_____ 6 _____
От Бога им – пахать, кохать.
Но меч из рук не выпускать!
*****
Напастей многих не изведали б славяне,
Когда бы не были соседи – грецколане.
Они торгуют – испокон веков.
Не выпал тяжкий жребий им переселенья;
Из древности не ведают они разъединенья…
В славянских городах ведут они торги.
В обмане лести, хитрости сильны.
И с сильными они не вступят в бой
укроются за крепкою броней.
Восставших скифов в Митридатовом пригнули царстве45;
Нет равных в вероломстве и коварстве…
В степи привольно жили русы.
Вдруг Нагрянули с войной,
– теперь их имя греки, –
Сломить, поработить!
Плач-стон вокруг!
Долины пожелтели.
Помутились реки.
Лазурь небес померкла.
Сумрак лишь грозы…
Славяне скарб сложили на возы.
Со временем средь братьев дух окреп, набрались мощи.
Пришли на помощь веды, ставры, сунны, саки, скочи.
Сомкнулись в воинство и маршем – в отчий край!
И греки сникли перед силой, отступили. Бежали без оглядки за Дунай.
А русы на родной земле, как встарь, зажили…
Набрались греки сил – опять покоя нет.
Вновь русы – на возы… Так – сотни лет.
*****
Приехали вдруг греки в гости к князю Руче.
Сама доброжелательность; прочь недоверья тучи!
Подарки привезли! Вино – весь день гулять!
«Ты друг нам, княже. Брат!
Приязнь к тебе – без меры! Зачем нам воевать?
Давайте торговать.
Веди коров – на торжище.
Мы серебро вам – полной мерой…»
Князь Руча добрый был, правдивый человек.
Надеется, что праведный и грек.
Чтоб молодые скот пригнали, гости попросили:
Бедовые, здоровые, при бодрой силе;
Все ловко сделают, все – в их руках.
Согласен Руча…
Гонят на базар юнцы коровок.
Навстречу ярусланы верховые:
«А, здорово!» Узнали, что к чему, усмешка на устах:
«Путь добрый! Мы поодаль – вслед за вами.
Жизнь сурова, Бывает всякое. Вдруг тати нападут.»
Так и случилось – ярусланы тут как тут…
Вот торжище. Те гости скоро появились.
Увидели парней, как будто удивились.
Но улыбаются; им щедро – снедь, вино.
А яруслан (был средь юнцов) шепнул:
«Вино сольете. Не зарьтесь, что дарма – себя убережете.
Мы защитим вас: нам не все равно –
Свободный славянин иль в рабстве.
Что к чему, поймете». Все так и сделали…
Явились те опять. Вновь удивились.
Но уж чувств не удержать. На отроков – с кинжалами!
Злосчастье – рядом! Но ярусланы – снова тут.
Как копья взгляды: «Хотели взять их – смерть возьмите!»
Молодым пора открыть: «Им ваша молодость нужна –
продать дороже в рабство! Разбойники – от них!
Вино – чтоб усыпить! Вы и коровы – их добыча и богатство!
Ваш Руча – слишком добрый, мыслит не мудро…
Коровы – ваши, наше – греков серебро.»
*****
Царь Прастырь был разумный, мудрый повелитель
(Давно царь появился у славян – родов правитель).
Душой болел, что всяк – сам по себе,
Что самостийников судьба пьянит кровавым пиром.
Внушал: кто в одиночку – пропадет в борьбе!
Всю жизнь приходится терпеть от греков.
Тихим-мирным Проходит редко день.
Нет роздыху мечам.
Опять идти на смертный бой родам!
Царь всех созвал…
Князья корпят над жареным теленком.
Отрезал Прастырь кус мечом,
рог поднял. Громко:
«О, Боже, защити мой верный люд
От всяческих врагов. Особенно от греков!
Нападники! Грабители! Притворы – век за веком!
Мученья лишь и беды нам несут!
Живут обманом.
Нет хитрее грека человека…»
Бояну – рог; встал, распрямился – великан!
По гуслям – пальцами. Поет, как гром гремит, баян!
«Вы помните, как деды в мире жить с соседями старались?
Встречались друг у друга и сердечно обнимались,
Совет держали и родыней46 все считались…
Все грек перевернул! Вся жизнь теперь – во зле!..
Вы помните, как греки наших в гости пригласили:
Умельцев лепших, храбрых воев. Напоили.
В цепях проснулись на чужой земле! Рабами стали!
До седин в неволе жили! Пропали, сгинули в краю далеком том.
Рекой пролили слезы мать с отцом.
Рог поднял Прастырь: «Помянем страдальцев наших,
Любимых братьев, в кабале лихой пропавших.
От них, от греков, горе и разор один!
Смеется или плачет грек, ему нет веры!
Платил нам два аршина, а теперь – аршин
Асмита47 – за овцу. Давал нам за корову меру,
Теперь полмеры, хитрый, серебра.
Не уважает нас. Заставить уважать пришла пора!
Доколь терпеть нам от него разор и муку?
Протянем верную друг другу, братья, руку!
Пойдем единым войском на врага!»
«Веди нас, царь!» – горят князей непримиримо взгляды…
Пошли дружины посуху – тверда рука!
Гуляет мести меч, не ведая пощады.
Уплыли морем чайки-лодии.
Беда Пришла к посеявшим ее.
Горят их города.
Вел рати князь Бравлин в Тавриду
через зной, средь пыли –
Туда, где греки крепости свои нагромоздили.
Славянские забрали.
Их дружины разметал!
И грады русов, Кончев с Сурожем, освободил он,
И Киммерик, и Саки. Рус над Русским морем встал!..
За веком век война пределы Крымские крушила.
Нашествий мучила суровая гроза.
Клевало воронье застылые глаза.
_____ 7 _____
От беса – доля разобщенья.
От Бога – воля к единенью.
*****
Жил-правил, не лукавил, защищал родную землю,
Ни грохоту стихий, ни говору врагов не внемля,
Царь русов, многомудрый, твердый духом Мах,
Порядка и согласья ариев порука,
Опора и поддержка в их делах.
Они к нему – с надеждой, и нуждой, и мукой…
Однажды кивереччины послы
Пред ним склонились:
«Дни нам стали не милы!»
Враги на племя их напали.
И как косою погуляли!
Кровь пролили рекой!
Немало в плен людей забрали.
«Царя Доставала с царицей Живой больше нет;
Теперь их доля – в чужеродной сгинуть дали!
Хватили горя мы, узнали много бед,
Безродными мы сиротинушками стали.
А нам заботы и тепла б – как встарь.
Прими в свою семью нас, государь.»
Мах протрубил великий сбор!
Князья и воеводы,
Гремя оружьем, собрались к нему –
бесстрашная порода!
Вина и яств довольно на столах…
Царь сызмальства – в седле
и с юных лет – в боях.
За меч возьмется – никому с ним не сравниться!
Рог полный поднял (но не пил):
«Зверь лютый – враг!
Беда такая может с каждым родом приключиться.
Сегодня – кивереччи. Завтра – наш черед.
Поодиночке ворог всех нас перебьет».
«Веди нас в бой на супостатов!
Будем вместе Стоять за Русколань,
верны славянской чести!
Чтоб Родина – во всей своей красе!» –
Князей вскричало много. Но не все.
Вот этот взор потупил и досаду скрыть не может.
Мах подступил к нему: «Мне на какой козе
К тебе подъехать? Как мне тебя растормошить?
Или оглох ты: в одиночку – пропадем!
Глянь (пальцы сжал в кулак) – какая сила в нем»!
Князь: «Сам с усам. Сам слажу я с врагом.»
«Сам» – поперек всем нам? Власть – Родины дороже!
А я и есть твой враг! Со мною сладить можешь?
Коль ты не трус – зову тебя на бой!»
Меч обнажил и влево-вправо быстро.
Князь встал под взглядами, меч тоже вынул свой.
И зазвенел металл! И полетели искры!
Не занимать обоим смелости и сил.
Но Мах искуснее – противника сразил.
И общий выдох – будто стон. Но никакого горя нету.
А царь с другим ведет уж жесткую беседу:
«Давно тебя я знаю! Всех – «самей».
«Земля родная» – не проймешь словами?
А слово «власть» – тебе родней! И твой я – враг!
Меч вынимай живей. Ну, что за «сам» ты?..»
Звон клинков. И предрешенье – то же.
И третьему конец такой же был… Вдруг весь вскипел…
На четверых он пардом налетел!
А вам я чем на «сам»? Сам одолею силу вашу!
Сам всех зову на бой! Один со всеми слажу!..»
Звенят мечи. Но видно уж: царя теснят.
Покрылся потом лоб, в ланитах – ни кровинки.
Вдруг бросил меч. Как угольки глаза горят:
«Все, не могу! Один – слабей былинки.
Увидели? Все поняли? Один – ничто!
А вместе – хоть не так уж «самовиты», – но мощь зато!»
Лежат три тела. Но со смертью поиграл царь не напрасно.
Князья, поднявшись, закричали все единогласно:
«Наш мудрый царь, прими нас под свое крыло!
Могучей ратью на врага пойдем – пусть устрашится!..»
На это все, безмолвная, в очах светло,
Взирала Сиромаха, царская жена, царица.
И Свят, царя сын старший.
Рядом с дедом – внук Замах;
У мальчика – отважный блеск в глазах…
Соединились племена. Великой силой стали!
Враги боялись, ради грабежа не нападали…
Пора настанет – Мах в бою падет;
В рать воспарит небесную Перуна безвозвратно.
Царем стал Свят. Слаб духом, не возьмет
Князей он самостийников, до власти жадных.
Обвал, развал ли – самостийник ей лишь рад!
Сомненьями не мучась, не изведав страха,
– Два сына-близнеца так захотели, –
стала Сиромаха Владычицей земли славян.
Ума не занимать. Характер твердый…
Важность не позволит преклониться
Пред ней князьям. Готовы сами воевать.
Самим и в мире постараться жить с царицей…
И вдруг качнулся, зашатался мир:
Пришел с могучим войском царь персидский Кир.
_____ 8 _____
Славянский дух – беды сильнее!
Каким врагам ломал он шеи!
*****
Явился, как мечтал, народец образумить дикий,
Пол-Азии завоевавший Кир Великий.
От одного лишь имени его в сердцах склоненных – страх;
И, кажется, вовек им не подняться.
Безжалостен, напился крови враг…
В леса уходят племена – нет сил сопротивляться.
Но гнев гудит в сердцах! Во все концы
Летят от Сиромахи резвые гонцы.
«Сплотимся в час суровый! Трудной будет драка
С ойранским48 черным варнаком – царем Кирякой!
Немало стран сумел он покорить.
Пришел и нас в рабов оборотить.
Соединимся, братья!
Нет грозней нашей рати!
Плечом к плечу – в неволе нам не быть!
Разбоя и смертей от вурдалака хватит!
Доколе же – мучительство людей?
Пьет кровь злодей –
пусть захлебнется в ней!»
Пришли дреговичи, борусы, кривичи, древляне,
Хусты, дулебы, саки, ярусланы, северяне…
Сын, Богоруз, бедовый, пожелал
С врагами поиграть.
Мать с молодыми в степь его послала.
Он, сам юнец, военной хитрости не знал –
В засаду удаль бесшабашная попала.
Не видеть юности рассветную зарю –
Всем гибель с мукой; предводителя – к царю.
Повязан полонянин, весь избит, чуть видит-слышит.
Кир встал ему напротив: — злорадством пышет:
«Мы всех так, кто посмел на нас с мечом.
И матери твоей стоять в веревках перед нами!»
Знак подал: перс по горлу юноши – ножом.
Царь взял клинок и к лезвию – губами.
Рот заалел, оскалился, как засверкал клыками…
Узнала Сиромаха, сжала боль свою:
«За сына кровь, Киряку кровью напою!»
Персидский стан в степи – в шатрах высоких, ярких.
Большой, расписанный, великолепный – царский…
Горят в рассветной мгле дозорные костры.
Плывут по небу, крылышки сложили, – стайки тучек.
И будто туча – по земле! С размахом крыл могучим!
Ступают рати: дождались поры – Гнать ворога!..
Умом – мудр, ураган – душой кипучей,
Ведет их Винимир, царицы сын, и с ним – Замах.
Еще блуждают персы в благодатных снах…
Успел лишь возопить охранник полусонный.
И лагерь заходил! Смятенье! Крики! Стоны!
И безрассудно конница ойранская спешит!
Навстречу ей славянская! Стрел свист!
Мечом – с размаха!
А в небесах Перун, под ним конь белый, с молнией летит!
На пику, безрассудно, перс бежит!
Спасенья нет не помнящим себя от страха!
А Киру – некуда, один остался вдруг.
И перед ним Замах – отважный Маха внук.
Умолкла битва… Степь – в телах… Уж воронье кружится.
По полю боя едет на коне верхом царица…
Сидит в шатре с князьями. И вот ввели Его.
Кир смотрит с ужасом! Не знает и не помнит!
Пал на колени перед Ней, не видит ничего!
Она: «Амиров порешить до одного! И кровь их – в чашу соберите!
Дух сына – мщеньем стонет!.. Кир держит чашу, обезумев, внемлет Ей:
«Отведал крови сына? Эту теперь пей!»
*****
На Северном Донце, чтоб воля внука властно встала,
Замаху земли Сиромаха даровала.
Бесстрашный князь назвался скоро – царь.
Замашки Маха у Замаха.
Разобщенье – Нож по сердцу!
Чтоб все как раньше было, все как встарь:
Все вместе – племена, судьба их – единенье,
Плечом – к плечу!.. Царь этим лишь живет!
Воюет. Защищает. Под свое крыло берет.
Умом, смекалкой, волей, мужеством, отвагой
Расположил, в свои владенья влил
наследник Маха Немало уж земель.
И вои за него – горой! Князей с ним много заодно.
Но и немало тех, кто до сих пор– чужой, с недоброю душой!
Там, у себя, шумнет, здесь отзовется эхо:
«Я сам с усам! И княжу я не зря! Сам буду побеждать!
И править! Без царя.»…
Замах внимал и закипал: «Не зря» он правит, значит?
«Сам» победит всех… Сдохнет сын собачий!..»
Однажды грека привели к нему:
«Надумал одурачить! Привез товары – и мечтает провести!
В нас видеть простачков, видать, по нраву греку.»
«Чтоб больше не глядел, в мешок его – и в реку!»
Взвыл, на колени пал тот грек:
«Пощады дай! И буду за тебя молиться до скончанья века!
Без мужа – как жене? И деточки – при чем?
А я открою тайну, царь, о вороге твоем.
Какая ждет тебя напасть. И как к ней все готово!»
«Что ж, открывай». «Был в Персии я по делам торговым.
Так вот, мечи там точат! Чтоб в поход
На вас пойти! За Кира уж давно царь Дарий
Грозится отомстить. Он выбрал этот год.
На море много кораблей. Тепла ждет он,
придет – ударит!»
«Ты молодец! Ступай к жене. Учту наш разговор».
Царь повелел трубить великий сбор.
Он помнил встречу деда: ту – с князьями и клинками.
Умел как он держать свой меч искусными руками…
Рог поднял (сам глотка в рот не возьмет):
«Друг к другу льнули предки,
и в час суровый вместе были.
И потому враги нас дальше обходили.
А что теперь?! Узнал я:
Дурий-царь в поход
На нас пойдет.
Ему б навстречу встать всей нашей силой!
А мы по одному живем. И пропадем! Но коль уж об «одном»:
нам надо – под одним крылом!
Соединившись лишь, с врагом могучим сладить сможем!
Сплотимся, братья, если власти – Родина дороже!
Сомкнем ряды – чтоб как один кулак!
Ударим так, чтоб злобный ворог – в прах!»
«Веди нас, царь» – в ответ.
Но властолюбцы – безучастны.
Замах как Мах тогда в бою поверг их –
стали все согласны.
И сразу – к делу! Гонычам – скакать, взывать:
Родам готовиться врагов встречать.
Холодная весна прошла. И лето наступило –
Пора разбоя и нашествий Черной силы.
Дозорам на границе зорко сторожить –
Так царь велел!.. Тянулись дни… Дозорные вдруг ветром
Примчались:
«Князь Кныш гонца прислал, чтоб упредить:
Царь Дарий по земле его идет с ордой несметной!
На нас идет!..» Опять летят гонцы
К славянским племенам во все концы.
Живущим вдоль границы – в лес податься;
Кто дальше, в глубине, – в дружины собираться…
На скрытом рубеже мощь набирает рать!
Пришли родимичи, оланцы, северяне, саки.
Примчалась скифов конница – сердца в огне!
Князь Кныш добрался с воями своими, чтоб рядом встать…
Летучим удальцам Замаха место лучшее – в овраге,
Иль в балке, или в роще: ждать невмочь –
Бьют, колют, режут, лишь наступит ночь!
На вражий лагерь налетят, переполох устроят!
Голов нарубят кучу, сон амиров беспокоят.
И днем, увидев, что враги беспечны, нападут.
Гвалт, стоны! Кавалерия их тут как тут –
Чтоб взять живыми! Но кого? Нет никого!
Исчезли, скрылись – В овраги, рощи.
Тихо ночи ждут. Как парды скифы с акинаком затаились:
Прыжок из гущи – в брюхо скакуну.
И – никого! Не на такую персы шли войну.
Совсем уж от бессонных-суматошных дней-ночей устали.
И от лучей палящих… Кныш с Замахом забросали
Колодцы падалью… Под утро подступила рать.
Пучки соломы засветились – всей степи так пылать!
Шум, гвалт! Персидский стан как закружила вьюга!
Одно желание – куда-нибудь бежать.
А впереди – царь Дарий, до смерти уж напуган;
Успеет на корабль вскочить и паруса поднять…
В седле сидит Замах-царь; гневно:
«Трусость – Дурия подруга! Сбежал!
Но прок есть все же: будет всех теперь учить –
Славян остерегайтесь! Ведь их в рабов не обратить!»
*****
«Русь – имя вызрело; и – «русские»…
Замах урок усвоил –
Врагов жди с юга!
Крепости из дерева настроил.
Внушал: «На полуночь наш щит –
мощь северян. На полудень, на юг, слаба защита;
и враг там волком рыщет. Твердыни надо воздвигать там нам!
И городища!
Чтоб крепостные стены стали – щит славян,
Где супостат всегда свою погибель сыщет!
О городища лоб свой расшибает пусть!..»
И появилась Городищенская Русь49…
Падет в бою Замах. И Русь с ним. Первая!..
На сердце – грусть.
––––– 9 –––––
Славянский дух! Крушил он в битвах
Завоевателей земель великих!
*****
Жилось вольготно, обеспеченно под солнцем
Забывшим о родстве славянском македонцам.
К владычеству, к господству пробудилась страсть.
Она с царем Филиппом над Балканами воспряла;
Народы рядом покорила – и в войско много сил вобрало.
Окрепнув, руку дальше тянет власть! К Дунаю!
К Черноморью (море Черным стало) – Где правит князь Атей.
Филипп решил послать К нему гонцов:
«Склонись!» – повелевать.
Родов-племен немало под крылом Атея.
Славянский край спиной загородил своею;
Кто землю там искал, нашел конец!..
Прост нравом и одет князь просто.
Но отважно бьется Душа!..
Летит во весь опор! Вдруг, удалец,
Коня осадит и в седле – не шелохнется50.
Лук вскинет – точно в цель летит стрела.
Плечом к плечу с ним рядом слава шла.
А все худое опадало, как лист сухой…
Послы к нему явились. Жеребца князь чистил.
Не перестал – в конюшне хочет говорить.
Они ему: «Филипп велик, могуч, всевластен!
Спокойно жить – ему покорным быть…»
Князь слушает. И чистит, молчалив, бесстрастен…
Гонцы умолкли, ждут. Конь выгнул хвост, стыдобы нет:
Ляп-ляп, ляп-ляп.
Он им: «Вот мой ответ».
Борьба завяжется.
Филипповы отряды
Возжаждут на Дунае свой установить порядок.
Но будут их крушить внезапные налеты и засады.
Здесь – не балканская смиренность.
Здесь – страшней!
Сердца здесь никогда непримиримость не покинет!..
Нет у войны любимцев: князь Атей
В засаду попадет, в сражении погибнет…
Здесь князем станет старший сын – Зарин.
Царем там – Александр, Филиппов сын.
Ему едва за двадцать. Аристотель51, всеми чтимый,
Схоластике учил, искусству войн.
Любимы Им покорители народов и земель.
Он жаждет превзойти отца! Он духом битвы дышит!
Мирскую презирает канитель. Победную своих фаланг уж поступь слышит…
Непобедимый полководец – имя позже обретет…
Сейчас, еще неискушенный, за Дунай пойдет.
Он двигался. А слух уж мчался впереди, пугая.
И до Зарина долетел! Князь понимает:
Бой с сильным войском будет труден и суров.
Своих сил мало. Протрубил великий сбор.
На встречу Князья и воеводы тридцати родов,
– По нескольку племен в них, – съехались;
отвагу взоры мечут. Объятья братские…
Всех турий рог зовет. В степную шкуру52 мощный воин бьет.
Разносят юноши печеных кабанов, говяду,
И птицу разную, и фрукты всякие из сада.
И красны девицы с улыбкой подают…
С зажаренным барашком, с варевом и с медом
К Зарину сыновья его идут.
Он кус отрезал, положил рукою твердой
В тарель, туда – пшена три ложки.
Поднял кубок свой: «Благослови нас, здесь собравшихся, наш Бог святой.
За кабанов, за птиц спасибо, за куски баранты53.
За страву всю, какую нам сегодня щедро дал ты.
А завтра дашь? Иль завтра станет некому дарить?
Останемся ли мы? Убережется Русь ли?
Нам за себя, быть может, братину54 испить?»
Рукой махнул – и встали песняры; в руках их – гусли.
Сияют лики, взоров глубь светла.
Ударили по струнам. Песня потекла.
О дружбе и взаимовыручке славян.
Об их земных просторах.
О том, что жить века на них им, если кончатся раздоры.
Что их с прямой дороги супостатам не свернуть!
О мудром Арии, им указавшем верный путь…
Зарин взор поднял. Вдруг из звездной, из ирийской выси
Небесный луч пред ним алмазным веером раскрылся.
В нем – образ Ария; на Божество похож.
И глас раздался, в душу князя льется:
«Могуч ваш супротивник, метко целит нож!
Но сердце храброе славянское в вас бьется!
Ряды сомкните – и любая сила расшибется!
Святая Русь за вами – вам беречь славянский дом!..»
Угас луч. Чашу взял князь, по руке – мечом,
Кровь капнула в нее; она пошла по кругу.
И снова ранит чью-то меч недрогнувшую руку;
И в чашу – кровь князей и воевод…
Вернулась вновь к Зарину – братину князь пьет.
Пьют все князья… Сойдутся в рать могучую дружины:
Древлян, полян, дулебов, кривичей, сколотт.
Придут борусы, северяне, лужичи, будины…
Враг надвигался; ближним племенам в леса бежать.
Навстречу грозной тучей наступает рать!
Мечей звон. Скрип колес. Людские выдохи.
Храп конский… Фаланг тверд шаг –
победы Александр ждет Македонский!..
Зарин умнее был. Но не желал
Над миром вознестись, людской напиться крови…
Князь, победив врага, глядел на воинов с любовью.
Царь, бросив войско, без оглядки убегал:
Что люди – Он себя, Великого, спасал.
Лоб в лоб сошлись тогда два славянина…
И реки крови55 Царь разольет на тихий мир долин.
И кровь славянскую – по крови славянин
В град Гордион56 он вступит.
В тайну тайн погрузит Свой разум самовластный –
в Гордиев узел там, Чтоб развязать его: к владенью миром – шаг.
Не сможет, не осилит… Он полон властным вожделеньем,
Разрубит тайну ту мечом – хранимый Небом знак…
Закончит путь земной.
А на земле, где Он царил – крушенье!
Империи последний тяжкий вздох!
Пойдет на диадоха – диадох57.
Возжаждет Русь завоевать Зопирион58 надменный;
Надумает Зарина образумить, чтобы смиренно
Пред ним склонился; на его земле повелевать…
Князь будет восседать в седле, своею горд победой.
А полководец, бросив войско, – убегать…
Мечталось диадоху Лисимаху59
землю эту Взять, захватить!
Но лишь охватит страх!
Спасется бегством полководец Лисимах.
––––– 10 –––––
Опять над Русью – готы, гунны…
Гудят отвагой сердца струны!
*****
Покоя нет славянам! Мрачные кануны.
Событья грозные… На полудень ордою – гунны:
Крушить, душить – и нет других забот!..
На полуночь, бесчувственны, бездумны, как камни,
Когорты готов; камень – каждый гот… Без отдыха:
бои и схватки, битвы и сраженья! И кровь – рекой!
И поле – для костей!.. Веками тлела Русь меж двух огней.
*****
В Аримии, бессчетны, гунны обитали.
Аримов грабили и побивали.
Тогда они на гуннов тьмою встали!
И пошатнулась мощь орды.
Исход их начался. Из края Иньского 60 К славянам.
до Волги матушки, до Ра -реки От гуннов римлянам потом достанется беды.
Их земли новые позвали, где племена другие проживали
От них – погибель Риму суждена, Но нет превратностям судьбы конца!
Князь саков Белобор пленяет их свирепые сердца.
И нет косы, чтоб подкосила эту силу…
Над всеми гуннами теперь
внук Белобора, князь Аттила61.
Безмерна и разумна баты власть…
Славянский край застлала конница шальная.
А племена – разрознены. Волынский князь
В рог протрубил, к единству братьев призывая.
Пошли в поход на Рим плечом к плечу роды.
Да не споткнется бешеный галоп орды.
Не опьянит пусть пиршество походов!
Крушенье, удушенье, устрашение народов!
И ромов62 потеснят. И к галлам63 залетят.
Ум, душу, радость – ярость и теснила, и сносила!
Нет, необузданной, пределов и преград.
В покорных слуг восточных готов обратила64.
Сарматы встретились – и силу силища сломила…
Каталуанская65 коса их на полях скосила.
Бесследно канут в сумерках времен.
Народ, кормящийся разбоем, обречен.
*****
Осталось в жесткой памяти глухим воспоминаньем:
В Даарии, в Зеленом крае предков проживанье;
Что со славянами там были лад и мир.
Размножились, набрались страсти власти, готы.
Земель немало захватили! Богов родных они забыли,
И в веру христианскую вступили. И лишь кровавый пир
В славянский дом их манит… Их главная забота:
Вершить и сокрушить! Идут в бой на врага:
Покров звериных шкур, над головой – рога.
Обряд кровавых жертв легко вершит рука…
Шли готы в бой: вид и повадки стаи хищной –
Как будто жертву, чтоб напиться крови, ищет.
Рога и шкуры, волчья шерсть блестит,
На русов чудищ беспощадных стадо лезло…
Славяне, – будто пламень на конях! –
К страшилищам с презреньем, оголили чресла.
И в схватку – страшную! Коли-руби!
Расстлался шерстяной в крови ковер в степи.
Где шкуры, шерсть, рога, – там стоны, кровь и горе…
Сошлись славяне с готами лоб в лоб над Готским морем.
Враги – достойные! Как камень – гот.
Но и сколот с дороги не свернет.
И ант стоит. Всяк рус – за Родину горой…
Мечи весь день сверкали! Храпели кони.
Люди тягостно стонали. И падали.
И кровь лилась рекой. В потемках разошлись…
Славяне после накидали. Из камня белого,
чтоб видел-помнил млад и стар,
Большой курган – для павших воев, воевод, боляр.
*****
В село вступили вои, где недавно были готы.
Не зная бед, здесь жили с давних пор сколоты.
Пустынно. Тихо. Гарью – от земли. Лежит старик,
чуть дышит. Приоткрыл глаза. С печалью:
«Они конями, сына моего порвали!
и на крестах наших мужей распяли.
Жену и дочь, всех женщин увели.
Нападники! Мучители!.. И умер. Закопали.
И слезы вытерли бойцы. И клятвы – страсть:
«На части разорвем всю готскую их власть!»
*****
Меж Прутом и Днестром, – оратаи, в бою искусны, –
В служенье Богу и себе на благо жили
буй-тур-русы. Тепло души друзьям, а лед ее – врагам.
Их греки опасались, ромы обходили.
На бусах-лодиях моря и реки бороздили…
Князь Божа-Бус вел русов по волнам:
Из Греции с добычей-золотой. Приплыли,
Когда уже смеркалось, к счастью берегов родных. Причалили.
Никто не встретил их. И как-то все не так, и все как будто странно.
И защемило сердце князя… Ярусланы
К ним на конях летят во весь опор.
Остановились, спрыгнули, поникли головою:
«Здесь были готы! Вот – ушли. Оставили разор!
Село сожгли. Убили многих, увели с собою…
За ними мы следим – ночуют у реки».
«Лошадок резвых одолжите нам, братки».
Бой трудный предстоял. Сердца пылают мщеньем!
Добычу в землю закопали – пусть подождет их возвращенья…
На яруслановых конях помчались! В лес
Свернули перед вражьим станом, скрылись в зеве ночи.
Все гуще мгла… Спит ворог… Только бес
Гуляет около, совиным голосом хохочет…
«Вперед!» Конь дико ржет! Сверкает меч!
И головы слетают с вражьих плеч!
От крови месяц заалел. Степь черная – черней
От мертвых стала. Вороны кружатся над ней,
Шакалы воют… «Смерть – за смерть родных!
В полон не брать! На корм шакалам их!..»
Своих спасти успели многих. Но не всех…
Окаменел Бус словно. Стоит, поникнув, возле дорогих,
Красивых, ненаглядных, бездыханных чад своих.
Лежат родители, жена любимая – безмолвны.
Беда стряслась! Как жизнь оборвалась!..
А воевода тихо: «Гунны, князь». И снова – бой!
И кровь – рекой! И гром жестокой брани!
И гуннам – смерть! Но больше гибнут, силы не равны, славяне…
Все воеводы пали. Князь пал. Все – до одного!
Загублены, изрублены, растерзаны, убиты!
Из тех, кто воротился из похода, –никого…
То золото, быть может, до сих пор, забыто,
Лежит в земле, тускнеет в ливнях дней…
Веками тлела Русь меж двух огней.
*****
У моря и у Волги, за Днепром – вставала гордо слава!
Пустили корни племена, мужали среди битв кровавых…
Нам, правнукам, в веках
беречь дух их славянский,
их державу!
Автор В.Чернышев
21 января, 2013 - 9:41 дп
Спасибо! Великолепно!Дышать легче.
29 января, 2013 - 2:51 пп
Трагедия Буса Белояра описана во многих источниках, вот так насаждалась в те времена христианская религия.