Велемудр

Так, Лев Толстой в повести «Моя жизнь» писал, что помнит себя с 10-дневного возраста, с крестин: «Вот первые мои воспоминания. Я связан, мне хочется выпростать руки, и я не могу этого сделать. Я кричу и плачу, и мне самому неприятен мой крик, но я не могу остановиться». Роберт Вуд считал, что детскую память о событии можно закрепить при помощи добавочных ассоциаций. Чтобы исключить влияние рассказов взрослых на воспоминания ребенка, он поставил следующий опыт.

В течение недели ежедневно ставил в камин статуэтку собачки и клал ей на голову кусочек пушечного пороха. Держа на коленях свою полуторагодовалую внучку Элизабет, Вуд поджигал порох, и тот ярко вспыхивал. При этом физик говорил: «Это фази-вази». Когда внучке было около пяти, она однажды сказала: «Фази-вази». На вопрос Вуда, что это значит, ответила: «Вы ставили собачку в камин и клали ей на голову огонь». Впрочем, детские воспоминания ненадежны.

Психолог Элизабет Лофтес подтвердила это экспериментом: сочинила правдоподобную историю о переживании, которое привлеченные ею к опыту добровольцы якобы испытали в детстве, потерявшись в супермаркете. А для убедительности сослалась на рассказы родителей. Разумеется, ничего подобного родители не говорили. В итоге 30 % участников эксперимента признали историю истинной, а некоторые даже подробно ее «вспомнили».

Л.Н. Толстой в детские годы и во взрослом возрасте Получается, если человек принял выдумку, впоследствии он просто дополняет чужой рассказ личными внутренними образами и перестает отличать от реальных воспоминаний.

Поэтому изучать память детей намного сложнее, чем взрослых. Фрейд считал, что воспоминания «стираются», чтобы вытеснить первые переживания ребенка. Травмой могут быть как ранние моменты, связанные с познанием своего тела, так и случайно подсмотренный родительский секс. Ученые выдвигают и другие версии. Второе объяснение более материалистическое: у ребенка не развит в достаточной степени отдел мозга, отвечающий за запись воспоминаний, — гиппокамп.

Полностью он формируется к семи годам и продолжает развиваться в юности, именно поэтому детство и отрочество — идеальный период для обучения. А у младенцев, увы, нет толкового инструмента для записи событий — нет и самой записи. Объяснение третье: во всем виноваты растущие нервные клетки. Мы привыкли говорить, что «нервные клетки не восстанавливаются».

Но раннее детство как раз время интенсивного развития клеток головного мозга и формирования новых структур из них. Правда, в ходе этого развития часть прежних структур становится ненужной. Активно накапливаются свежие воспоминания — и столь же активно «стираются» старые, чтобы не перегружать информацией пока неокрепший детский мозг. Все логично: зачем хранить то, что, с точки зрения растущего организма, более никогда не понадобится? Впрочем, существует гипотеза, что ранние воспоминания где-то хранятся, но доступа к ним мы не имеем.

Объяснение четвертое: способность помнить связана у детей с развитием речи. Ребенок запоминает только то, что сам может выразить словами; нет слов — нет воспоминаний. Дети, которые поздно научились говорить, воспроизводят меньше событий, чем их более разговорчивые сверстники. Наконец, еще одно объяснение: во всем виноваты родители, а нижняя граница детской памяти определяется особенностями окружения.

Доказано, что в разных странах средний возраст, в котором человек начинает помнить себя, отличается примерно на два года. Если в культуре страны принято интересоваться воспоминаниями ребенка и беседовать с ним, рассказывать семейные предания, истории, он помнит себя в более младшем возрасте. Если же детские воспоминания никого не интересуют, ребенок будет помнить о себе намного позже. Отсюда вывод: если заниматься с малышом, его память будет иметь больший объем.