В архаичных песнях болгар- помаков изданных С. Верковичем в 1874 году под названием «Веда Славена» рассказывается о праздновании нашими предками дня Бога Ярилы, покровителя весеннего Сурьи-Солнца. Этот праздник отмечался по старому дореволюционному календарю — 1 марта, а по ныне действующему он выпадает на 14 марта (разница между календарями 13 дней, вспоминаем что старый Новый год у нас приходиться на 14 января).
Песня1.
Боже Огнебог! Ведь Дед Мороз разгневался, со Снегуром, рассердился и тяжкая зима случилась, снежная, девчата на посиделки не ходили. Но нынче зима минула, приходит молодой Асвет (божественный свет, первосвет). И вышли все из города в поле, и идём на гору, и несём черную птицу, а в десной руке ясная книга. Черна птица золоченая, а ясная книга посеребрёная, озолотил их наш царь, молодой Има. Как вспорхнул он на небеса к Богам, а потом слетел на землю, и старосте говорил, чтобы он жертву в коло (в круге) воздавал и старый завет чтоб соблюдал.
И послал он старого кмета, на дол да на поле. И тебе Боже теперь мы песню поём, а старый кмет жертву воздает, черную птицу Богам отдает. Мы Боже пока не ели и не пили. Ведь огня у нас тут нет, так как поручил нам старый кмет, чтоб огонь не разводить. Боже Огнебог, тебе молимся . Сидишь, ты на высоте, на небесах во дворце, там у тебя ясный огонь. Кресни, Боже, ясень огонь, чтоб опалить ясно Солнце, чтоб оно посветило на землю, да высеки сильный огонь, чтоб сготовить нам еду и тогда сядем мы на трапезу.
И пусть пригреет ясное Солнце, и прогонит лютую зиму, снежную, а то на посиделки девы не смогут идти. Поём мы, ясную песню и тебя славим. Поём по ясной книге, а написал её наш царь, младой Има государь. Сидел он на небесах три года, у Богов службу служил и те ему подарок дали, ясную книгу отдали и ещё ему зарекали, что когда слетит он на землю, для Богов жертву пусть воздаст, и кручина тогда к нему не придет.
А царь в ответ говорил: «Ой, Боги одарили меня ясной книгой, а я «Вед» ещё не знаю, и как спеть не знаю.» И тогда его всему научили и ещё зарок поручили, чтоб когда сойдет он на землю, нашел чтоб девять девушек от одной Матери и вёл их во дворец, и чтоб воли им не давал, а ясной песне обучал. И вот царь уже на земле и ясна книга у него в десной руке и сияет она ясной зарёй. Открывай её и гимны Богам пой.
От другого песнопевца
Песня 1.
Слетела Юда (вечно Юная Дева- богиня) с небес да во дворец, туда где юнак царь сидит и ему слово говорит: «Ой, юнак ты король, знаешь ли или не знаешь, какое слово думать, да что говорить когда будешь Леля Бога хвалить. Ведь наступил личень — день, Ярилы — день, да Суров — день (Сурьи- солнца), да Лелев — день! Ты им жертву воздай. А нынче ты во дворце сидишь, Леля Бога ты не славил, не справлял ему личень — день, Ярилы день да Суров — день, да Лелев — день не отмечал! Да Лель же Бог разгневался, на поле же он не сходил, и Ясное Солнце не грело; и потому всё ещё лютая зима, снежная. Ещё ты горя не видал! Ведь будешь слезно плакаться, причитать.»
И вспорхнула Юда на гору. Юнак дивится, да чудится о том что Юда ему сказала, что жертву Богам воздавать приказала. В обман его Юда наверно вводит, и просто лжет что Боги рассердятся и беду наводят. Чудится юнак, дивится, и не знает, что делать, что сотворить. И тут Юда Заря ему то же речет: «Ой, юнак ты король, что дивишься, когда надо жертву в коло воздавать, чтоб Ярилин — день справлять».
«Ну, ты, Юда, не обмани, да не лги! Снегур бог ведь не гневается, он не выведет Сланца молодца, и на поле его не пошлёт; а пошлёт его на гору, да на пригорки, где девы не орают и молодцы стада не пасут.» Так думал юнак и говорил: «Ой, Боже Лель сойди ты на поля, да на бел Дунай, чтоб было лето, да весна. Я тебе жертву воздам и отмечу твой день там. Ярилы — день, да Сурьи — день, да Лелев — день! Да тебя славой прославлю. Десную (правую) руку протяну!»
Бог на это соглашался и сходил он на поля, чтоб ясное Солнце пригрело, и пришло лето, да весна. И поле девы орают, белую пшеницу сажают. Молодцы удальцы тоже на полях, да на выгонах. А там где личень день не справляют, не быть там лету, да весне, и ясну Солнцу не греть….
Песня 2.
Девять Юд самовил слышали на горе, что юнак уже на поле, да в кошаре. И ещё Солнце не взошло, не блеснуло, слетелись Юды на поле и во дворец, чтоб ягнёнка позолотить и украсить. И песню они запели: «Ой, Солнце ясное, Зарю ты, Солнце, выводишь к Земле, и землю всю ты золотишь, золотом осыпаешь. И ты Солнце, погляди, что юнак жертву в коло воздает, да Ярилу и Леля Бога он славит, чтоб поля ты ясно Солнце пригревало. Днесь же пришел личень — день, Ярилы — день, да Сурьи — день, да Лелев — день!»
И юнак Солнцу Веду книгу песней споёт: «Ой, вольное, Солнце Огненное, Ярись Огонь на поле, да меня храни. Тронь меня, Огонь, напитай.» Такое юнак слово сказал, и песню ещё не заводил, как брызнет солнце лучами на ягня, и он озолотился. И его юнак в жертву в коло воздает для Богов отдает. Чудное ягня, чудесное, и его нож не берет, а возникли у него ясные крылья, и вознесли его на небеса, да к Богам во дворец.
И три Юды крикнули, прикрикнули: «Ой, юнак, Лель Бог думал да говорил: «Когда юнак Богам жертвы не воздавал, и личень день не справлял, то рассердился я, разгневался! Теперь же начал он свято (праздник) отмечать и жертву в коло воздавать. И потому лето в полях, и нет уж больше той зимы снежной.»
Песня 3.
Сидит Юнак во дворце у огнища, а девушка ему готовит вечерю, потому что нынче личень — день, Ярилы день, да Сурьи — день, да Лелев — день! Садился юнак у огнища, да заплакал, запричитал, частые слёзы роняет, да белые руки ломает, но его никто не видит, только Калёна Юда видела, и Юда его пытает:
«Ой, юнак ты король, ну, что же ты кручинишся, печалишься, да что же ты, заплакал, да частые слёзы пролил? То ли за матерью, то ли за братом, или за сестрой? Или что оставил свою землю? Чужая земля насильная, невольная?» А юнак в ответ ей говорит: «Ой, Юда Калёна не кручинюсь я за матерью и за братом, да за сестрой, а кручинюсь я, что землю родную оставил ведь чужая земля насильная, да невольная.»
А тут пташка ласточка порхнула во дворец, да прочирикала то, что мать короля ей говорила: «Лети ласточка, на поле, туда где мой родной сын теперь, да к нему во дворец лети. Может, у юнака нужда, ведь нет уже Край — земли (древняя прародина, утонувший северный материк Даария)». Отец его на Край – земле жертву в коло воздавал молодого ягня Лелю Богу отдавал. А потом отец в саду, укроп травы набирал, да девушке подавал. Дева вечерю кумарила и Кумарня получалась душистая. А юнак теперь в чужой земле печалится, он Край — землю вспоминает и слезы роняет.
Песня 4.
Юнак к старой матери ласточку послал и она ей говорит: «Ой, старая мать меня к тебе послал твой сынок, в коло он Богам молодого ягня воздал, когда личень — день, Ярилы — день, Сурьи — день, Лелев — день справлял! А потом юнак сидел у огнища и кручинился печалился, потому что ему вспомнился отец его во дворце, во Край — земле, когда он тоже жертву Богам воздавал и девчоночка же во дворце ясную вечерю готовила, а отец во саду веточки укропа собирал, и деве той отдавал, чтоб она вечерю кумарила, тушила.
И потому сидит юнак и плачет, причитает. Слышала я, мать, как он просил и умалял; чтоб я в твой дворец прилетела, да тебя молила чтобы ты мать, сходила, на дол во садок собрать укропа, чтоб принесла я ему во дворец. И как дева станет готовить вечерю чтоб кумарила она да тушила, чтоб на него Боги не гневались, и солнце грело по-летнему». Чирикала птаха во дворце и мать к ней на подворье вышла да ей в ответ и говорит: «Ой, ласточка, ты только дождись и обожди, я схожу во садок, соберу укроп травушку, сыну ласточка его отнесёшь».
Пошла мать со двора во садик, а войти, не вошла! Там Сура Ламия (огненная змея-дракон) же у ворот так ей говорит: «Ой, мати урон душе твоей — Чур, Ярила, Дый, Ярила и Перун.» Услышала мать то и пошла ни слово не промолвила, лишь ронит горькие слёзы. Да Богам жалится. Послали те Юду во дворец, а та ей слово говорит: «Ой, мати зачем плачешься, да горькие слёзы роняешь! Ясная книга у тебя во дворце. Достань ту книгу и запой её у ворот, чтоб Ламия улетела. Тогда же в садик войдёшь и укропа травки наберёшь, да юнаку отошлёшь.» Речь Юда не промолвила, а старая мать уж во дворце ясную книгу взяла, и с нею у ворот села. Запела мать: « Ярила ли, Дый ли, Ярила ли, Перун ли! Зря ты яришься, двор мне лучше усыпь, укропом! Пуще, Ярила, пуще, Дый, Пуще, Ярила, пуще, Перун!» Речь мать ещё не изрекла, как взлетела Ламия, вспорхнула, а мать входила во садок и набирала укроп травушки. Чирикает птаха во дворце, укроп траву в когти, берет да юнаку во дворец несет. Сидел же он у огнища, а птаха летит, чирикает, и укроп траву он подобрал, и девчоночке отдал. Готовит дева вечерю и созывает юнак девчоночек, и млад удальцов, да угощает их. Ведь уже личень — день, Ярилы — день, да Сурьи — день, да Лелев — день! И Богам жертву он в коло воздает, и мольбою молит, чтоб быть лету во поле да Ясно Солнце чтоб пригрело.
Песня 5.
Ой, юнак ты ясная душа, жил ты восседал во Край – земле, да не стало там пригодной земли (с течением времени стал тонуть этот материк). Молодцы удальцы и девушки юнаку кручинятся, печалятся, а тот гадает, что делать, куда идти? Собирал он млад удальцов, да девушек и повёл их искать, где есть пусто поле, запущенно. Где и Юда не летала, куда и молодец не ступал, да где и птица не порхала.
И теперь юнак на чужой земле. А тут Снегур Бог разгневался, рассердился. и посылал верна слугу, Сланца молодца и завьюжил тот белым снегом (после катастрофы изменился наклон земной оси и стали на земле наступать Зимы). Тут юнак закручинился, опечалился, убивается, да жертву для Богов в коло воздает. Боги его мольбу услыхали, да заперли верного слугу, Сланца молодца, с родной сестрой Зимой Юдаю самародицей.
Сходил же тут и Лель Бог на поле. Слетала и Юда на поле, и ему слово говорит: «Эй, ты, юнак, король нынче же, лето да весна. А ты ещё ведь не знаешь что же ты, юнак, сделаешь, что сотворишь! Да поставишь нов город заветный Котлицу и сядешь ты там во дворце. По полю там река течет. Реку назови Бел Дунай, а Море — Черное море, как будто это во Край — земле. Ты юнак, не кручинься, не печалься, как будто ты на Край – земле сидишь! Да выходи на поле чтобы справить личень — день, Ярилы — день, да Сурьи — день, да Лелев — день! Для Богов жертву воздай и мольбой моли, чтоб ясное Солнце пригрело, чтоб быть лету да весне.»
Потом вечерю надо справлять и гостей угощать. Ласточка юнаку что сидел у огнища укроп передала, а он деве его отдал и слово ей сказал: «Девчоночка вечерю приготовь, укропа ветки тебе даю, чтоб вечерю покумарить мою, чтоб угостить млад удальцов, да девушек. Чтоб полю быть плодородному, да всё теплу, как будто на Крайной — земле. Лель Бог не будет сердится, и слетит он на поле, и ясно Солнышко пригреет все поля.» Увидела дева укроп и лицом улыбалась, да вечерю кумарила, да тушила, ту вечерю бадницу. Юнак угощением всех угощал и три дня гулял личень – день, Ярилы — день, да Сурьи — день, да Лелев — день.
По оканчанию трапезы играли и пели следующую песню:
Песня 6.
Отче наш Дый и Ярило и Сурья Солнце! Славою славим вас на небесах и на земле, и на поле, и во горах, на морях и на реках! Слава тебе во граде в Котлове, там где сидит молодой юнак. Там пусто поле, запущенно и Юда ещё не летала, и молодец не ступал, и птица не порхала, не летала! Сойди Боже, с небес, на поле, и пусть блеснёт ясно Солнце ласковое!
Юда на поле прилетела, прокричала: «Ой, девушки, подружечки, довольно вам маяться, нынче нет уже зимы, лютой и снежной; а нынче лето, да весна, как было там, во Край — земле (там было постоянно тепло, так как не было наклона земной оси). Уже выходите на поле да сейте белую пшеницу! Витязь молодец на небе, и месяц ещё не минул, и сойдет он на поле, и даст вам золотые серпы, чтоб жали белую пшеницу.»
Девчоночки то услышали, и запрягали двух волов во дворце, юнак золотом их позолотил, в золотое орало впрягал, и на поле выезжал, три борозды проторил , озолотило их ясно Солнце. Девчоночки на поле, три недели ораяли, все поля засеяли, да сеяли белую пшеницу. Молодцы из города выходили на поля да выгоны, и кошары поставили, овечьи. Выходил юнак на поле и входил во кошару, хватал молодого ягня, и его во дворце золотил, и тебе Отче Дый его в жертву в коло воздал.
Да тебя мольбою молил чтоб сошел ты Боже на поле, а с тобою ясно Солнце пригрело на полях, чтобы не быть лютой зиме снежной. Тебе Боже, жертву воздавать девушка приоделась, нарядилась и садилась у огнища, и разводила ясный огонь, да готовила бадницу кумарницу. Лишь прилетит черная птица ласточка от Край — земли, которая для юнака, несла укропа веточку; бросала ветку к огнищу и улетела во Край — землю. Дева вечерю кумарит, а юнак тоже принарядился, и угощением угащал, молодцов удальцов да девушек.
Потом Вставал юнак от трапезы и хоровод тут играли и песни пели, да тебя Отче, Славили: «Отче Дый и Ярила, и Перун! Да сидишь ты всё на небе, ясен твой лик сияющий. Солнцем ты всё поливаешь, и ясным ликом сияешь. Так пригрей же ты приласкай, поблистай же и на море, там Колчак в корабле, учит Колчак млад удальцов чтобы плавать по морю, да пригрей и на Дунай, там рыбаки гарпун метнут и рыбу им же выловят, и Колчака славой славят, потому что учил он молодцов как им плавать по морю.
Ой Боже, Отче наш на небесах, Отче, пресветлый, а на земле ты Ярила Бог. Пуще Ярила свет зажигай, пуще, дай нам лета, дай жита! Для тебя жертву в коло воздаем. Тебе справляем личень — день, Ярилы — день, да Сурьи – день, да Лелев – день. Девчоночка песню поёт, да на трапезе, а я хоровод же играю и хороводом тебя славлю, да хороводом с песнею, как Славили тебя и наши отцы да во Край — земле. Имели они ясную книгу. Да вспорхнули на небеса к тебе, чтоб тебя славою славить.»
