. Круглова)

Швейка складная. Стояк ее имеет форму двухъярусной башенки. Основным украшением башенки являются витые колонки, а завершается она фигуркой конька. Головка конька вырезана и на месте стыка стояка с донцем. Эта форма швейки характерна для районов Северной Двины. По резьбе была сделана роспись масляными красками. Швейка была таким же необходимым предметом, как и прялка, поэтому ее украшению также придавалось большое значение.

Трепало
Середина 19 века

Архангельская область, Черевковский район, деревня Среднее Харино

Трехгранновыемчатая резьба. 17×13.

Привезено экспедицией Загорского музея (1959, О. В. Круглова)

Трепало для льна. Форма характерна для районов Северной Двины: от прямой ручки оно постепенно расширяется и заканчивается округлым концом. По размеру меньше, чем трепало Вологодской области, но значительно толще, массивней, тяжеловесней. Одна сторона трепала покрыта трехгранновыемчатой резьбой. Около ручки начинает композицию маленькая вихревая розетка. Затем два ромба, один больше другого, подчеркивают плавное расширение плоскости трепала. Замыкает композицию кружевной резьбы большая розетка.

Набилки от ткацкого стана
Конец 19 века

Архангельская область, Красноборский район, деревня Большой Двор на Цивозере Трехгранновыемчатая резьба. 99 х 16. Привезена экспедицией Загорского музея (1959, О. В. Круглова)

Вологодская область, Тотемский район, деревня Ивакино. Трехгранновыемчатая и рельефная резьба. 83 х 14. Инв. № 5491 д Привезены экспедицией Загорского музея (1970, О. В. Круглова)

Ткацкий станок часто украшала резьба. Особенно нарядно декорировались ткацкие станки в среднем Поволжье. Их массивные стояки с наружной стороны покрывались крупной резьбой, очень близкой к домовой резьбе Поволжья. На Севере России декорировались лишь отдельные детали ткацкого станка — челноки, притужальники, планки для растяжки холста и больше всего внимания уделялось декору набилок. Особенно нарядно украшалась верхняя набилка стана в бассейне Северной Двины. Ее центральная часть густо покрыта крупным трехгранновыемчатым узором, а концам придана форма конских голов. Парная к ней нижняя набилка — утрачена. На другой паре набилок основным декором являются конские головы. Они украшают не только их концы. Парные конские головы вырезаны и на центральной части набилки, на двух выступах для рук.

Притужальник ткацкого стана
Конец 19 века

Притужальник ткацкого стана. Конец 19 века. Костромская область, Сусанинский район, деревня Плешивцево Резьба. 30 х 5,5. Привезен экспедицией Загорского музея (1968, О. В. Круглова)

Притужальник ткацкого стана. Конец 19 века. Ярославская область, Середской район, деревня Окунево

Резьба. 31 х 7. Привезен экспедицией Загорского музея (1966, О. В. Круглова)

Деталь ткацкого стана в форме конька с шестеренкой. Она служит для натягивания нитей основы. Ее деревянная шестеренка, соединенная с «пришвой» (толстая палка, на которую наматывался уже вытканный холст), могла вращаться лишь в одну сторону, и ее движение в противоположном направлении задерживала фигурка стилизованного конька, в грудь которого упиралась шестеренка. В областях русского Севера такая форма притужальника была самой распространенной.

Лопасть и маятник колесной прялки «самопряхи»
Конец 19 века

Лопасть колесной прялки «самопряхи». Начало 20 века. Ярославская

область, Середской район, деревня Тюляфтино. Мастер Федоров Михаил

Сергеевич Трехгранновыемчатая резьба. 24,5×7,5.

Привезена экспедицией Загорского музея (1966, О. В. Круглова)

Лопасть — деталь «самопряхи» (прялка с колесом). Орнамент составлен из геометрических элементов, в его основе лежит лучистая розетка. Узор очень похож на узор древних столбчатых прялок этого района. На обороте лопасти вырезаны буквы: «А. А.» (Анастасия Александровна — имя девушки, для которой мастер Михаил Сергеевич Федоров резал лопаску). В Середском районе Ярославской области лопаски для «самопрях» было принято украшать резьбой. Другие центры на русском Севере, где украшали бы резьбой лопаски «самопрях», пока неизвестны.

Маятник колесной прялки «самопряхи». Начало 20 века. Ярославская область, Середской район, деревня Семенцево. Мастер Чернов Валерьян Григорьевич Трехгранновыемчатая резьба. 52×5,5. Инв. № 5172 д Привезен экспедицией Загорского музея (1966, О. В. Круглова)

Маятник — деталь «самопряхи» (прялка с колесом), укреплялся к ее подножке узким концом и вращал колесо. Покрыт мельчайшей трехгранновыемчатой резьбой. Узор из мелких лучистых розеток, которые напоминают снежинки. На обороте вырезана надпись: «А. К. Ч. М. В. Г. Ч. ДАРЮ. НА. ПАМЯТЬ» (Анне Кузьминишне Черновой мастер Валерьян Григорьевич Чернов дарю на память). Был подарен мастером жене сразу после свадьбы. Как дорогой для памяти предмет, этот маятник на «самопряху» не надевался. Узорные маятники были очень распространены в Середском районе Ярославской области. Другие центры на Севере, где украшали резьбой маятники «самопрях», неизвестны.

Коклюшки
19 век

Орловская область, Елецкий район Трехгранновыемчатая резьба. Средний размер 14—15 см. Привезены экспедицией Загорского музея (1958, Л. Э. Калмыкова)

Палочки для плетения кружев. Делались из твердых пород дерева. Нижняя часть коклюшек, свободная от ниток, покрывалась мельчайшей резьбой. Узоры ее чрезвычайно разнообразны и в то же время просты. Они составлены из треугольников, ромбов, квадратов во всевозможных сочетаниях, зигзагообразных полос, звездочек.

Рубель
Начало19 века

Архангельская область, Лешуконский район, деревня Едома Трехгранновыемчатая резьба. 72,5x13x2. Привезен экспедицией Загорского музея (1961, О. В. Круглова)

Рубель для прокатки (разглаживания) домотканных льяняных изделий отличается исключительной пластичностью формы. Она характерна для районов реки Мезень. Тонкая доска рубеля имеет чуть заметный изгиб в центре, что делает его форму очень изящной. Весьма декоративно решен широкий конец рубеля. Его завершают два маленьких кружка, украшенных вихревыми розетками. Вся поверхность рубеля покрыта очень декоративной, сочной пластичной резьбой.

Вальки
19 век. Поволжье

Валек. 19 век. Поволжье Рельефная резьба. 45 х 15 х 3.

Удобная ручка, широкая, гладкая, чуть выгнутая поверхность валька соответствует отработанному веками движению во время удара по мокрому белью. Нерабочие части валька — его поверхность и кончик ручки — издавна украшаются резьбой.

Декор валька необычен. Рельефная техника резьбы даже в районах среднего Поволжья встречается на этих предметах крайне редко. Оформление валька, несомненно, сделано под воздействием домовой резьбы Поволжья. Об этом говорит не только техника глухой резьбы, но и изображение сирина, который занимает всю центральную часть валька. Резьба не отличается безупречностью композиции и блеском техники. Но ее простота и бесхитростное желание автора выйти за рамки давно установившихся традиций искупают техническое несовершенство.

Валек. 19 век. Горьковская область, Городецкий район, деревня Савино Трехгранновыемчатая резьба. 45 х 13×3.

Валек сделан из осины и имеет серебристый цвет. Украшен геометрическим мелким, неглубоким узором. Поперечная, чуть выступающая, перекладинка, лежащая на соединении ручки с вальком, является композиционной завязкой узора. От нее свернутый веерок лучей начинает движение к центральной, широко развернутой, розетке. По краю идет полоса очень статичного орнамента из квадратов. Узор превосходно подчеркивает форму предмета.

Валек. 1848 год Трехгранновыемчатая резьба. 42,5 х 18,5 х4.

Валек отличается массивностью и декоративностью. Поперечная перекладина на месте соединения ручки с вальком, украшенная в центре вихревой розеткой, словно рассечена с боковых сторон и напоминает вычурный бантик. Резьба хорошо выделяется на гладком дереве фона. Сильно расширенный конец валька занят большой розеткой, сложный узор которой составлен из маленьких розеток. По краю валька бежит узкий узор «веревочки». На круглом кончике ручки вырезана дата: «1848» (буквы рядом с датой неразборчивы).

Формы для пряников. «Разгоня»
19 век

Форма для пряников «разгоня». 19 век. Московская область, Дмитровский район, из Ольговского имения Апраксиных Выемчатая резьба. 47 х 30 х 4. Поступила из Дмитровского музея в 1965 году

Большая форма для пряника состоит из 63-х маленьких квадратов со сторонами в три сантиметра. Крохотный размер квадратов ограничивал возможность детализации, и мастер лишь несколькими штрихами придавал изображениям характерность и выразительность. На них вырезаны разнообразные изображения: листья, цветы, звезды, пчелы, раки с вытаращенными глазами, и наконец, целая серия фантастических птиц, то с игривыми хохолками на голове, то с поднятыми крыльями, то с веерообразными хвостиками. Доска поражает фантазией мастера и превосходной техникой резьбы. Такой пряник называли «разгоня». 220 Пекли его для свадьбы и обносили им гостей в знак того, что праздник окончен.

Форма для пряников. 19 век Выемчатая резьба. 40 х 10,3 х 3.

На пряничной доске вырезаны три продолговатой формы углубления для пряников. На одной — плетенка, на другой — композиция из квадрата листьев и звездочек, на третьей — стилизованный цветок в горшке. Резьба неглубокая. Ее отличает предельная четкость композиции, простота узоров, мастерство выполнения. Пряники на Руси издавна делались по поводу многих событий: для свадьбы, для подношения родителям, для поминок, в честь дорогого гостя, на именины. И размеры их были очень разнообразны: от таких, которые нужно было везти на возу, до крохотных в 2—3 сантиметра величиной. Небольшими пряниками обносили гостей за праздничным столом, молодежь в знак уважения и внимания подносила пряники старикам, на народных гуляньях парни угощали девушек. Многим традиционным церемониям в народной жизни подношение пряника придавало еше большую праздничность, значительность и торжественность, служило знаком внимания и любви.

Кузовок. Налопаточник
Конец 19 века

Кузовок. Конец 19 века. Вологодская область, Шекснинский район, деревня Павликово Береста. Плетение, тиснение, окраска. 16 х 35 х 35. Привезен экспедицией Загорского музея (1969, О. В. Круглова)

Круглый кузовок, неглубокий, с ручкой, сплетен из бересты. Плетение очень мелкое, плотное. С наружной стороны каждая шашка бересты украшена звездочкой, нанесенной техникой тиснения. Кузовок расписан красным и черным цветом. Роспись прекрасно сочетается с естественным цветом бересты. Некоторые из звездочек сохранили следы бирюзовой краски.

Налопаточник. Начало 20 века. Костромская область, Солигаличский район,

деревня Балыново Береста. Плетение, тиснение. 20 х 7 х 2,5. Привезен экспедицией Загорского музея (1969, О. В. Круглова)

Налопаточник — футляр для бруска-точила, которым точат косцы косу. На каждой клеточке плетения металлическим штампом выдавлена звездочка. Минимальными художественными средствами мастер достиг впечатления орнаментального богатства.

Туесок. Дупелышко
Конец 19 века

Туесок. Конец 19 века. Архангельская область, Лешуконский район, деревня Засулье на реке Мезени Береста, дерево, тиснение. 10 X 10. Привезен экспедицией Загорского музея (1961, О. В. Круглова)

Туесок с ручкой на деревянной крышке. Употреблялся как сосуд для жидкости. Он долго сохранял температуру содержимого. Гибкий ивовый прут, прошивающий край для прочности, является одновременно и декоративным элементом. На гладь бересты металлическим штампом нанесен узор, состоящий из кругов, мелких треугольников и других фигур. Этот простой прием декора позволил достигнуть впечатления орнаментального богатства поверхности туеска.

Дупелышко. Конец 19 века. Архангельская область, Черевковский район, деревня Поднегла Дерево, береста, резьба. 10,5x8x8,5. Привезено экспедицией Загорского музея (1959, О. В. Круглова)

Сделано из дерева и обернуто полосами бересты, положенной во много слоев. Выступающие края берестяных полос вырезаны мелкими зубчиками и являются основным декором предмета. Очень простая техника резьбы не помешала мастеру создать красивый предмет, в котором чувствуются прекрасно найденные пропорции, пластичная форма и умение использовать материал.

Хлебницы
Конец 19 века

Хлебница. 19 век. Архангельская область, Красноборский район, пристань Пермогорье, группа деревень Мокрая Едома Луб, дерево. Белофонная роспись. 18x30x45.

Хлебницы, хлебенки, короба, или укладки, как их называли на Северной Двине, использовались для хранения хлеба и в качестве сундучков для тканей, лент, головных уборов и других принадлежностей женского крестьянского костюма. Хлебенка выгнута из луба. Украшена пермогорской росписью. В центре крышки нарисована рыба. В растительный узор вокруг нее вписаны изображения мужчины с ножом и женщины с вилкой в руках. Персонажи одеты в городскую одежду. В растительный узор на крышке и на стенках вписаны изображения домашних животных. Этот предмет обычно увозился невестой из родительского дома как приданое. По-видимому, он являлся своего рода пожеланием ей богатства и благополучия.

Хлебница. Конец 19 века. Архангельская область, Котласский район, пристань Рябово, деревня Устье на реке Вычегде. Луб, дерево. Кистевая роспись. 44 х 18,5. Привезена экспедицией Загорского музея (1964, О. В. Круглова)

Выгнута из луба по форме круглого каравая. Хлеб в ней долго сохранялся свежим. Во время застолья хлебница приносилась к столу хозяйкой и ставилась на лавку рядом со столом. Хлеб нарезал хозяин дома. Это был своеобразный ритуал почитания хлеба перед трапезой. Крышка и боковые стенки хлебницы покрыты по темно-оранжевому фону кистевой росписью цветочным узором черным цветом, через который всюду просвечивает фон. Обручи хлебницы окрашены густо, тоже в черный цвет. Узор исполнен бегло, непринужденно.

Лукошко («коробейка»)
Начало 20 века

Лукошко («коробейка»). Начало 20 века. Архангельская область, Лешуконский район, деревня Конощелье на реке Мезени. Мастер Новиков Евлампий Иосифович Луб, дерево. Роспись. 51 х 30×22. Привезено экспедицией Загорского музея (1961, О. В. Круглова)

Использовалось для хранения хлеба. Выгнуто из луба. Украшено узором из крупных звезд, составленных из кружков и овалов. На крышке в центре вихревая розетка. Обручи короба покрыты орнаментом из чуть наклонных полос. Росписи мезенских лукошек исполнены предельно скупыми средствами, с характерным только для Мезени стилем декора этих предметов. Превосходно используется цвет естественного дерева, отливающего золотом под слоем олифы. Коричневато-красный ритмичный узор с черным контуром звучит на нем напряженно и строго.

Набирухи для ягод
19 век

Набирухи для ягод. 19 век. Архангельская область, Красноборский район, пристань Пермогорье, группа деревень Мокрая Едома. Луб, береста, белофонная роспись. 12,5×31.

Набирухи выгнуты из луба, дно и ручка у них из бересты. Употреблялись как кузовки для сбора ягод. Расписаны пермогорской росписью. Пластично бегут гибкие стебли с прихотливыми узорами листьев и россыпью красных ягод клюквы, на тонких, как волосок, ножках. Лошади, петухи и сирины, вписанные в растительный узор, воспринимаются как составные части орнамента. Тонкий поясок из треугольников окаймляет центральные композиции. Красный цвет, смягченный соседством желтого и зеленого, мягко звучит на белом фоне.

Жбан
19 век

Жбан. 19 век. Архангельская область, Красноборский район, пристань Пермогорье, группа деревень Мокрая Едома Белофонная роспись. 19 х 17 х 20.

Праздничный сосуд для пива. Сделан из узких дощечек-клепок. Крышка скреплена вертлюгом с ручкой, верх которой напоминает стилизованную конскую голову. Жбан обвязан тремя поясами деревянных обручей, окрашенных в красный цвет; они играют основную роль в декоре предмета. Промежутки между обручами заполнены пермогорской росписью: вьющимся стеблем, веточками, петухами и курочками. На крышке в растительный узор вписаны фигурки мужчины, женщины и петуха.

Блюдо
19 век

Блюдо. 19 век. Архангельская область, Красноборский район, пристань Пермогорье, группа деревень Мокрая Едома. Белофонная роспись. Диам. 23.

Блюдо покрыто пермогорской росписью и по краям пропильной резьбой, напоминающей подзор северной избы. Композиция узора состоит из стилизованного куста, вьющегося двумя побегами по кругу. В центре изображена женщина в яркой одежде, с повойником на голове, со штофом и рюмкой в руках. Она словно приглашает гостя отведать напитка. Прямодушно и по-детски наивно излагает художник свое представление о почтении к гостю, о хлебосольстве и гостеприимстве.

Ендова
19 век

Архангельская область, Красноборский район, пристань Пермогорье, группа деревень Мокрая Едома. Белофонная роспись. 24 х 18 х 11.

Деревянный сосуд по форме напоминающий братину, но имеющий носик для слива. В Вологодской области медный сосуд такой формы до сих пор называют братиной. По белому фону ендова расписана пермогорской росписью. В растительный узор вокруг всей ендовы в четком ритме вписаны женские фигурки. Традиционного сирина заменил здесь обыкновенный петух. Все сюжетные вставки органично вливаются в общий ритм яркой орнаментации предмета.

Рукомойник
19 век

Архангельская область, Красноборский район, пристань Пермогорье, группа деревень Мокрая Едома Резьба, роспись. 25x34x15.

Круглой формы, с крышкой, с высокой ручкой, состоящей из декоративных завитков, и двумя носиками для слива воды в виде птичьих голов. Покрыт росписью по желтовато-охристому фону. По широкой нижней части рукомойника черным цветом, как узор, идет надпись: «ЛЮБИ МЫТСЯ БЕЛЕЙ ВОДЫ НЕ ЖАЛЕЙ БУДЕШЬ БЕЛ КАКЪ СНЕГЪ». Очень редкое, уникальное произведение искусства. Исполнен с тонким пониманием декоративных задач. Такая форма рукомойника традиционна. Об этом свидетельствуют и северные медные рукомойники с круглым туловом и носиком для слива, чем-то напоминающим клюв птицы, и рукомойники, которые делались гончарами многих областей России. До 19 века народ донес эту красивую декоративную форму из языческой культуры, когда эти скульптуры-сосуды имели смысловое значение.

Бурак из бересты
19 век

Архангельская область, район реки Верхняя Уфтюга Береста, дерево. Роспись. 14 х 12. Инв. № 5180 д Привезен из Рыбинска (1964, О. В. Круглова)

Сосуд с плотной крышкой, удобной ручкой долго сохранял температуру содержимого. Поэтому так любили крестьяне носить в нем на поле обед, молоко, холодный квас. Промысел росписи бураков на Верхней Уфтюге (приток Северной Двины) имел очень древние традиции и выработал свой стиль, свои приемы росписи и орнаментику, характерные только для Уфтюги. На оранжеватом фоне, излюбленном для Уфтюги, легким черным контуром сделан изящный силуэт птицы. Крылья и хвост из трех лепестков окрашены в зеленый и коричневый цвет, отчего птица воспринимается как один из элементов растительного узора. Роспись на бурак наносилась в Уфтюге не сплошным ковром как в Пер-могорьи, а скупо, фон оставался чистым. Впервые центр этой росписи был открыт В. М. Вишневской в 1957 году.

Набируха для ягод из луба и бересты
19 век

Архангельская область, Черевковский район, деревня Ульяновская на реке Ракулке. Мастер Витязев Дмитрий Федорович. Луб, береста. Роспись. 33 х 13. Привезена экспедицией Загорского музея (1959, О. В. Круглова)

Выгнута из луба, дно и ручка сделаны из бересты. Употреблялась как кузовок для сбора ягод. Расписана ракульской росписью. По золотисто-желтому фону узор, из крупных фантастических цветов и птиц, черным контуром, красной киноварью, изумрудной зеленью и белым цветом. Редкое по красоте росписи произведение. Артистичность исполнения черного контура, бегущего в непрерывном движении по округлой плоскости предмета, красота колорита, где краски звучат на золотистом фоне словно драгоценные эмалевые вставки, ритмичность узора, композиция — все говорит о традициях и о редком таланте мастера Дмитрия Федоровича Витязева. Центр ракульской росписи впервые был открыт экспедицией Загорского музея в 1959 году.

Солоницы
Конец 19 века

Солоница. Конец 19 века. Архангельская область, Черевковский район, деревня Парфеновская Резьба. 25 х 15 х 10. Привезена экспедицией Загорского музея (1959, О. В. Круглова)

Солоница в виде плывущей утицы. Большой утиный клюв соединен с грудью уточки и образовавшаяся петля служит удобной ручкой. Съемная спинка (крышка солоницы) укреплена на вертлюге и отводится в сторону. Форма солоницы очень устойчива и монументальна. Резчик уловил самые характерные черты плывущей птицы. Утица для многих районов Архангельской области, в частности, для всей Северной Двины, была самой распространенной формой солоницы. Образ утицы когда-то тесно связывался со свадебным обрядом. Ее считали в народе покровительницей семейного счастья. Это можно было еще наблюдать в последние десятилетия 19 века и даже в самом начале 20 века. Но сейчас об этом помнят только самые пожилые люди тех мест. Традиция держать постоянно даже на убранном столе солоницу-уточку осталась еще во 224 многих глухих районах Севера.

Солоница. Конец 19 века. Архангельская область, Лешуконский район, деревня Едома. Мастер Малышев Иван Васильевич Резьба. 23,5 х 8,5 х 14,5. Привезена экспедицией Загорского музея (1961, О. В. Круглова)

Солоница в виде плывущей утицы. Тонко уловлен основной характер силуэта. Манера резьбы очень уверенная. Мастер лепит форму крупными массами, достигая большой пластической выразительности. В спинке утицы сделано углубление для соли, крышки нет, тогда как у большинства солониц Севера спинка утицы делалась съемной или отводилась в сторону. Привезена из Архангельской области с реки Вашки, притока Мезени. Была в употреблении до передачи в музей. Почти вся деревня Едома пользовалась старинными солоницами-уточками.

Скопкарь. Ковшичек-утица
Начало 19 века

Скопкарь. Первая половина 19 века. Архангельская область, Красноборский район, пристань Пермогорье, группа деревень Мокрая Едома Резьба, белофонная роспись. 64 х 33 х 30.

Ковшичек-утица. Первая половина 19 века. Архангельская область Резьба, роспись. 8,5 х 8,5 х 16,5. Поступила из Смоленского музея в 1941 году

Скопкарь, крупный сосуд для хмельных напитков, предназначался для праздничных столов. Долбили его обычно из корня. Ручками служили хвост и голова утицы с длинным клювом. Тулово птицы делалось почти в виде круглой чаши с низкими чуть наклонными во внутрь боками, что придает ей устойчивость. Роспись скопкаря характерна для Пермогорья. За основу взят растительный узор, который раскинулся на округлых стенках сосуда гибким побегом. Фон белый. Вписанные в узор фантастические птицы подчеркивают ритм узора. На круглом тулове сосуда расположены четыре крупные декоративные розетки. Узкий поясок геометрического орнамента из треугольников обегает сосуд по самому краю и поднимается по шейке и голове птицы. По аналогии со скопкарем из собрания ГИМ с датой «1823 года», скопкарь Загорского музея датируется также первой четвертью 19 века.

Ковшичек-утица — маленький сосуд для хмельных напитков. Украшен росписью.

Ендова
19 век

Ендова. 19 век. Русский Север Резьба, роспись. 50 х 40.

Огромный деревянный сосуд из корня, по форме напоминающий братину с поддоном, но имеет еще носик для слива. Предназначался для праздничных столов и поэтому украшался с особенным вниманием. На нижней части остались следы желтой краски. Вероятно, вся ендова доверху была окрашена в этот цвет. По краю идет расписной пояс: по темно-зеленому фону узор из мелких завитков белой, красной и черной краской. У носика — изображение дерева с двумя птицами. Ендова имеет роспись и внутри: дно украшено звездой из шести рыбок.

Ковш для пива «Конюх»
Начало 19 века

Ковш для пива «Конюх». Начало 19 века. Калининская область, Горицкий район, деревня Чернеево. Мастер Никитин Никитин. Резьба. 22 х 32 х 22. Привезен экспедицией Загорского музея (1960, Л. Э. Калмыкова)

Деревянный сосуд редкой красоты. Высокое тулово ковша сплюснуто со стороны ручек — одна в виде хвоста птицы, другая — три конские головки, как бы над широкой грудью. Она воспринимается как носовая часть ладьи. На ней лучистая розетка — древний символ солнца. Ковш, сочетающий в своей форме образ солнца, ладьи, водоплавающей птицы и коней, воспринимается как отзвук древней языческой легенды о пути солнца. И это поэтическое решение образа сохранилось не только в фольклоре, предметах быта.

Ковш для пива
19 век

Ковш для пива. 19 век. Костромская область, Буйский район, станция Казариново, деревня Вахрушево. Мастер Коновалов Арсентий Анастасьевич Резьба, покраска. 37x20x21. Привезен экспедицией Загорского музея (1966, О. В. Круглова)

Круглое тулово ковша на поддоне, с краями чуть наклонными вовнутрь и сильно приподнятыми там, где они переходят в две симметричные ручки с замкнутыми петлями. Был обычай подносить гостю в таких ковшах квас в жаркий день а по праздникам пиво. Плавно заниженные края между ручками делают сосуд очень удобным в употреблении. Верхняя часть ручек напоминает по силуэту стилизованные конские головки. Своеобразный облик ковша характерен для всего Буйского района Костромской области. Поражает отточенность формы, скульптурность объема и пластичность, с которой ручки ковша переходят в тулово.

Выносной ковш
18 век

Выносной ковш. 18 век. Ярославская область Резьба, роспись. 58 X 28.

Тулово ковша напоминает круглую деревянную чашу, ручками служат голова гуся на длинной шее и хвост. Несмотря на различную форму ручек, мастер прекрасно нашел зрительное равновесие этих двух объемов. Форма ковша очень традиционна. С. К. Просвиркина отнесла эту группу ковшей к ярославским. Ковш окрашен киноварью. По краю положена широкая зеленая полоса с белой окантовкой. Голова и кончик хвоста зеленые. Лаконичная, скупая по цвету и орнаментике роспись исполнена очень декоративно и хорошо подчеркивает объем ковша.

Ковш-наливка
18 век

Ковш-наливка. 18 век. Вологодская область Резьба. 25 х 11,5.

Ковшом-наливкой черпали хмельные напитки, квас и воду из большого сосуда. С. К. Просвиркина считает эту форму ковшей вологодской. Округлая форма тулова пластично переходит в большую фигурную ручку с изображением утицы и фантастического животного. Ручка имеет крючок, за который «наливку» вешали на край большого ковша или кадки. На тулове ковша-наливки остались следы золотисто-охристой краски с темно-зеленоватой полосой по краю.

Ковш-черпак
Первая половина 19 века

Ковш-черпак. Первая половина 19 века. Поволжье. Роспись. 17,5 х 9,5.

Ковш-черпак — им черпали из большого общего сосуда. С. К. Просвиркина считает эту форму ковшей Козьмодемьянской. Они круглой формы, с плоским дном, которое придает устойчивость (в отличие от вологодского маленького ковша-наливки), и высокой, поднимающейся вверх ручкой с крючком. На ручке вырезена лучистая розетка, а над ней — стилизованная фигурка конька. Здесь, как и в тверском ковше с конскими головами, соединились в одной форме образ коня, солнца и ладьи. Все это говорит об очень древнем происхождении формы ковша. Козьмодемьянские ковши-черпаки никогда не украшались росписью, резались из твердых пород дерева.

Ковш для большого праздничного стола
18 век

Ковш для большого праздничного стола. 18 век. Поволжье. Резьба, раскраска. 72 х 28.

Ковш, вмещающий около полутора ведер меда или пива, поражает не только своими внушительными размерами, но и красотой и пропорциональностью своих форм. Круглый, с чуть поднятым носиком и плоской ручкой с прорезной петлей. Сделан из корневища лиственницы. Тулово ковша имеет следы росписи киноварью, которая когда-то плотно покрывала его, гармонично сочетаясь с желтым цветом надписи, идущей, как золотой узор, по верху ковша: «СЕЙ КОВШЪ ЧЕБОКСАРСКОГО ОУЕЗДА ДЕРЕВНИ МИНИНА МИХАИЛА ЛЕКСАНДРОВА МАСЛОВА ПРИДАННЫЙ А ДЛЯ ДОЧЕРИ АННЫ МИХАЙЛОВНЫ». Надпись свидетельствует о том, что ковш был гордостью хозяина и украшением свадебного стола.