Велемудр

Несколько лет назад ученые из MIT (США) обнаружили, что зона Брока в мозге человека на самом деле состоит из двух отделов. Один отвечает за речь, другой активизируется при решении задач, требующих серьезных умственных усилий. Это противоречит гипотезе о том, что без языка нет мышления. РИА Новости разбирается, как мыслят глухие люди и можно ли считать приматов разумными существами.

Язык переписал воспоминания

В конце 1970-х Сьюзен Шаллер приехала в Лос-Анджелес, чтобы работать учителем английского в колледже для глухих. Там она встретила молодого человека по имени Ильдефонсо, который, к ее удивлению, к своим 27 годам не знал языка жестов.

Ильдефонсо, с рождения глухой, вырос в Мексике в семье, где все нормально слышали. Язык жестов для глухих не учил, а просто копировал действия родных и окружающих людей. Больше того, он не подозревал, что мир вокруг полон звуков. Думал, все люди такие, как он.

Шаллер постепенно научила его языку жестов, чтению на английском, счету. Спустя несколько лет она решила написать книгу (издана в 1991 году под названием «Человек без слов») и снова встретилась с Ильдефонсо. Он пригласил ее к друзьям, глухим от рождения, которые, как он когда-то, не знали языка жестов и изобрели собственный способ общения с помощью напряженной мимики, сложной пантомимы.

Через два года Шаллер опять интервьюировала Ильдефонсо и спросила его о тех глухих друзьях. Он ответил, что больше не встречается с ними, потому что ему тяжело, он теперь не может думать, как они. И даже вспомнить о том, как общался с ними раньше, не в состоянии. Выучив язык, Ильдефонсо и мыслить стал по-другому.

Возраст, в котором возникают мысли

В 1970-е в Никарагуа открыли первую школу для глухих. Собрали полсотни детей из обычных семей. Универсального языка жестов не знал никто — у каждого был свой способ общения. Постепенно ученики изобрели собственный язык жестов, а следующее поколение его усовершенствовало. Так родился никарагуанский язык жестов, который используется и сейчас.

Как пишет Эн Сенгас из Колумбийского университета, изучавшая школы глухих в Никарагуа, это редкий случай, помогающий понять, что дети не просто учат язык, а изобретают его при взаимодействии с другими людьми и окружающим миром. Причем язык постоянно модифицируется. Основные изменения в него вносят дети в возрасте десяти лет и младше.

Элизабет Спелке из Гарварда доказала, что с шести лет дети начинают комбинировать в голове разные понятия для решения возникающих перед ними повседневных задач. В этом возрасте ребенок уже овладел языком и использует его для пространственной навигации. Например, он сообразит, что к нужному дому надо пойти налево вдоль зеленого забора. Здесь используются сразу два понятия — «налево» и «зеленый».

Крысы в аналогичной ситуации добиваются успеха лишь в половине случаев, то есть результат чисто случайный. Эти животные прекрасно ориентируются в пространстве, знают, где лево и право. Различают цвета. Но не способны ориентироваться по сочетанию направления и цвета. У них в мозгу отсутствует соответствующая система. И эта система — язык.

Чарльз Фернихоф из Даремского университета (Великобритания), проделавший опыты на крысах, придерживается довольно радикальной точки зрения. Он полагает, что мышление без языка невозможно. Доказательство тому — мы думаем всегда фразами, это называется внутренняя речь. В этом смысле, считает ученый, маленькие дети, еще не умеющие говорить, не мыслят.

Для чего не нужны слова

С другой стороны, многое в сознании выражено не словами и звуками, а картинами, образами. Об этом свидетельствует опыт тех, кто пережил инсульт. Вот как его описала Болти Тейлор, невролог из США, в книге «Мой инсульт был мне наукой».

Она встала утром с постели с болью за левым глазом. Попыталась сделать упражнения на тренажере, но руки не слушались. Пошла в душ и потеряла равновесие. Затем у нее парализовало правую руку и полностью пропала внутренняя речь. Уже в больнице она забыла, как разговаривать, память тоже исчезла. Она не знала, как ее зовут, сколько ей лет. В мозгу царила полная тишина.

Постепенно Тейлор училась общению. Если ее спрашивали, кто президент страны, она представляла образ мужчины-лидера. Лишь через восемь лет реабилитации к ней вернулась речь.

О том, что внутренняя речь не критична для мышления, говорят и работы Эвелины Федоренко из Массачусетского технологического института. Она с коллегами изучает людей с глобальной афазией, при которой поражены центры мозга, отвечающие за речь и язык. Эти больные не различают слова, не понимают речь, не могут формировать понятные слова и фразы, складывать и вычитать, решать логические задачи.

Области мозга, отвечающие за формирование различных аспектов языка

Области мозга, отвечающие за формирование различных аспектов языка. Ученые из MIT исследовали язык высокого уровня: способность сформировать осмысленные высказывания и понять смысл высказываний других людей.

Считается, что язык — это средство коммуникации между не только людьми, но и различными когнитивными системами мозга одного человека, например, отвечающими за ориентацию в пространстве или арифметику. Показателен пример племени пирахан из дебрей Амазонки. В их языке нет числительных, и при решении некоторых простых задач — например, взять столько же палочек, сколько и шаров — они делают ошибки.

Группа Федоренко с помощью фМРТ показала, что у пациентов, перенесших инсульт левого полушария мозга, — большие проблемы с языком и арифметикой. Однако у пациентов с афазией способность к арифметике сохраняется. Больше того, они справляются со сложными логическими причинно-следственными задачами, некоторые продолжают играть в шахматы, что вообще-то требует особого внимания, оперативной памяти, планирования, дедукции.

Человека от остальных животных отличает язык, а также способность понимать другого, догадываться о том, что у него на уме. Данные Федоренко убеждают в том, что если у взрослого человека эта способность сформирована, то для выражения собственных мыслей ему необязателен язык.

Еще одно уникальное качество человека — умение воспринимать и сочинять музыку. Это очень похоже на способность к языку: тоже участвуют звуки, ритм, интонации, есть правила их использования. Оказывается, пациенты с афазией понимают музыку. Советский композитор Виссарион Шебалин после двух инсультов левого полушария не мог говорить, понимать речь, но продолжал сочинять музыку, причем на уровне, сравнимом с тем, что был до болезни.

Опираясь на данные нейронаук, авторы исследования заключают, что язык и мышление — не одно и то же. Люди, перенесшие инсульт, больные афазией, утратив язык, располагают широким набором мыслительных возможностей, в основе которых — нейронные системы, более базовые, чем языковая система. Хотя изначально, еще в детстве, эти системы развивались с помощью языка.