Велемудр

Суть претензий, предъявляемых к моральному облику государя Иоанна Васильевича Грозного, вкратце можно описать в нескольких пунктах:
1) причастность к смерти святителя Филиппа;
2) «убийство» собственного сына – царевича Иоанна Иоанновича;
3) собственноручное «убийство» святого Корнилия Печёрского;
4) многожёнство (семь или восемь жён);
5) деспотический образ правления.
Станем рассматривать их по порядку.

Смерть святителя Филиппа

Обвинения государя в убийстве святителя Филиппа (хотя правильнее было бы говорить о распоряжении убить святого) восходят к четырём первоисточникам: летописям, воспоминаниям иностранцев И. Таубе и Э. Крузе, сочинениям князя А. Курбского, соловецкому «Житию». Следует заметить, что все без исключения составители этих документов являлись политическими противниками царя, и поэтому необходимо критическое отношение к данным источникам.
Новгородская третья летопись, под летом 7077 сообщая об удушении святителя Филиппа, называет его «всея Русии чудотворцем», то есть летописец говорит о нём, как об уже канонизированном святом. Это свидетельствует о том, что летописная запись составлена несколько десятилетий спустя после описываемых событий.
Мазуринская летопись за 1570 год (т.31, с.140), сообщая о смерти святителя Филиппа, прямо ссылается на его «Житие», которое было составлено не ранее самого конца XVI века. Разница между событием и летописной записью составляет около 30 лет!
«Мемуары» Таубе и Крузе многословны и подробны, но их явно клеветнический характер выводит их за скобки достоверных источников. Серьёзные научные исследователи не считают их таковыми. Так, ведущий специалист по русской истории этого периода Р.Г. Скрынников отмечает: «Очевидцы событий Таубе и Крузе составили через четыре года после суда пространный, но весьма тенденциозный отчёт о событиях».
Кроме того, нравственный облик этих политических проходимцев, запятнавших себя многочисленными изменами, лишает их права быть свидетелями на суде истории, да и на любом другом суде.
То же можно сказать и о князе А. Курбском. Будучи командующим русскими войсками в Ливонии, он вступил в сговор с польским королём Сигизмундом и изменил во время боевых действий. Получил за это награду землями и крепостными в Литве. Лично командовал военными действиями против России. Польско-литовские и татарские отряды под его командованием разрушали православные храмы, что он сам не отрицает в своих письмах к царю. Как источник информации о событиях в России после 1564 года не достоверен не только в силу своего резко негативного отношения к государю, но и просто потому, что жил на территории другого государства и не был очевидцем событий. Практически на каждой странице его сочинений встречаются «ошибки» и «неточности», большинство из которых является преднамеренной клеветой.
Как это ни прискорбно, но и «Житие» митрополита Филиппа вызывает множество вопросов. Оно было написано противниками царя Иоанна уже после его кончины и содержит много фактографических ошибок. Скрынников указывает на то, что «Житие митрополита Филиппа» было написано в 1590-х годах в Соловецком монастыре. Авторы его не были очевидцами описываемых событий, но использовали воспоминания живых свидетелей: старца Симеона (Семёна Кобылина, бывшего пристава у Филиппа) и соловецких монахов, ездивших в Москву во время суда над Филиппом.
Таким образом, «Житие» составлялось со слов оклеветавших святого монахов, чьи лживые показания сыграли решающую роль в осуждении митрополита Филиппа, а также со слов бывшего пристава Семёна Кобылина, охранявшего святого в Отрочьем монастыре и не выполнившего своих прямых обязанностей, а быть может, и замешанного в убийстве. Разумно ли принимать слова этих людей на веру, даже если эти слова приняли форму жития? Вполне понятно их отношение к государю и желание выгородить себя и подставить других.
Составленный клеветниками и обвинителями митрополита Филиппа текст «Жития» содержит множество странностей. Он «давно ставил исследователей в тупик своей путанностью и обилием ошибок», справедливо отмечал Скрынников. Например, «Житие» рассказывает, как царь послал уже сведённому с кафедры, но ещё находящемуся в Москве святому отрубленную голову его брата – Михаила Ивановича Колычёва. Но окольничий Михаил Колычёв умер в 1571 году – через три года после описываемых событий!
Вызывает удивление и то, что «Житие» подробно передаёт разговор Малюты и Филиппа, а также рассказывает о том, как Малюта якобы убил святого узника, хотя само же утверждает, что «никто не был свидетелем того, что произошло между ними».
На недостоверность некоторых эпизодов, описанных в «Житие», указывают не только светские, но и православные исследователи. Так, Г.П. Федотов, давая оценку приводимых в «Житие» диалогов, указывает на то, что речь святого Филиппа «драгоценна для нас не как точная запись слов святителя, но как идеальный диалог… так как она не носит характера подлинности». И добавляет, что слишком многое в этих памятных словах принадлежит красноречивому перу историка Карамзина.
Выгораживая себя, составители «Жития» указывают заказчиков клеветы на святого Филиппа. Это «злобы пособницы Пимен Новгородский, Пафнутий Суздальский, Филофей Рязанский, сиггел Благовещенский Евстафий». Последний, духовник царя, был «нашёптывателем» против митрополита Филиппа перед государем: «непрестанно яве и тайно нося речи неподобныя царю на св. Филиппа». Об архиепископе Пимене «Житие» говорит, что он первый после митрополита иерарх русской церкви, мечтал «восхитить его престол».
Чтобы осудить и низложить Филиппа, они провели свой «собор», который, по словам Карташева, стал «позорнейшим из всех, какие только были на протяжении русской церковной истории». Г.П. Федотов, несмотря на всю свою предубеждённость против царя, отметил: «Святому исповеднику выпало испить всю чашу горечи: быть осуждённым не произволом тирана, а собором русской церкви и оклеветанным своими духовными детьми». Таким образом, имена врагов святого Филиппа, как клеветавших на него, так и заказавших клевету и осудивших его, хорошо известны.
Что касается отношения государя к митрополиту Филиппу, то из «Жития» становится ясно, что царь был обманут. Как только он убедился «яко лукавством належаша на святого», то сразу подверг клеветников опале и ссылке. Святитель Димитрий Ростовский, составитель последнего канонически безупречного текста Четьих Миней, не упоминает о том, что Иван IV как-либо причастен к кончине митрополита.
Кроме того, Курбский указывал, что царь «аки бы посылал до него (митрополита Филиппа) и просил благословения его, такоже и о возвращению на престо его», то есть обращался с просьбой вернуться на митрополию.
Вывод: источники, «свидетельствующие» об убиении святителя Филиппа Григорием Лукьяновичем Скуратовым-Бельским по приказу царя, составлены во враждебном Ивану IV окружении и много лет спустя после описываемых событий. Их составители пишут с чужих слов, испытывают ярко выраженное неприятие проводимой московским правительством политики централизации и охотно повторяют слухи, порочащие московских государей. Эти первоисточники слишком предвзяты и ненадёжны. Они должны быть подвергнуты критическому анализу.
Обвинения Иоанна Грозного в том, что всё совершилось по его прямому повелению (суд над святителем, лишение его сана, ссылка и мученическая кончина), не имеют под собой никаких серьёзных оснований. Для выявления истины необходимо непредвзятое и серьёзное научное исследование. Более того, необходимо провести анализ мощей святителя Филиппа на содержание яда. Нисколько не удивлюсь, если яд будет обнаружен и это будет тот же яд, которым отравили царя Иоанна Васильевича и почти всю его семью.

Смерть царевича

«Убийство» сына – вопрос, казалось бы, самый ясный и решённый в истории царствования Иоанна Грозного. Но вот владыка Иоанн Ладожский (Снычев) утверждает, что различные версии об убийстве царём своего сына голословны и бездоказательны, «на их достоверность невозможно найти и намёка во всей массе дошедших до нас документов и актов».
Что произошло? В Московском летописце под 7090 годом читаем (летописи цитируются по Полному собранию русских летописей): «Преставися царевич Иван Иванович»; в Пискарёвском летописце: «В 12 час нощи лета 7090 ноября в 17 день… преставление царевича Ивана Ивановича»; в Новгородской четвертой летописи: «Того же [7090] году преставися царевич Иван Иванович на утрени в Слободе…»; в Морозовской летописи: «Не стало царевича Ивана Ивановича».
Во всех этих летописях нет и намёка на убийство. Причём нельзя сказать, что летописцы боялись писать правду во время правления Иоанна или ещё не знали её – многие летописи были написаны десятки лет спустя после событий. Например, в Пискарёвском летописце запись под «летом 7090» содержит информацию о месте захоронения царя Феодора Иоанновича, следовательно, она создана не ранее второй половины 1590-х годов.
Француз на русской службе Жак Маржерет писал: «Ходит слух, что старшего (сына) он (царь) убил своей собственной рукой, что произошло иначе, так как, хотя он и ударил его концом жезла… и он был ранен ударом, но умер он не от этого, а некоторое время спустя, в путешествии на богомолье» (Маржерет Ж. Состояние Российской империи и Великого княжества Московского).
Подтверждением тому, что ссора и смерть царевича разнесены во времени и не связаны друг с другом, служит запись во Втором Архивском списке Псковской третьей летописи. Здесь под летом 7089-м (с 1.09.1580 по 1.09.1581) записано о ссоре (и то, как о слухе): «Глаголют нецыи, яко сына своего царевича Ивана того ради остнем поколол, что ему учал говорити о выручении града Пскова». А под летом 7090-м (с 1.09.1581 по 1.09.1582) говорится о смерти царевича: «Того же году преставися царевич Иван Иванович в слободе декабря в 14-й день». Летописец никак не связывает два факта: ссору царя с царевичем в 7089 году и его смерть в 7090.
Только так называемый Мазуринский летописец связывает смерть царевича и ссору с отцом: «Лета 7089 государь царь и великий князь Иван Васильевич сына своего большаго, царевича князя Ивана Ивановича, мудрым смыслом и благодатью сияющаго, аки несозрелый грезн дебелым воздухом оттресе и от ветви жития отторгну осном своим, о нём же глаголаху, яко от отца ему болезнь, и от болезни же и смерть». И то оговаривается, что это слухи («о нём же глаголаху») и связывает ссору и смерть царевича опосредованно – через болезнь. Одного источника, к тому же антимосковски настроенного, недостаточно, для того чтобы обвинить государя в таком тяжком преступлении.
По поводу болезни царевича можно сказать определённо: это было отравление сулемой (хлоридом ртути HgCl2). Смерть, вызванная ртутью, мучительна, а доза, вызывающая такой исход, не превышает 0,18 г.
В 1963 году в Архангельском соборе Московского Кремля были вскрыты четыре гробницы: Иоанна Грозного, царевича Ивана, царя Феодора Иоанновича и полководца Скопина-Шуйского. При исследовании останков была проверена версия об отравлении Грозного. Учёные обнаружили, что содержание мышьяка примерно одинаково во всех четырёх скелетах и не превышает нормы. Но в костях царя Иоанна и царевича Ивана было обнаружено наличие ртути, намного превышающее допустимую норму.
Некоторые историки пытались утверждать, что это вовсе не отравление, а последствие лечения сифилиса ртутными мазями. Однако исследования показали, что сифилитических изменений в останках царя и царевича не обнаружено.
После того как в 1990-х годах провели исследование захоронений московских великих княгинь и цариц, был выявлен факт отравления той же сулемой матери Иоанна Васильевича – Елены Глинской (умерла в 1538 году) и его первой жены – Анастасии Романовой (скончалась в 1560 году). Это свидетельствует о том, что царская семья на протяжении нескольких десятилетий была жертвой отравителей из самого близкого окружения.
Данные этих исследований позволили утверждать, что царевич Иван Иванович был отравлен. Содержание яда в его останках в 32 раза превышает предельно допустимую норму. Таким образом, современная историческая наука косвенно опровергает версию об убийстве царём Иоанном Васильевичем своего сына.
Вывод: версия об убийстве государем своего сына недостоверна и не имеет никаких документальных подтверждений, кроме слухов. Напротив, версия об отравлении царской семьи, в том числе и Ивана IV, и царевича, имеет под собой серьёзное основание.

Смерть игумена Печёрского

Первоисточник сведений о кончине преподобномученика Корнилия (игумена Печёрского) – летопись, составленная иеродиаконом Питиримом в XVII веке, то есть несколько десятилетий спустя после описываемых в ней событий: «…Во времена же бывших потом на земли России мятежей много злая пострада и, наконец, от тленного сего жития земным царём предпослан к Небесному Царю в вечное жилище, в лето 1570 февраля в 20-й день на 69-м году от рождения своего». Как указал митрополит Иоанн (Снычев), эта фраза никак не может служить доказательством того, что Корнилий принял смерть от руки царя.
Вторым источником является церковная служба преподобномученику. Первая служба была составлена в 1690 году, через 120 лет после кончины святого. А современная служба, в которой сказано о том, что «к безумию склонися царь грозный и смерти ты предаде; тем же и освятися твоею кровию обитель Псково-Печёрская», написана в XX веке в соответствии с устным преданием и совершается с 1954 года.
Не рассуждая об истинности её текста, стоит всё же рассмотреть несколько документов, дабы не совершить историческую несправедливость. Из 1-й Псковской летописи известно, что царь приехал в Псков на первой неделе Великого поста. Пасха в 1570 году была 26 марта, следовательно первая неделя поста длилась с 5 по 12 февраля.
После приезда царя в Пскове «начаша утреннюю звонити по всему граду, и тогда, слышав князь велии звон, умилился душею и прииде в чювство, и повеле всем воем меча притупити о камень, и не единому бы дерзнути еже во граде убийство сотворити… И срете его игумен Печерский Корнилие со всем освященным собором на площади». Царь же «повеле у Святыя Троица колокол сняти, того же часа паде конь его лутчий по пророчествию святого и поведаша сея царю; он же ужасен вскоре бежал из града. И повеле грабить имение у гражан, кроме церковнаго причту, и стоял на посаде немного и отъиде к Москве».
Из летописи видно, что самое большое преступление, которое царь совершил во Пскове, – это снятие колокола. Затем он, испугавшись смерти коня, быстро («вскоре») бежит из города. Летопись не сообщает о поездке в Псково-Печёрский монастырь и об убийстве Корнилия. Вместо поездки в монастырь царь уезжает в Москву.
Заслуживающим внимания документом можно считать синодик царя Иоанна, в котором записано для поминовения имя святого Корнилия. Известно, что государь записывал для поминовения имена тех, кто был казнён по его решению. Но для поминовения православные христиане записывают также имена тех, чья память им дорога. Так мог поступить и царь. Кроме того, известно, что в синодик не было занесено имя святого Филиппа Московского. А ведь его смерть также приписывают царю. Из этого видно, что занесение или незанесение в царский синодик не может служить доказательством убийства.
Архимандрит Алипий (Воронов), рассматривая этот вопрос, указывает на то, что «в отношении даты кончины преподобного Корнилия мнения историков расходятся». Академик С.Б. Веселовский согласен с датой 20 февраля 1570 года. Митрополит Евгений датирует кончину игумена Корнилия 1577 годом. М. Толстой считает: «Можно полагать, что Корнилий умерщвлён в 1577 году. Надпись на гробнице о времени смерти его 20 февраля 1570 года совершенно ошибочна, так как в этот самый день Корнилий встречал царя во Пскове и был принят им ласково».
Историк Н. Карамзин пишет: «Иоанн отсек голову Корнилию… в 1577 году», хотя в другом месте склоняется к 1570 году. Исследователь Н. Серебрянский усомнился даже в месте совершения события: «Следует думать, что мученическая кончина преподобного Корнилия, согласно преданию, произошла не в монастыре, а во Пскове, только не в 1577 году».
Существует и несколько взаимоисключающих описаний убийства.
1. Убиение жезлом. Царь «у самых Святых Врат поразил своим жезлом св. Корнилия». Убит был и ученик его инок Вассиан Муромцев.
2. Убиение «орудием мучительским» через раздавливание. Князь А. Курбский рассказывает в своей «Истории о великом князе московском», что игумен Корнилий и святой Вассиан Муромцев «во един день орудием мучительским некакими раздавленные: вкупе и телеса их преподобно-мученически погребены». Курбский относит это событие к 1575 году.
3. Усекновение главы мечом. В рукописи, хранящейся в библиотеке Троице-Сергиевой Лавры  написано, что, когда игумен Корнилий вышел за монастырские ворота навстречу государю с крестом, царь, заранее разгневанный на него, своей рукой отсёк ему голову. Затем царь на руках донёс охладевающее тело игумена до церкви.
Не больше ясности в причине убийства. Исследователь П.Н. Михельсон в своём историко-архитектурном очерке «Изборск» (Псков, 1958) говорит, что Грозный «казнил игумена Корнилия, обвинённого в сношениях с крестопреступниками» (с Курбским). Сохранилось три письма Курбского к Псково-Печёрским старцам. В первом он благодарит старца Вассиана за присланную книгу, во втором критикует политику царя, а в третьем пеняет Корнилию и Вассиану за то, что они не прислали ему денег и вообще не поддержали его в антиправительственных устремлениях. Из писем видно, что как только Курбский раскрыл старцам свои истинные намерения – привлечь их к антиправительственной оппозиции, они тут же прекратили поддерживать с ним всякую связь.
Есть также легенда о том, что царь заподозрил игумена  Корнилия в измене из-за постройки вокруг монастыря крепостной стены. Но строительство монастыря проходило под полным контролем центральной власти, стены возводились при непосредственном участии царского военачальника Павла Петровича Заболоцкого, специалиста в этой сфере, впоследствии ставшего иноком Псково-Печёрского монастыря Пафнутием.
Есть версия о том, что Царь разгневался на святого Корнилия из-за составленного старцем описания его царствования. Но так как ни самого текста, ни даже его пересказа мы не имеем, то невозможно рассматривать чьи-то поздние домыслы как серьёзное историческое свидетельство.
Вывод: Не отрицая ни святости, ни мученичества преподобномученика Корнилия, необходимо отметить, что факт его убийства именно Иоанном Грозным, тем более убийства собственноручного, не является доказанным.

Жёны

Путаница с жёнами царя превосходит все мыслимые размеры. Прежде всего надо разобраться с терминами. Жена – это женщина, прошедшая тот или иной официально признанный обряд вступления в брак с мужчиной. Для XVI века таким обрядом было венчание. Поэтому называть женщин, с которыми Иоанн не венчался, жёнами не корректно. Для их обозначения есть много терминов, но только не «жена». Рассуждать же о таковых, не имея на руках никаких достоверных исторических данных, некорректно.
Что касается числа жён, то современные историки и популяризаторы исторической науки называют семь-восемь жён. Борис Годунов в разосланном им письме запрещал поминать святого царевича Димитрия на литургии под тем предлогом, что царевич был сыном шестой жены царя.
Джером Горсей, современник событий, в своих мемуарах называет царицу Марию Нагую последней, пятой женой, но это при наличии в его записках мифической жены Натальи Булгаковой, существование которой современная наука отрицает. Если её исключить, то Мария Нагая становится четвёртой женой.
В женском Вознесенском монастыре, усыпальнице московских великих княгинь и цариц, были захоронения четырёх жён Иоанна Грозного: Анастасии Романовой, Марии Темрюковны, Марфы Собакиной и Марии Нагой. Видимо, это и были жёны царя.
К царским жёнам относят также Анну Колтовскую, утверждая, что она не погребена в Вознесенском монастыре лишь потому, что была пострижена в монахини. Однако Мария Нагая также была пострижена, и это не помешало её погребению (умерла в 1608 г.) в царской усыпальнице, причём в монашеском одеянии.
И Мария Нагая, и Анна Колтовская, как утверждают, были сосланы в Горицкий девичий Воскресенский монастырь, однако после смерти одна удостоилась погребения в Москве как царица, а другая нет. Это объясняется только тем, что Анна Колтовская не являлась женой царя.
Однако Мазуринский летописец под 7078 годом рассказывает о том, что Освящённый собор дал царю разрешение на четвёртый брак и упоминает затем в тексте имя царицы Анны. Упоминается в Новгородской второй летописи под 7080 годом и о поездке царя в Новгород. Вместе с ним в Новгороде находилась и Анна (до 17 августа 7080 г.). Так вопрос с Анной решён?
Но вот что странно. Та же Новгородская вторая летопись сообщает о женитьбе царя на третьей жене – Марфе Собакиной под записью от 28 октября 7080 года. А эта дата на два года позже, чем указанная в Мазуринском летописце дата разрешения на четвёртый брак (7078 год)! Как можно давать разрешение на четвёртый брак, если ещё не было третьего?
Стоит упомянуть и о том, что даты жизни и подробности биографии погребённых в Москве в Вознесенском монастыре цариц хорошо известны, у трёх из них были дети, тогда как по отношению к другим, не удостоившимся погребения в Москве жёнам этого утверждать нельзя. То, что они упоминаются в летописях или мемуарах, не может свидетельствовать о том, что они в действительности существовали, как это можно увидеть из истории появления жены Натальи Булгаковой в мемуарах Д. Горсея.

О жертвах Иоанна Грозного

Одно из основных, но самых безосновательных обвинений, предъявляемых к царю, – обвинение в беспрецедентной кровожадности и массовых убийствах.
Объективные и компетентные историки не раз называли число казнённых за время правления царя. Так, кандидат исторических наук Н. Скуратов в своей статье «Иван Грозный – взгляд на время царствования с точки зрения укрепления государства Российского» пишет: «Обычному, несведущему в истории человеку, который не прочь иногда посмотреть кино и почитать газету, может показаться, что опричники Ивана Грозного перебили половину населения страны. Между тем число жертв политических репрессий 50-летнего царствования хорошо известно по достоверным историческим источникам. Подавляющее большинство погибших названо в них поимённо. …Казнённые принадлежали к высшим сословиям и были виновны во вполне реальных, а не в мифических заговорах и изменах. …Почти все они ранее бывали прощаемы под крестоцеловальные клятвы, то есть являлись клятвопреступниками, политическими рецидивистами».
Такой же точки зрения придерживаются известный советский историк Р.Г. Скрынников и митрополит Иоанн (Снычев). И тот, и другой указывают, что за 50 лет правления Иоанна Грозного к смертной казни были приговорены 4-5 тысяч человек.
Во времена царствования Иоанна IV смертной казнью карали за убийство, изнасилование, содомию, похищение людей, поджог жилого дома с людьми, ограбление храма, государственную измену. Для сравнения: во время правления царя Алексея Михайловича смертной казнью карались уже 80 видов преступлений, а при Петре I – более 120.
Каждый смертный приговор при Иоанне IV выносился только в Москве и утверждался лично царём. Для доставки в Москву на царский суд преступников, обвиняемых в тяжких преступлениях, был создан специальный институт приставов. Смертный приговор князьям и боярам утверждался Боярской думой.
В том же XVI веке в других государствах правительства совершали действительно чудовищные беззакония. В 1572 году во время Варфоломеевской ночи во Франции перебито свыше 30 тысяч протестантов. В Англии за первую половину XVI века были повешены только за бродяжничество 70 тысяч человек. В Германии при подавлении крестьянского восстания 1525 года казнили более 100 тысяч человек. Герцог Альба уничтожил при взятии Антверпена 8 тысяч и в Гарлеме 20 тысяч человек, а всего в Нидерландах испанцы убили около 100 тысяч жителей. И таких примеров множество. Но символом деспотизма сделали Грозного…

*   *   *

Фактические итоги царствования Иоанна IV говорят сами за себя. Прирост территории составил почти 100 процентов – с 2,8 млн. кв. км до 5,4 млн. кв. км. Были присоединены царства Казанское, Астраханское, Сибирское, а также ногайские земли и часть Северного Кавказа. Русское государство стало размером больше всей остальной Европы.
Прирост населения составил 30—50 процентов.
К смертной казни были приговорены 4—5 тысяч человек.
Проведена реформа судопроизводства.
Введена всеобщая выборность местной администрации по желанию населения административной единицы.
Основано 155 городов и крепостей. Построено по распоряжению государя 40 церквей и 60 монастырей. Создана государственная почта, основано около 300 почтовых станций.
Положено начало регулярному созыву земских соборов, создана сеть общеобразовательных школ.

3 комментария на “Был ли грозен Иоанн Грозный?”